Прорыв под Сталинградом

Последние сомнения развеял следующий довод: если наше сотрудничество с русскими позволит исполнить хотя бы малую часть данных Советами обещаний, мы просто не имеем права отказываться. Безумства Гитлера неуклонно ведут Германию к гибели, и наш долг действовать, пусть даже самым неординарным образом, чтобы спасти то, что еще можно спасти. Оба моих товарища, доктор Корфес и Латтман, совершенно от меня независимо придерживались тех же мыслей и, соответственно, пришли к тому же заключению[191].

Опросный лист военнопленного Генриха Герлаха

Такая позиция, в которой сосредоточился весь конфликт и логика трех генералов, подтверждается воспоминаниями других офицеров – Корфеса, Штейдле, фон Эйнзиделя[192]. Решение окружавших Зейдлица генералов основать Союз немецких офицеров и своим служением приблизить конец Гитлера и своевременное наступление мира встретило у некоторой части офицеров открытую неприязнь. Бодо Шойриг, редактировавший наследие Зейдлица, в 1977 году справедливо отмечает: “Сегодня мы знаем: сложившаяся на тот момент ситуация служила Зейдлицу прикрытием и укрепляла в решениях”[193].

Несмотря на согласие генералов, основание Союза затягивается. В конце августа проходит подготовительная конференция, утверждающая предварительный проект программы мероприятия, на котором планируется официальное учреждение Союза. Участники конференции обсуждают дальнейшие шаги и позицию по отношению к Национальному комитету “Свободная Германия”. Также достигается договоренность о будущем президиуме Союза, который предстояло возглавить генерал-майору фон Зейдлицу. Генрих Герлах в качестве члена инициативной группы входит в узкий круг руководства Союза немецких офицеров (СНО).

VII. Генрих Герлах в лагере особого назначения Лунёво. Основание Союза немецких офицеров. Пропавшие кинопленки

Лето 1943 года Герлах проводит в лагере особого назначения Лунёво, конкретная дата учреждения Союза еще не назначена. Но потом события развиваются очень быстро. 10 сентября приходит указание, что с образованием Союза немецких офицеров нельзя тянуть ни дня. 11 сентября 1943 года в 10.00 утра участники мероприятия собираются в празднично украшенной столовой. Герлах впечатлен. Удивление его становится еще больше, когда он видит “связки проводов, два огромных прожектора, микрофоны, гигантский киноаппарат”[194]. От советского Министерства внутренних дел получена директива задокументировать происходящее. Судя по всему, дальнейший ход войны во многом связывали с многообещающей инициативой немецких офицеров, которые твердо убеждены, что своей деятельностью против Гитлера сумеют отвратить самое неблагоприятное для Германии развитие.

Прочитав обо всем этом в воспоминаниях Герлаха, я в который раз ощутил внутренний толчок: интересно, где сейчас находится фильм, снятый советскими кинематографистами в Лунёво. Записи того знаменательного сентябрьского дня 1943 года считались утерянными. После многотрудных поисков в русских архивах мне все-таки удалось разыскать пленку и не только разыскать, но и справиться с задачей потруднее – сделать копию. Снятое подтвердило описание обер-лейтенанта Герлаха, который тоже мелькал на многих кадрах.

Герлах сидит в самом центре с правой стороны, откуда прекрасно видно весь зал и в правом заднем углу – трибуну, обтянутую черно-бело-красной тканью. Впереди за столом: будущие члены президиума Союза немецких офицеров. 62-летний подполковник Альфред Бредт – старейший из присутствующих – открывает торжественное мероприятие. Прожекторы и камера, сняв панораму зала, поворачиваются в сторону президиума и авторитетных ораторов: один из них Эрих Вайнерт – президент Национального комитета “Свободная Германия” – приветствует основание Союза[195].

Тон докладчиков единодушен: Союз офицеров – тот необходимый инструмент, с помощью которого наверняка удастся форсировать отставку гитлеровского режима, пробудить у немецкого народа волю к миру и как можно скорее добиться прекращения огня. Присутствующие находятся под сильным впечатлением особенно после доклада полковника Ханса-Гюнтера ван Хоовена. Ван Хоовен, который прилетел в котел только в конце декабря 1942 года, получив назначение на должность нового начальника связи 6-й армии, дает резкую оценку военному, политическому и экономическому положению Германии поле сталинградских событий и задается вопросом:

Не побуждает ли нас нравственный долг, чувство гуманизма, любовь к народу и к родине к решительным действиям, пока не стало слишком поздно? Пусть каждый сам ответит на этот вопрос. А мой приговор таков: Гитлер как полководец войну проиграл. После отставки фельдмаршала Браухича он решительно забрал командование войсками в свои руки. Поражение в зимней кампании 1941/42 годов, авантюрные походы на Сталинград и Кавказ, потеря Африки – все это следствие необузданного нрава и недостаточных способностей. Гитлер проиграл войну и как политик. Против Германии объединился весь мир: из-за действий, предпринятых его режимом, на нас направлено не только оружие солдата, но и острое жало неописуемого народного гнева. Гитлер как хозяйственник рассчитывал только на блицкриги и молниеносные победы. Не оглядываясь на опыт прошлого, он сделал ставку на время и пространство, которые, как и в Первую мировую войну, обернулись против нас. Тотальная война зашла в тотальный тупик, и потому ее продолжение бессмысленно и аморально[196].

Генрих Герлах, 3-й слева в ряду у окна, на учредительном заседании Союза немецких офицеров 11 или 12 сентября 1943 г. в Лунёво (киносъемка, стоп-кадр)

Полковник ван Хоовен, как и все последующие ораторы, подчеркивает роль вермахта в деле окончания войны и видит в нем залог стабильности в Германии. “Голос разума и человечности, – призывает он, – настоятельно требует от нас положить конец этой бойне и заключить мир, пока еще не слишком поздно”. Полковник намекает на окончание Первой мировой войны и прозорливо расписывает, что ждет Германию в случае, если не произойдет скорейшего заключения мира:

Волей-неволей напрашивается сравнение с 1918 годом, но история не повторяется. На этот раз нас ждет конец куда более трагический, поскольку на этот раз война ведется не только ради удовлетворения экономических и политических аппетитов, отвечающих партийной доктрине национал-социалистов, – это еще и борьба за умы, напоминающая религиозные войны Средневековья. Конец будет страшным, ибо весь мир, охваченный ненавистью, ополчился на Германию. На этот раз обойдется без рейхстага, без политических партий и организаций, как в 1918 году. После разгрома вермахта уже ничто не сможет предотвратить самое страшное, ничто не сможет гарантировать порядок и безопасность. При таком исходе Германия станет лишь объектом, лишенным суверенитета[197].

В свете сложившегося положения ван Хоовен видит только один выход:

Своевременное заключение мира позволит внести коррективы в судьбу Германии, на данный момент легко предсказуемую, и сохранить единственный инструмент, который наверняка обеспечит порядок и предотвратит наступление хаоса, – германский вермахт[198].

Выступающий после ван Хоовена полковник Луитпольд Штейдле говорит о морали в нацистской Германии, он обличает насилие над совестью и верой и превратное толкование права и закона. Выводы, к которым он приходит, перекликаются с мнением других ораторов:

191

Walther von Seydlitz. Stalingrad. Konflikt und Konsequenz. Eri