Страница 4 из 10
Между тем свежие гриди Владимира и Ростова, ведомые княжичем Всеволодом Юрьевичем, уже едва ли не надвое рассекли хорезмийцев на всю глубину их строя! Пусть постепенно сбавляя ход, но одновременно с тем расширяя прорыв по мере выхода из города новых сотен. Словно в тисках сдавлена большая часть отряда хасс-гулямов между двумя дружинами! Две с половиной тысячи нукеров и не менее половины монгольских лучников отчаянно рубятся практически в окружении, избиваемые с двух сторон, тая, словно снег на весеннем солнце! А еще тысячу с небольшим тяжелых всадников да вдвое больше легких стрелков-лубчитен ратники теснят к обрыву Трубежа! И уже падают с крутого ледового спуска первые нукеры вместе с лошадьми, и хорошо, если удается им обойтись лишь ушибами… Ибо тех, кого в падении придавило собственной лошадью, без хороших лекарей уже не поднять. Но кому-то не смогут помочь даже лучшие лекари…
Жестокая схватка развернулась напротив ворот Переяславля, там, где стояли до того ополченцы. И побеждает в ней владимирская рать, давит врага, теснит, по центру же и на левом крыле татары и вовсе спасаются бегством! Клонится чаша весов боя в сторону русичей!
Но Субэдэй-багатур слишком опытен и искушен в битвах, чтобы так легко проиграть… Нойон оставил при себе гвардейцев-телохранителей – самых верных, самых преданных и неистовых в битве. Батыров, для которых смерть на поле боя является честью, а бегство – нестерпимым позором! Ни на мгновение не дрогнув, три с половиной тысяч тургаудов темник отправил на помощь истребляемым гулямам, готовым вот-вот показать спину, а оставшуюся тысячу – тысячу Кукуджу! – послал навстречу покоренным… Лишь его собственные телохранители, как и телохранители Кюльхана и Байдара, остались рядом с многоопытным Субэдэем – багатур придержал подле себя обоих чингизидов, при этом не дозволяя прочим темникам мешать ему вести бой!
И нойон не просчитался: завидев бунчук его сына, кипчаки и тюрки замедлили бег, а подскакавший к ним туаджи яростно закричал:
– Бегите к лошадям, мы поможем оторваться! Быстрее садитесь в седла и возвращайтесь в бой, стреляйте в орусутов, не подпуская к себе! Да быстрее же!
И нукеры послушно побежали к лошадям, все быстрее отрываясь от пытающихся догнать их дружинников, закованных в кольчуги или чешуйчатую броню, не оставивших столь тяжелые ростовые щиты… В эти мгновения преимущество защиты пеших гридей обернулось для них серьезным недостатком в скорости! А тысяча тургаудов Кукуджу, обогнув нукеров, чье бегство стремительно обращалось в осмысленное отступление, на скаку протаранила вырвавшихся вперед московских ополченцев…
– Хур-р-ра-а-а!!!
С разбега пробивают монголы потерявших осторожность орусутов копьями-чжидами, расстреливают из тугих составных луков! В одночасье урянхаи смяли ряды белых сотен, опрокинули, заставили спешно бежать назад, принялись преследовать их, истребляя в спину, покуда в бой не стали уже возвращаться конные лучники покоренных. Пока небольшими группами до десятка нукеров, но они тут же закружили хороводы, засыпая стрелами владимирских ратников! И если до того срезни их редко находили бреши в стене щитов русичей, то во время преследования ряды воев расстроились, и потери от обстрела степняков тут же возросли… Закричали, срывая голос, тысяцкие да сотники, заревели витые боевые рога, призывая мужей остановить атаку и отступать, на ходу смыкая щиты! Вступили в схватку лучники Владимирского княжества – пока что на равных с ворогом, ибо число вернувшихся конных стрелков все еще невелико…
Темник же, завидя поражение московского ополчения, позволил гвардейцам вдоволь покрошить улепетывающих топорщиков, после чего остановил атаку сына. Ибо таранить в лоб уже начавших отступать и выравнивать строй гридей, ощетинившихся рогатинами, было бессмысленно: прорыв линии копейщиков слишком дорого обошелся бы соплеменникам-тургаудам! Бреши в строю орусутов не столь велики и быстро затягиваются, сквозь них не проникнуть в тыл ко все еще многочисленным пешцам врага… Главное, что Кукуджу удалось остановить бегство покоренных и вернуть их в битву, а судьба сражения решалась ныне на правом крыле битвы, куда Субэдэй и поспешил направить последнюю тысячу тургаудов!
Между тем вступление в сечу многочисленного отряда тяжело бронированных монголов уже изменило ход боя! Ибо ханские гвардейцы, уступая батырам орусутов в лобовом таране из-за низости и меньшего веса своих скакунов, оказались неудобным, жестким соперником в ближнем бою. Используя оснащенные крюками копья-чжиды для стаскивания всадников с седел, они также наносят ими сильные колющие удары, а еще чаще стреляют из тугих составных луков в упор, целя в лица врагов! Свирепы и умелы тургауды с клинками, стремительно и сильно рубят они противников палашами чжурчженей и чуть искривленными степняцкими саблями!
Но ведь и русичи врагу ничем не уступают! Остановившись под напором свежих сил поганых, а после и попятившись назад, они каждую пядь земли отдают лишь после бешеной схватки! В темно-синих от гнева глазах владимирских, ростовских и суздальких ратников татары видят скорую смерть. И вскоре она действительно забирает гвардейцев с очередным уколом копья, сокрушающим тараном рухнувшей сверху булавы, лихим ударом клинка! Но и гриди падают на утоптанный, бурый от пролитой крови снег, под копыта верных жеребцов…
Воевода Еремей с горечью смотрит на кипящую по правую от него руку схватку, где в первых рядах сражается княжич Всеволод. Понимает мудрый воин, что с каждым мигом победа утекает из его рук… Когда же последняя тысяча тургаудов Субэдэя вступила в бой, воевода спешно отправил гонца к новгородцам с приказом уходить в детинец Переяславля, при этом поставив воев с самострелами в первый ряд и не дав себя окружить, отрезать от крепости…
Одновременно с тем направил Еремей гонца и к берендеям: отступайте, мол, переведите дух, а после помогите выйти из схватки левому крылу, а затем и центру, отогнав срезнями наседающих на русичей татар! Наконец приказал воевода отойти назад и конным гридям, стоящим в задних рядах, – все одно до них не дошел черед в сече, даже рогатины у большинства сохранились! Пусть и они дадут отдых жеребцам, да сами наберутся сил, когда же придет время, ударят навстречу ворогу, разгонятся, сойдутся с погаными в конной сшибке!
Внимательно посмотрел воевода на солнце – давно уже перевалило небесное светило через зенит, скоро опустится к краю земной тверди… Начнет смеркаться – и бой закончится, разойдутся сражающиеся. Главным образом потому, что станет невозможно стрелять, да и в сече своих от чужих в темноте не различишь!
Невольно закручинился Еремей: немного ведь не хватило ему для победы… Ежели было бы возможно где спрятать три тысячи конных гридей так, чтобы могли ударить они разом да всей силой, а не растянутой на сотни шагов колонной… Но негде было укрыть дружинников Всеволода Юрьевича, кроме как в крепости! Да и потом, в любом случае их удар был для врага внезапен – еще чуть-чуть, и опрокинули бы хорезмийцев! Кто же знал, что у поганых тяжелых всадников вдвое больше…
Пятится назад новгородский полк, сохраняя равнение в рядах и прикрываясь от степняцких срезней ростовыми червленными щитами, да огрызаясь размеренными залпами самострелов. Но не отпускают тяжелую панцирную пехоту половцы и тюрки, преследуют поганые ратников левого крыла, пройдя сквозь многочисленные бреши в надолбах. Кружат татары смертоносные хороводы, приближаясь едва ли не на тридцать шагов и стреляя уже в упор, в крохотные щели между щитами! Обтекают ратников степняки, пытаясь обойти и по бокам, отрезать об большого полка, в тыл войти!
Но тут уж поспели новгородцам на выручку чуть ранее вышедшие из сечи берендеи. Не щадя себя, поскакали они навстречу поганым, закружились перед ними, отвлекая лучников врага и посылая десятки срез ней в ответ!
А большой полк пока стоит, не двигаясь с места. Только-только отступили дружинники за уцелевшие надолбы, растянули строй, вновь перекрывшись щитами. Уцелевшие же при отходе владимирские стрелки отошли назад и ныне помогают крещеным берендеям: часто, залпами бьют по степнякам, не позволяя врагу просочиться сквозь разрыв между владимирскими и новгородскими ратниками… Зато увлекшиеся обстрелом, чересчур поверившие в себя половцы решили попробовать на прочность тонкую линию червленых щитов лобовым ударом – вдруг прорвется под лихим натиском?! Надеются покоренные отомстить за бегство, задобрить сурового темника скорой победой… Ведь брешей среди вырванных арканами надолбов полно, так почему бы не попытаться продавить истончившуюся цепочку орусутов?!