Большая медленная река

***

— Привет, Душан. С возвращением в этот грешный мир. Прости, но твоё одеяние так и наводит на мысли о бренности бытия. Предупреждая вопросы — ты в каюте, дверь заперта, гадить в ведро. Тут Зорян держал Стефтана, и я решил, что тебе полезно будет посмотреть на ситуацию с нового ракурса.

— Как ты это провернул?

— Что? Эй, приятель, чтобы пользоваться оружием, нужен хоть какой-то разум. На что ты рассчитывал вообще?

— Тот, кто сделал это ружьё, уверял меня, что оно может убить человека с пятидесяти метров, а моя триггерная дистанция теперь — всего восемь.

— Карамультук из водопроводной трубы, набитой паршивым дымным порохом с круглой свинцовой пулей и затравкой от прижатой к запальнику спички? Да я в школе лучше самопалы делал! С полсотни метров ты из него в дом не попадёшь, не то, что в человека. Чёрт, да там даже прицела нет! Тебя обманули, Душан.

— Откуда ты знаешь об оружии? Как тебе удалось взбесить меня, не взбесившись самому? Почему…

— Стопэ-стопэ, ты, кажется, забыл, с какой стороны двери тут замок. Вопросы, прости за банальность, буду задавать я.

— А если я не захочу отвечать?

— Ты мог бы спросить об этом у своего друга Зоряна… Ах, да, его же тут нет! Это не наводит тебя ни на какие мысли?

— Я не последний человек здесь, Ингвар. Меня будут искать.

— Уже. Приходил какой-то громила и орал с берега, где, мол, «отец Душан». Поскольку никакого семейного сходства я не обнаружил даже в бинокль, то либо жена тебе изменяла, либо «отец» — это духовное звание.

— Я настоятель Нового Храма Искупителя. У меня много последователей!

— Пусть плывут сюда. Я помашу рукой с палубы, а потом с интересом посмотрю, как они будут биться бошками о стальные борта. Или ты думаешь, что мы всё ещё у берега и трап опущен? Напрасно. Стефтан рассказал мне кое-что о твоей секте, хотя он, надо сказать, на удивление не наблюдателен и совершенно не умеет делать выводы.

— Новый Храм — не секта! Я предлагаю спасение!

— Держа их в рабстве и заставляя работать на себя? Да ты, блин, натурально мессия!

— Ограничение свободы необходимо! Без этого не спастись! Я создаю общину преданных, но преданность не возникает сама по себе!

— Ага, надо чтобы сначала тебя кто-то предал.

— Ты не понимаешь. Искупитель ведёт меня!

— Скатертью по жопе. Я даже платочком вслед помашу. Но сначала один вопрос — где твой шалман расположен? Стефтана везли на корабль усыплённым, так что он даже примерного направления указать не смог.

— Ты, разумеется, решил пойти и дать всем свободу? — мрачно сказал Душан. — Выпустить птичек из клеток?

— Ну, раз уж я запер тебя, надо сделать что-то для кармического равновесия, верно?

— Ты, конечно, думаешь, что спасёшь их от рабства и тем облагодетельствуешь? Но нет, ты их просто убьёшь! Они не выживут без меня! Я их единственный шанс!

— Тогда открытая дверь клетки не помешает им остаться, верно? Если для них так лучше. Как, например, выбрал остаться со мной механик Зоряна. Он может уйти в любой момент, но предпочитает свой трюм и свой дизель. У твоих тоже появится выбор. Кричать им «Кыш, пошли прочь!» я не стану.

— Людям нельзя давать выбор, — мрачно ответил Душан, — они выберут сиюминутное.

— Людям, значит, нельзя, а тебе, значит, можно. Потому что все дураки, а ты один в белом пальто стоишь красивый. Знакомая тема, а как же. Ладно, давай к делу: где искать твой «Новый Храм», сразу скажешь, или мне придётся припомнить кое-что из африканского опыта?

— Какого опыта?

— Не суть, тебе всё равно не понравится. Намекну — в следующий раз ты можешь проснуться связанным с голой жопой в муравейнике. Очень воодушевляющий опыт. Причём ты будешь в полном сознании, потому что на муравья в заднице тебя не заклинит, а я отойду на… Сколько ты там говорил? Восемь метров? Это, насколько я понимаю, очень мало. Повезло с дистанцией?

— Нет. Изначально она была тридцать с лишним. Но искупительные медитации, которые практикует Новый Храм, позволили мне её сократить. И не только мне! В нашем храме они обязательны, и все, кто живёт при нём, сходятся всё ближе и ближе. Вот у тебя какая дистанция?

— Без комментариев. А что это за процедура такая — «искупительные медитации»?

— Ингвар, — горячо заговорил из-за двери Душан, — ты ведь не дурак. Странный тип, очень странный, но умный, я вижу. Ты же понимаешь — все рухнуло, людей мало, они не могут подойти друг к другу. Никто не сеет хлеб, не восстанавливает заводы, не чинит дома. Мы живы, пока тепло и не испортилась еда. Можем сидеть поодиночке в руинах, но это просто ожидание смерти. Придёт зима и все погибнут, а оставшееся нам время утекает с каждым днём. Я даю людям шанс, пойми! Даже если они этого не понимают. Даже если они этого не хотят! Люди растеряны, демотивированы, не знают, что им делать, а главное, у них нет воли. Я даю им свою. Тебе этого не понять, потому что ты не такой, как они. Ты — такой как я! У тебя есть воля, у тебя есть сила! Ты умеешь навязывать их другим, умеешь добиваться поставленных целей.

— К чему ты ведёшь, Душан? — спросил Ингвар без особого интереса. — Мне твои лекции ни к чему, мне только координаты нужны.

— Ты хочешь попасть в Новый Храм? Так давай я отведу тебя туда! Я покажу тебе дело рук своих, и ты сможешь принять обоснованное решение! Клянусь, я не буду мешать, если ты захочешь его разрушить… Но хотя бы дай мне шанс объяснить тебе его важность!

— Угу, прям верю. Не будешь мешать, ага.

— Возьми моё ружьё! Пусть не на пятьдесят метров, но на восемь-то оно стреляет? У тебя меньше радиус, это преимущество, я ничего не смогу тебе сделать, а ты сможешь. Просто выпустив это стадо на волю, ты ничего не узнаешь и ничего не поймёшь!

— А оно мне надо, понимать?

— Надо, Ингвар. Тебе — надо. Иначе ты бы просто уплыл отсюда, выкинув меня за борт. Да что там — ты бы просто не приплыл сюда, потому что тебе было бы плевать на Стефтана и его плавучую больницу. Ты не такой равнодушный, как пытаешься показать. Давай прогуляемся вдвоём до моего логова, а он пока пусть лечит, как собирался. Я скажу людям, что можно.

— Так это ты им запретил? Поэтому мы день впустую проторчали?

— Я должен был разобраться, что происходит. И мне есть что вам предложить взамен — у нас много медикаментов, реально много. Среди них хватает тех, которые мы не знаем, как применять, а Стефтану они бы пригодились. Учти, сам ты их не найдёшь!

— Ладно, уболтал, языкастый. Прогуляемся. Но, если что, учти — муравейников в лесу много.

***

— Не верьте ему, Ингвар. Приём.

— Я не особо доверчивый. Но мне очень хочется посмотреть на место, где начали делать кустарное оружие. Чтобы понимать, с чем мы можем столкнуться. Приём.

— Учтите, Душан — очень опасный человек, он способен на насилие даже будучи в нормальном состоянии. Такое впечатление, что он получает от него удовольствие! Я многое видел и ещё больше слышал, пока был там. И я лечил его жертв. Приём.

— В обществе, где нет естественных механизмов регуляции агрессии, на вершине вскоре оказываются самые жестокие особи. Потому что противостоять им никто не умеет. Это меня не удивляет, удивляет другое… Что за церковь вдруг такая? Приём.

— Он делает вид, что служитель Церкви Искупителя, но его Новый Храм очень далёк от её учения. Думаю, он сам себя назначил священником. Приём.

— Я прискорбно мало знаю о религиозных делах. Как-то прошло мимо. Расскажи, что за церковь и чем отличается «Новый Храм». Приём.

— Не удивительно, что ты не знаешь, это древний исторический пережиток. Красивая традиция — облачения, песнопения, обращения к Искупителю. Мало кто этим увлекался до Катастрофы. Я как-то зашёл из любопытства в один из храмов, там было человек десять, не больше. Но красиво — интерьер, одежды, благовония. Похоже на историческое кино или игру. У Душана совсем не так. Он раздобыл какую-то книгу, которая, по его словам, «настоящее слово Искупителя», и то, что он из неё зачитывал — ужасно. Апофеоз насилия ради насилия, такое впечатление, что его писали жуткие кровожадные дикари, пытаясь уговорить соплеменников не убивать хотя бы своих близких. Приём.