Главная тайна новенького

Я злорадствую. Теперь у меня есть, чем насолить этому противному «фрукту».

— Виноват, Ольга Петровна, — произносит новенький наконец. — Мы с Элей поссорились немного. Постараемся исправиться.

— Идите уже, — милостиво машет рукой директриса — ей явно не до нас.

— Спасибо, — бормочу я и, обескураженная уверенностью новенького, выхожу из кабинета.

— Ну как ты? — спрашивает меня Хромов, закрывая отворённую им ранее для меня дверь.

— Отстань, — бросаю я ему, идя вперёд и шатаясь, будто пьяная. Тело помнит близость новенького и почему-то, против воли мозга, пытается воссоздать ту картинку в мельчайших подробностях.

— Не обижайся, Русалочка, — подходит ко мне новенький, но я не поднимаю на него глаз. Потом вдруг осознаю, что сейчас узнала чрезвычайно важную информацию о Хромове, и останавливаюсь посреди коридора.

— Твоя мама — учитель. Ну или же преподаватель, — твёрдо начинаю я. — Это и есть твоя «большу-ущая» тайна, — нарочно тяну я слова и гордо закидываю голову, будто я Юлий Цезарь.

— Моя мама — учитель начальных классов в другой школе, — смеясь, отвечает мне Хромов. — И в этом нет никакого секрета. Ты ошиблась, Русалочка. Это далеко не главная моя тайна. Но у тебя ещё есть шансы. Я сегодня добрый, — наклоняется к моему лицу новенький, но я отскакиваю от Хромова как от огня.

— Ты ужасен, — выдавливаю я из себя и, оставляя новенького одного, спешу в класс.

Глава 4

Диомид

Уроки заканчиваются. Первый день в школе вызывает у меня массу новых эмоций. Я даже не знаю, как стоит реагировать на происходящее. Особенно на ту неприязнь, которую выказывает по отношению ко мне… Эля. Что ж, ничего. У меня уже есть план. И я ни за что не отступлю от него.

Ведь всё только начинается.

Несмотря на жгучее желание как можно быстрее осуществить задуманное мною, я понимаю, что надо действовать в точности с намеченной схемой. Поэтому после шестого урока я без труда нахожу кабинет музыки на первом этаже и, долго не церемонясь, захожу туда.

К моему великому счастью, Эля сидит в гордом одиночестве. Перед ней лежат какие-то листики, вероятно, с текстами песен. Учителя музыки не видно. Что ж, отлично. Приступим.

— Чем занимаешься, Русалочка? — спрашиваю я девушку, которая даже не заметила, как я вошёл в кабинет.

Эля испуганно отрывает голубые глаза от бумаги.

— Ты что здесь делаешь? — восклицает она.

— Как что? — пожимаю я плечами. — Знакомлюсь с нашими учителями, или мне кто-то это запретил?

Лицо Русалочки приобретает растерянное выражение. Ну ещё бы: ведь Эля не может мне ничего возразить. Я новенький, а у новеньких, как известно, свои привилегии.

— Как успехи с разгадыванием тайны? — спрашиваю я Элю и сажусь рядом с ней, но та резко вскакивает и уходит в самый дальний угол кабинета.

— Ты меня слышишь или нет? — говорю я, когда Эля ни единым словечком не реагирует на мой вопрос.

— Не глухая, — угрюмо буркает себе под нос Русалочка и отворачивается. Я смеюсь. Она такая забавная. И повадки всё те же…

— Почему ты такая недовольная? Я что-то не так сделал? — обрывая собственные мысли, спрашиваю я Элю и подхожу к ней.

— Ты всё делаешь не так! — кричит она и поворачивается ко мне. — Что ты вообще за человек?

— Обычный, — усмехаюсь я. — Ни больше, ни меньше.

— Ага, конечно, — передразнивает меня Эля и идёт обратно к парте, где разложены листки. Садится и, обхватив голову руками, начинает делать вид, что читает текст. Я смотрю на Русалочку со спины. Какая она всё-таки милая, несмотря на её «выкидоны». Хочет казаться крутой, а на деле такая… беззащитная.

— Кстати, ты не ответила на мой вопрос, — начинаю я, вновь приближаясь к Элиной парте. — У тебя есть принц?

Эля поднимает на меня глаза; они сверкают неподдельной злостью.

— Есть! — кричит она так, что её голос на мгновение оглушает меня. — Ещё вопросы?

Почему-то чувствую, что сердце будто иголкой укололи. Как странно. Призываю себя отбросить это ощущение и, ухмыльнувшись, продолжаю пытать Русалочку:

— Одноклассник?

— Не твоё дело!

— Да ладно тебе, чего стесняешься? Я никому не расскажу, — тихо добавляю я, наклоняясь к самому лицу Эли, как вдруг дверь хлопает и в кабинет заходит женщина в клетчатом синем платье.

— Здрасьте, — здороваюсь я, должно полагать, с «музычкой».

— Здравствуй, — отзывается учительница. — Ты новенький?

— Да, а откуда вы знаете? — удивляюсь я.

— В учительской о тебе говорили. Де… Дио…

— Диомид, — перебиваю я женщину, боясь своего «краткого» имени, будто оно проклятое.

— Хорошо, меня зовут Софья Николаевна. Тебе выдали учебник по мировой художественной культуре?

— Да, — отвечаю я.

— Замечательно. Рада с тобой познакомиться.

— Я тоже, — говорю я и вдруг вываливаю то, что совсем уж не ожидаю от себя услышать: — А можно я послушаю, как поёт Эля?

«Музычка» смотрит на меня как-то неопределённо. Русалочка же в этот момент, кажется, хочет меня растерзать.

— Отчего же нет, оставайся, — говорит учительница, и теперь Русалочка готова растерзать ещё и её.

Дабы не нервировать Элю, сажусь на последнюю парту. Подперев щёку кулаком, наблюдаю за девушкой. Она… волнуется? «Музычка» включает минусовку песни, и после небольшого проигрыша Эля начинает петь…

Из моих глаз выступают слёзы. Как же, чёрт возьми, красиво она поёт… Я бы, наверное, жизнь отдал за то, чтобы слышать этот голос вечно… Но такого не будет. Ибо моя цель совершенно другая.

Под наплывом чувств я не дожидаюсь конца песни и, махнув «музычке» рукой на прощание, выхожу из кабинета. Схватив куртку, выбегаю на улицу и втягиваю в себя холодный ноябрьский воздух. Вытираю с щёк выкатившиеся из глаз слёзы и, не застегнув куртку, убегаю из этой школы, в которой я никак не ожидал встретиться со своим прошлым.

Глава 5

Эля

Утро следующего дня у меня не задаётся сразу. Я едва не опаздываю на урок биологии, которую у нас ведёт не менее своенравная, чем физрук, женщина лет пятидесяти пяти. Светлана Михайловна — довольно требовательная учительница. От неё поблажек можно не ждать. Хотя меня, в принципе, биологичка устраивает. По крайней мере, на её уроках всегда всё справедливо. Она не «натягивает» оценки, но и не занижает их тому, кто, в силу каких-то обстоятельств, несколько плохо ориентируется в материале, хотя до этого показывал хорошие результаты. Ребята недолюбливают Светлану Михайловну. Многим из них биология «не даётся», особенно задачи по генетике и прочая, как выражаются одноклассники, «мура».

Несмотря на опоздание, отмечаю про себя, что новенький ещё не пришёл. По его поведению с уверенностью можно заявить, что он — отсталая личность и прогульщик. Однако на деле получается так, что Хромов — чуть ли не отличник. Вот же бред!

Одноклассники затихают, когда в кабинет заходит Светлана Михайловна. Поздоровавшись с нами, биологичка направляется в лаборантскую за учебником и прочей учительской атрибутикой. Пока Назарова возится там, в кабинет спокойным размеренным шагом заходит новенький. Никого не поприветствовав, он садится позади меня.

— Доброе утро, Русалочка, — обращается он ко мне негромко. Я не поворачиваюсь. После вчерашнего я зла на новенького как чёрт. Так опозориться перед директрисой! Ужас просто! Я весь день была сама не своя, уроки дома сделала как зря… Если Хромов думает, что ему удастся «приклеиться» ко мне, то напрасно. И дело даже не в Мише, а в том, что я не потерплю рядом с собой таких избалованных «золотых» детишек.

— Итак, ребята, сегодня у нас с вами лабораторная работа, — отрывает меня от раздумий голос Назаровой. — Открывайте «конец» учебника и ищите в списке номер пять.

От слов биологички морщусь, как будто только что съела лимон. Даже на языке успеваю ощутить неприятную кислинку. Какая лабораторная? На прошлом занятии Назарова нам ни слова не сказала об этом. Что ж за напасть-то такая, а!