Страница 8 из 37
Детеныш уснул, а мне не спалось. Моя личная сказка была не очень веселой. То есть до свадьбы все и правда было сказочно, а потом... потом мой муж подружился с Зеленым Змием. И с годами их дружба становилась все крепче и крепче. Что мне очень не нравилось! Ведь Змию уделялось времени все больше, а нам с сыном — все меньше. Похоже, он нас побеждал. Под эти невеселые мысли я стала погружаться в сон. «Эх, мне бы меч-кладенец!» — подумала я напоследок и уснула.
— А зачем тебе, девица-красавица, меч-кладенец? — спросил кто-то совсем рядом. Я открыла глаза, потом села и просто потеряла дар речи — вокруг было чисто поле, а я сидела под ракитовым кустом, неоднократно воспетым в былинах.
— Кто это со мной разговаривает? — пролепетала я, немного придя в себя.
— Знамо кто, я разговариваю, ракитовый куст.
— А разве кусты разговаривают? — глупо заморгала я.
— В сказках — да. А ты сейчас в сказке.
— А... что это за сказка? — продолжала допытываться я.
— Это твоя сказка. Которую ты сама сказываешь, — терпеливо пояснил Ракитовый Куст — Так что там про меч-то? Говори, не робей!
— Хочу Змию Зеленому голову отрубить! — выпалила я.
— Эвон что, — опечалился Ракитовый Куст. — Непростое ты дело задумала, девушка. Ой, непростое! Сколько уж вас к Змию в услужение пошло, а сколько и вовсе голову сложило!
— Мне очень надо! Помоги, коли можешь, — попросила я. — Муж любимый к Змию в рабство попал, хочу его освободить.
— А он-то сам хочет? — полюбопытствовал Куст.
— Ой, уже и не знаю. Он считает, что ничего страшного не происходит. Но я-то вижу — еще как происходит! А сделать ничего не могу...
— Да, Змий Зеленый волшебной силой обладает, может так голову заморочить, что человек и себя не помнит, и родных забудет, — подтвердил Ракитовый Куст. — Ладно уж, помогу тебе. Где Меч-Кладенец лежит, то мне неведомо, а вот кто тебе помочь в этом деле сможет — скажу. Иди через поле, за речку, потом через лес, в самую чащу, на круглую поляну, там Баба Яга живет. Вот она-то тебе точно подсобит!
— Спасибо, Кустик, дорогой! — поблагодарила я и пошла указанной дорожкой.
Вскоре поле кончилось, и вышла я к речке, за которой сразу начинался лес. Речка вроде была неширокая, но быстрая. Плавать я не умела, поэтому стала искать, где ее можно перейти. И за первой же излучиной увидела подходящие камушки. И на самом большом, сжавшись в комочек, сидела девушка в белом сарафанчике. Грустно так сидела, как сестрица Аленушка.
— Девушка, по этим камушкам речку можно перейти? — обратилась к ней я.
— Можно... Только зачем? — меланхолически спросила девушка.
— Мне надо! — твердо сказала я. — Так, вас как зовут?
— Аленушка, — умирающим голосом ответила она. Выходит, я не ошиблась.
Мне очень хотелось пить, речка вроде выглядела чистой, и я зачерпнула горсть воды.
— Не надо! — воскликнула Аленушка, но опоздала. Я уже хлебнула и поперхнулась: вода была соленая-пресоленая, даже горькая.
— Что ж это за вода такая, — прокашлявшись, возмутилась я. — А еще сказочная речка! Тьфу, гадость!
— Это не вода, — неохотно призналась Аленушка. — Это мои слезы горькие.
— Да откуда же в тебе столько слез? — поразилась я.
— Это все из-за братца Иванушки, — печально ответила она. — Братец-то мой не послушался, испил из козлиного копытца, а там водка была. И стал он козлом распоследним, алкоголиком хроническим. Теперь ему милей водочки на свете ничего нет. Это все Зеленый Змий подстроил, с копытцем-то!
И Аленушка горько-горько зарыдала.
— Эй, ты это брось! — забеспокоилась я. — Мне через речку переходить, а ты тут уровень воды повышаешь. Ну ладно, он алкоголик, а ты-то чего ревешь?
— А что же мне делать, бедной-разнесчастной, сиротинушке обиженной? — заунывно затянула Аленушка. — Нету мне на свете ни счастья, ни долюшки!
— Да подожди! Ну он же тебе не муж, а брат! Ну ладно, он козленочком стал, а у тебя-то своя жизнь! Еще выйдешь замуж, детишек нарожаешь, — стала уговаривать я. Такие вещи даже я понимала.
— Не-е-е-е-ет! — завыла Аленушка. — Я его должна спаса-а-а-а-ать! Он без меня пропаде-о-о-о-о-о-от!
— Ну так пойдем со мной, — предложила я. — У меня тоже проблема. Я мужа спасать иду от Зеленого Змия. Вдвоем-то мы его быстрее одолеем!
— Ну уж нет, — холодно сказала Аленушка. Слезы ее вмиг высохли. — Не надо это мне.
— Почему? — изумилась я.
— А на кого же я тогда жаловаться буду? — рассудительно ответила она. — Так-то я здесь сижу, каждый прохожий меня жалеет. Кто по головке погладит, кто конфетку даст. Приятно. И поговорить есть о чем. Все меня утешают, я ведь такая хорошая, а он — козел хронический. А ну как он обратно превратится, и кому я тогда нужна — меня пожалеть?
— Знаешь, мне как-то тебя не жалко, — призналась я. — Ты его не любишь, ты себя только любишь. Потому и биться за него со Змием не хочешь!
— Не хочу, — подтвердила Аленушка. — Я себя жалеть хочу. А ты переходи речку, а то мне так грустно стало, что я сейчас опять плакать буду.
Пока она не заревела снова, я быстро перескочила по камушкам на другую сторону и потрусила к лесу. «Ну и ну! — думала я, вспоминая Аленушку. — А ведь я тоже сочувствие люблю. И пожаловаться иногда тоже не прочь. Так вот куда заводит этот путь! Будешь сидеть в собственных слезах да ждать, кто тебя пожалеет». Нет, это было не по мне. Я только укрепилась в решимости найти Зеленого Змия и расправиться с ним.
И вот я углубилась в лес, который становился все гуще и темнее, и вскоре пошла вообще чащоба непроходимая. Я перелезала через поваленные стволы, продиралась через кусты, спотыкалась об узловатые корни, кажется, даже плакала.
Я уже думала, что окончательно заблудилась. В конце концов я запнулась, упала и зарыдала в голос, проклиная и себя, и Ракитовый Куст, и всю свою несуразную сказку.
— Чего орешь? — сумрачно спросили прямо под ухом. Я вскинула голову и увидела рядом совершенно невероятное существо: худюшую, костлявую, лохматую длинноносую женщину в грязно-зеленых лохмотьях. Кикимора какая-то.
— Я... я... я заблудилась, — всхлипывая, созналась я.
— Да ничего подобного, — отрезала та. — Мы всегда приходим именно туда, куда шли. Если ты оказалась здесь — значит, сюда и стремилась.
— Нет, — запротестовала я. — Я к Бабе Яге шла! За мечом-кладенцом. Чтобы отрубить голову Зеленому Змию, у которого мой муж в рабстве.
— Ой, девонька, да ты что! — воскликнула зеленая, всплеснув корявыми руками. — И у тебя тоже, значит..
— А что, и у вас? — осторожно спросила я.
— Ох, это давняя история. Будем знакомы — Кикимора, — представилась она.
Имя соответствовало внешности на сто процентов. Кикимора присела рядышком и обняла руками худые коленки.
— Я ведь не всегда такой была, веришь? — начала Кикимора. — Я красавицей слыла, девка — цвет лазоревый! Фигуристая, глазастая да веселая! Кровь с молоком, огонь с перцем! Пришла пора — вышла замуж по большой любви за добра молодца. Он тоже хорош был, первый парень на деревне! И на гармошке играть, и барыню сплясать, и избу срубить! Все с ним дружить хотели, все его на помощь звали, щедро платили, а в благодарность — рюмочку подносили. Там рюмочка, да там две — не заметил, как без рюмочки уж и веселиться не мог. Взял его Зеленый Змий в полон. Мне бы тогда задуматься, ан нет — любила я его, все ему прощала! Утром у него голова болит — я ему опохмелиться поднесу да огурчик подам. Вечером друзей позовет — так я стол накрою и сама бутылочку зелена вина поставлю, да где и выпью с ними за компанию. А раз я со всем согласная, чего ж ему-то привычки менять?
Кикимора задумалась и умолкла. Я ждала, затаив дыхание.
— А что же дальше-то было? — поторопила ее я.
— А дальше Зеленый Змий совсем молодца моего с пути сбил. Вечером пьет — утром похмеляется, а работать-то уж ни сил, ни времени. Оглянуться не успела — а уж вся работа по дому на мне лежит. И дрова колоть, и сено косить, и воду носить — все я. Денег дома не стало — пришлось крутиться, самой зарабатывать. И все переживала да плакала. Скоро глаза выцвели, кожа сморщилась, волосы поредели, тело истаяло, и превратилась я в Кикимору...