Страница 55 из 83
— Не ругайся и не обезьянничай, ай, проехали, — буркнула она, посмотрев на его нахмуренное лицо.
Но я уже не слушал, а обследовал крыло, выискивая нужное.
— Вот, — довольно улыбаюсь, осматривая угловую палату, — так и знал!
Расчёт, проведённый в «сером мире» во время второго отката, оказался верен. Здесь было окно, выходящее на офисный центр. Правда, то ли потолки в больнице были более высокими, то ли этажи стояли неравномерно… но широкие окна здания, стоящего напротив нашего, были лишь ниже или выше. И большой вопрос, куда было бы труднее залезть…
Открыв больничное окно, я поглядел вниз. Уже светлело, так что всё было отлично видно: мертвецов, ходивших по огороженному пространству госпиталя; пустые, не считая многочисленных заражённых, улицы; в спешке брошенные машины и давно покинутые дома. Интересно, кто-то ещё тешит себя надеждой, что всё исправится? Может, в этих пентхаусах или каких квартирах до сих пор прячутся люди, имеющие солидный продуктовый запас? Хех, а может быть, кто-то до сих пор радуется благам электричества и горячей воды, даже не понимая, отчего упал онлайн в разных играх? Аха-ха-ха! Это было бы действительно забавно!
Мотнув головой, сосредоточился на реальности. А именно — расстоянии. Как до земли, так и до соседнего здания.
Три этажа… вроде и не очень высоко, но… как я уже упоминал, потолки в больнице, во всяком случае на первом этаже, были высокими. Я бы дал четыре этажа обычного жилого дома текущему третьему этажу больницы. И это, сука, было достаточно высоко!
Ух, у тебя есть ещё один откат, Эйден… Не зря берёг его, как зеницу ока… Если не выйдет перебраться, то откачусь и просто дождусь завтрашнего дня. Будет сразу три попытки! Уж одна из них точно увенчается успехом!
Правда, всего один оставшийся возврат, с учётом того, что день только начался… Мда, полная жопа. Придётся быть очень и очень осторожным.
Угу, я ведь начал откаты ещё ночью, а сейчас только-только начался рассвет.
Мысленно кивнул самому себе, оторвал взгляд от далёкой земли и более внимательно осмотрел офисное здание, стоящее напротив. Расстояние и вправду небольшое. Можно легко разглядеть мебель, видневшуюся через окна… Должно получиться добраться до него… Должно…
— Эйд! Вот ты где, — ко мне заходит Наоми, разминающая своё правое плечо. — Лямка рюкзака, — пожаловалась она, заметив мой взгляд. — Девушкам нельзя носить тяжести, так-то.
— Ты же была феминисткой? — улыбнулся я, разворачивая девушку к себе спиной и начиная разминать её плечи.
— Эй! — возмущённо вскинулась она, — никогда ей не была!
— А как же то общество? — вспоминаю я, — на твоём первом или втором курсе — Эйч-Эйч-Кей, или как-то так…
— Пф-ф, — фыркает японка, — давно и неправда. К тому же, даже состоя там, не упускала случая переложить тяжёлую работу на наивных мужчинок.
— Точно! Это ведь ты тогда впрягла меня перетаскивать те огромные коробки!
— Именно! — она засмеялась. — Но ты сам видел, что их была целая куча, и все тяжёлые!
— И тогда на меня напал ваш «бульдог», — усмехнулся, продолжая массировать нежную кожу Наоми.
— Твоя речь произвела впечатление, — игриво улыбнулась девушка. — Как ты тогда уделал эту корову Кэтрин!
Невольно вспоминаю тот момент, когда с криками и визгами на меня налетела «глава Эйч-Эйч-Кей»:
— Она сама может справиться с этой работой! — орала Кэтрин. — Женщины ничуть не слабее мужчин! Проклятый мизогинист, ты делаешь всё, чтобы унизить нас! Вы — мерзкие животные, только и думающие, как бы наброситься и кого-то изнасиловать!
Своими воплями она привлекала людей, и студенты останавливались, чтобы посмотреть бесплатное шоу.
— А потом женщины годами мучаются, не в силах рассказать об этих систематических издевательствах, и!..
— Держи. — Прервать поток «красноречия» удалось очень просто. Я передал ей одну из коробок, которую Кэтрин по инерции приняла, отчего тут же зашаталась и по итогу уронила её прямо на землю, чудом промахнувшись мимо своей ноги.
— Отец учил меня быть джентльменом и относиться к девушкам с уважением. И это имеет отношение к тому, чтобы признавать отличия в половых ролях. Как я считаю, одна из традиционных идей маскулинности — «токсичной», как вы её называете, — это защита и помощь женщинам. Это одна из наших, исконно мужских, обязанностей.
Ответные слова Кэтрин потонули во всеобщем одобрительном порыве, которое издали собравшиеся вокруг ребята.
— Но вашему феминистскому движению не нравятся такие порядки! — продолжил я. — Вот только, если мы пойдём вам навстречу, вы уже не сможете обвинить нас в том, что мы отводим взгляд и отказываем в помощи, когда девушки в ней нуждаются. Что не помогаем перетащить тяжёлые коробки, например, — киваю на упавшую.
— Мы и сами могли бы… — уже не так уверенно начала она, но я смело перебиваю её, как Кэтрин делала со мной ранее. Равноправие ведь?
— Я хочу защищать и помогать женщинам! Я думаю, что все мужчины должны это делать. Но если вы говорите, что я не могу даже открыть дверь перед девушкой, потому что это как-то оскорбляет её честь, то как можно реагировать на это иначе, чем смехом? Нормальный мужчина ощущает в себе потребность помочь женщине в любой задаче, особенно той, с которой она не справляется. Разделить её ношу. Если это как-то усиливает гендерные стереотипы, то пусть так и будет. Я предпочту оказать помощь, даже если мой поступок посчитают плохим. Потому что это правильно. Потому что ответ на ваше плохое поведение — это моё хорошее поведение!
Восторженный рёв студентов вокруг просто оглушил. Причём среди них было немало девушек! Хах, вот что делает знание банальных стереотипов поведения! На самом деле я считал немного иначе, но… правильно сказанные в тот день слова добавили мне немало баллов популярности. А мне нужна была популярность, в спорте без неё никуда. Ну и, конечно же, эта сцена, как и моя помощь Наоми, сильно поспособствовала нашему сближению.
Воспоминание пронеслось перед глазами за секунду, и вот я вновь нахожусь в комнате больницы, осаждённой зомби.
— Действительно, — усмехаюсь я своей восточной красавице, переставая массажировать её плечи, а вместо этого прижимаю девушку к себе, одной рукой начиная мять грудь.
— Не лучшее время, — хмыкает Наоми, — ты бы ещё решил этим заняться прямо посреди трупов тех военных.
— Тебе нравится, я же вижу, — левая рука скользит под тонкую маечку.
— Стресс требует выхода, — томным голосом произнесла она, — но я желаю больше уединённости, закрытую дверь, а также душ перед началом. Скольких ты сегодня убил, Эйд? Смой запах пороха и чужих кишок.
— Нашла к чему придраться, — даже не думаю прекращать я, подключая вторую руку. — Вот только попробуй сказать, что нужно было быть более гуманным… особенно к зомби.
— Я же японка, мы таким не страдаем, — усмехнулась она, — гуманизм был придуман в Европе, а потом завезён в США как вирус.
— Про вирус даже не начинай. — Её маечка отлетает в сторону, ладони проходят по изящным ключицам и плоскому животу. На ней всё ещё бюстгальтер, но не спешу так сразу снимать последний оплот. Мне хочется растянуть процесс, вдоволь налюбоваться ею, как красивой картиной или скульптурой. Ощутить в своих руках.
— И я понимаю, — продолжает Наоми, — что иначе было никак. — Дыхание девушки учащается. — Либо ты их, либо они тебя. А потом и нас… Не вздумай сравнивать меня с Анной, этой скудоумной сукой… Уверена, ей ещё не раз и не два припомнят сегодняшнее…
Поцелуй в шею. Не очень гигиенично по современным меркам, но… как же хочется!
Тихий стон девушки и ощущение соли на губах отключают последние тормоза, лифчик отлетает в сторону, а потом, туда же, её короткие шортики.
— А-ах! — широко отрывает она глаза. — Эйд!..
Вот и пригодились вытащенные у Крейга резинки.
Времени было мало, так что закончили быстро, хотя, видит бог, хотелось растянуть удовольствие подольше. Радовало, что ещё никто не заглянул в нашу комнату, а ведь уверен: всевозможных вопросов была уйма. Но звукоизоляция в палатах была никакой… так что ребята точно понимали: сейчас не время.