Страница 24 из 36
Оттуда домчались до Миллерово, достаточно большое поселение казаков. Дом помещика стоял на возвышенности, его черепичная крыша была далеко видна с почтового тракта. Излучина реки образовывала небольшой пруд. Виднелась мельница, ипподром, где выгуливали хороших породистых лошадей. Вот тут нас первый раз и остановили, но хватило и формы Петра. Вот святая наивность, а не проверяющие. А скорее просто не захотели разбираться, лень матушка. Да и чего тут казакам бояться?
Через два часа остановка на другом хуторе. Вернее это у них остановка, а у нас опять лесная стоянка.
Похоже, я начал догадываться, куда стремятся чужие дилижансы во главе с Качуковым и мне это совсем не нравится. А главное мне не нравится тот груз, который они везут.
Глава 11
Наше путешествие закончилось на берегу речки впадающей в море, где-то между Ростовом-на-Дону и Таганрогом. Тут расположились два хутора и длинная деревянная пристань, уходящая в залив. К ней привязано пару небольших лодок. Как только я увидел пристань, так всё сразу до конца и понял. Тут явно живут контрабандисты, выдающие себя за рыбаков. Полей обработанных вокруг нет, скотины почти тоже, лишь пару баранов. Небольшой огород, сад и по-моему несколько кустов винограда. Ещё есть сети, развешанные сушится. Да и место «рыбаки» явно выбрали уединённое. До таких слишком хитрых операций, наша разведка ещё не дошла, не англичане. Не было у нас своего Даниэля Дефо, знаменитого писателя написавшего «Робинзона Крузо», который на протяжении многих лет возглавлял английскую разведку и контрразведку. Он уже в семнадцатом веке создал прообраз сегодняшних спецслужб. Кстати, а почему у нас такого не было? Может кто-то и был, но вот я такого и не припомню.
А помню я, что турецкие или под турецким флагом, суда тут резвились, как у себя дома, вплоть до самой русско-турецкой войны 1877–1878 года. Не зря, что одним из пунктов мирного договора после Крымской войны, запрет России иметь военный флот в Чёрном море.
Качуков со слугами и девушками, расположился в довольно большом доме. Который, ну никак не соответствовал, обычным рыбакам. Сам дом тоже какой-то не обычный, а как будто состоящий из нескольких зданий. Такое впечатление, что по мере увеличения благосостояния и жителей, пристраивали ещё и ещё комнаты.
Подобравшись поближе, чуть ли не ползком с Фатеем, ещё раз внимательнее пытаюсь рассмотреть всё в подзорную трубу. Вдруг тут всё же живёт какой-то помещик? Спешить не будем, время пока ещё есть. Корабля на горизонте не видно.
— Лишь бы только лодками не переправились — вздыхаю я, рассматривая окрестности.
Сейчас тут температура воздуха градусов десять тепла, а на солнце все двадцать. Все кто приехал, кроме девушек, находятся на улице, наслаждаясь теплом, сняв верхнюю одежду. Слуги в основном ходят туда-сюда, разминаясь после долгой дороги. Некоторые обхаживают лошадей, которых загнали и мы и они. Своим я подливал по не многу водки в воду, от безвыходности. Свои дилижансы наши визави загнали в большой сарай. Двое слуг с оружием постоянно на страже.
А это что за молодой хлыщ? Вообще не понятно. Кто он и откуда тут взялся? На нём какая-то форма синего цвета, очень похожа как у Шварца. Сам довольно высокий, с вытянутым лицом и «бульдожьими» щеками и небольшими, щегольскими усами. Из-под шапки «пилотки» с белым султаном, виднелись тёмные волнистые волосы. Шествовал он рядом с Кучковым, о чём-то с ним беседуя.
После довольно долгого наблюдения я выяснил, что в доме проживает ещё четверо мужчин, разного возраста. Три женщины и десяток детей, разного пола. На русских явно не похожи, но и не татары. Одеты довольно прилично. Плохо конечно, но и делать нечего. Отступать я тоже не намерен.
— Фатей, видишь того в синем мундире? Что скажешь? — обращаюсь к нашему штатному разведчику.
— Не уж-то жандарм в высоких чинах? — внимательно всё рассмотрев в подзорную трубу, отвечает он.
— И у нас Максим тут… — машу неопределённо пальцами.
— А Пётр? — добавляет он.
— А вот Пётр, как раз и не причём. Его я сам пригласил — после немного помолчал, обдумывая варианты. Неужели меня сюда специально заманили? Если так, то нам только и остаётся, что напасть первыми. — Отходим к нашей стоянке в лесу и вяжем Максима. Ночью нападём — даю команду.
— А Савельев? — не очень-то и удивился Фатей.
— Связанный пока полежит. Потом разберёмся. Сейчас просто не до этого — вздыхаю я. Вот же, чёрт возьми, этих «штарлицев». Кто враг, кто друг не разберёшь.
Обговариваем ситуацию. Что меня сейчас смущает, то-то, что тут власть казаков. А законы империи они соблюдали очень своеобразно, то есть как им выгодно. Это в городах ещё можно покомандовать. А в этой глухомани можно только договориться или заставить, если имеешь силу.
Но и сама служба на Дону у казаков была нелегкою. Казаки-донцы неохотно принимали в свою среду лиц, по происхождению не из казаков. Относились к ним враждебно, называли их «иногородними». В их лице видели своих недоброжелателей, попиравших права казачества и казакоманства.
А именно, главным образом, с упразднением закона о наделении казачьих офицеров по чинам земельными наделами и с отменой закона по предмету недоступности права приобретения «иногородними» казачьих земель и городских угодий, домов и прочих городских имуществ. Словом, Донской край делался общедоступным во всем. Главным образом, по приобретению земель и городских домов, угодий и имуществ, для всех русских и иностранных граждан. Казакам было, естественно, и не по характеру и по внедрившемуся в казачью плоть и кровь убеждению, что все войсковое имущество и земли составляют достояние одних только казаков. К войсковой собственности казаки относились так, что они всё считали своим достоянием. Даже войсковую казну, на которую простирали свое право самым незатейливым образом и приемами. Но всему этому был положен конец во время управления военным министерством генерал-адъютантом графом Милютиным, но это будет ещё не скоро и не сейчас.
А сейчас мне надо решаться на какие-то последовательные действия. Мы что зря столько времени гнали лошадей? Что готовится что-то очень противозаконное, я уже почти не сомневался, но вот последствия меня откровенно пугали.
Чёрт. Да ещё женщины и дети, без них было бы намного проще. Если не дай бог их зацепим, живыми нас отсюда не выпустят. До Воронежа по любому догонят. Да и стрелять в казаков нежелательно, они же будут делать тоже, что и я сам сейчас.
— Но, а кто сказал, что будет легко — произношу сакральное вслух.
Подходим к стоянке.
— Гриша, иди, понаблюдай — отдаю команду и протягиваю трубу. Потом заглядываю в дилижанс и беру веревку. Кулик, Пётр, Савельев и Савва, расположились около печки. Фатей спокойно обошёл по кругу и оказался у Максима за спиной. Я тоже, как ни в чём небывало подхожу, резко выхватываю мариэтту и наставляю на Савельева. Фатей повторяет за мной только сзади. Все замерли.
— Это что, Дмитрий Иванович? — удивился Пётр.
— А вот пусть нам Максим это и расскажет? Что тут делает другой жандарм в больших чинах? — отвечаю всем.
Все резко намного отодвинулись от Савельева.
— Максим на колени, ногу за ногу. Садись. Савва с Куликом вяжите его и крепко — кидаю веревку.
После того как связали, мы с Фатеем спрятали пистолеты.
— Так что Максим. Повторяю, что тут делает жандарм? — задаю крайне интересующий меня вопрос.
— Дмитрий Иванович, богом клянусь, я не знаю — оправдывается Савельев.
— Откуда он тут взялся? — продолжаю вопрос.
— Не знаю — хмуриться помощник Шварца.
— Ничего-то ты и не знаешь. А вот что мне и моим людям сейчас делать, не подскажешь? — беру от досады палочку и черчу на земле непонятные фигуры.
Всё же хороши эти жандармы из третьего отделения. В его глазах и мимике я так ничего уловить и не сумел, что меня ещё больше убедило в моих подозрениях.