Кровная месть

Отряды под черными знаменами выстроились вне зоны досягаемости арбалетов и луков с башен и стен замка. Бойцы тащили лестницы, полусотня дружинников нарочито медленно толкала таран к воротам, по дерьмовой гравийной дороге. Северяне под руководством Анники Корхонен создавали бешеную активность с противоположной стороны — орали и вопили как тысяча чертей, и волокли цельные стволы вековых деревьев: у них были свои взгляды на то, как следует штурмовать укрепления.

Забойная бригада Ёррина Сверкера и отряд Луки уже полчаса назад как скрылись в темной пасти подкопа. Рем напряженно смотрел на куртину меж двух квадратных башен — той самой, юго-западной, где по сведениям Коробейника содержали баронессу Филиппу дю Массакр, и южной — явно необитаемой, пригодной для использования только в оборонительных или хозяйственных целях.

— Неужели ты и вправду думаешь, что этот невежда и похабник Сверкер… — начала за его спиной Сибилла, но вдруг земля вздрогнула, раздался сначала оглушительный треск, а потом — грохот, и огромное облако пыли поднялось в воздух над замком.

— А-А-А-А-А!!! — заорали солдаты и ринулись вперед, не дожидаясь приказа.

— Туру-туру! — запоздало прогудел рог Шарля. — Туру-туру!

На стенах орали благим матом. Из бойниц первого этажа юго-западной башни летели окровавленные тела: тангары уже рубились внутри! Разор в шлеме-морионе во главе наемников взбирался на груду камня, в которую превратилась куртина, его фламберг сверкал в лучах солнца, а зычный голос раздавался над полем битвы подобно раскатам грома.

— Эффективный менеджмент, — сказала Сибилла.

— Это что за хрень? — удивился Буревестник. — Что-то типа «Экстерминатус минимум»?

— Не-е-е-ет! — рассмеялась волшебница. — Это значит — грамотное управление. Ты подобрал очень способную команду, Аркан. И потому — можешь сейчас стоять тут, на пригорке, и наблюдать за сражением. Ого! Или не можешь? Сам решай, что делать, но в северной башне маг, кажется, творит какой-то незнакомый мне ритуал!

— На конь!!! — думать было некогда.

Рем поставил ногу в стремя и взлетел в седло. Секунда — и жеребец, ошалевший от удара шпорами, рванул вперед, к пролому в стене. Шарль, Луи и еще дюжина дружинников из его личной охраны уже сидели верхом, и, не задавая вопросов, ринулись следом за своим сеньором.

— С дороги, с дороги! — кричал Аркан.

Жеребец храпел, скользя подкованными копытами по камням обрушенной стены. Свистели стрелы, пахло гарью — полыхали какие-то постройки, вольная компания уже дралась на стенах.

— Айе!!! — раздался дикий крик откуда-то совсем с другой стороны, Рем дернул головой: северяне были там, и Анники Корхонен, простоволосая, без шлема, на равных рубилась на на вершине восточной башни с огромным рыцарем — кажется, комендантом Дуал-Кульба. Времени на всё это не было — через атриум, сшибая грудью коня гарнизонных стражников, он пробился к дверям в северную башню.

Голова трещала так, что казалось — внутри нее бьют кузнечные молоты.

— Ломай! — Луи несколько раз ударил шестопером по двери, там, где должен был быть замок — тщетно.

Подоспела пара дружинников с топорами, и, не жалея оружия, несколькими сильными ударами вырубили из дубового косяка кованые петли. Дверь накренилась — и тут же была вырвана усилием множества рук.

— Вперед! — Аркан рванул вверх по лестнице, с мечом наголо.

Молоты в голове лупили не переставая, в глазах темнело — с каждым шагом вверх по лестнице становилось всё тяжелее и тяжелее, сердце билось гулко, натужно, ноги стали будто ватные…

— Ах, ублюдок! — раздался над самым ухом злой и какой-то удивленный голос Сибиллы. — Кровавый ритуал? Мать моя магия!

И волшебница заговорила размеренно и громко, и каждое слово ее срывалось с губ подобно тяжкому камню:

— Verba tua non valent, opera tua non valent, cogitationes tua non valent…

Череп Аркана едва не взорвался от боли, и он, едва размыкая спекшиеся губы, прошептал:

— Господь покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим…

— Буревестник, что ты делаешь? — раздался удивленный голос Сибиллы. — Прекрати немедленно, что бы это ни было!

—… подкрепляет душу мою, направляет меня на стезю правды! — следующая строчка дались ему легче, огненные обручи на голове слегка разжались, и Аркан пошел вверх, по лестнице, вколачивая ноги в ступени в такт вырывающимся изо рта словам-выдохам. — Если! И! Пойду! Я! Долиною! Сени! Смертной! То не убоюсь! Зла!!!

Он ворвался в комнату на вершине башни, выбив ногой дверь, и, оглядевшись, увидел кровь. Кровь была повсюду — на стене, полу, потолке. Три или четыре тела стражников с вскрытыми грудными клетками лежали на полу в неестественных позах, лица их выражали крайнюю степень ужаса, а глаза… Глаза были живыми! Они умоляюще смотрели на Рема, как будто — просили о помощи, или, хотя бы — о скорой смерти.

Аркан был уверен, что увидит здесь Джероламо. Но нет — незнакомый чародей в серой мантии, небольшого роста, с непримечательным лицом и маленькими глазками перебегал с места на место, выкрикивая что-то заполошное. Возникало впечатление, что он пытается исправить ситуацию, что-то починить: в руках его была кисть, которую этот маньяк обмакивал то в одного, то в другого воина, и дорисовывал замысловатые загогулины на стенах.

Рука Буревестника сама нырнула в карман кафтана. Небольшой плоский стеклянный флаконь с ворванью — теперь он всегда носил с собой горючее, если предвиделась дурно пахнущая переделка.

— Н-на! — размахнувшись, он разбил склянку об пол, и тут же — высек искры из каменного пола скользящим ударом меча. — Гори, гори, сволочь такая! Во имя Господа, Творца Миров!

Пламя загудело, вдруг побежав не только по разлитой на полу маслянистой жидкости, но и по кровавым узором.

— А! — тонко вскрикнул волшебник. — А! А! А-а-а-а!!!

Пламя достало полы его мантии, и он заметался по комнате в ужасе.

— Нет! Что ты наделал! — в коридоре стенала Сибилла.

Рему было наплевать. То, что творилось тут, в этой комнатушке на вершине башни, было мерзостью, самой наивысшей, величайшей пробы. Такой мерзости оправдания быть не могло, и терпеть ее по какой угодно причине ему, Рему Тиберию Аркану Буревестнику, не представлялось возможным. Творимое незнакомым чародеем казалось баннерету квинтессенцией того, с чем он намеревался бороться всю свою жизни, а потому…

Потому он шагнул сквозь огонь, воздев меч над головой в излюбленной позиции — la post del falcone, и рубанул изо всех сил, наотмашь, рассекая фигуру незнакомого магика наискосок — от плеча до паха.

ГДАХ! Как будто лопнул воздушный шар, навроде тех, что Рем видал в Смарагде на ярмарке. Упругий поток воздуха ударил его в грудь, поволок по полу, шибанул о стену. Если бы не доспехи — может и конец пришел бы тут одному безрассудному претенденту на герцогский скипетр, но — кираса приняла на себя основной удар, и Рем даже нашел в себе силы тихо материться, медленно сползая по камням вниз.

— Монсеньор! Монсеньор! — Луи и Шарль забыли все его просьбы не употреблять сложных именований, и ворвались внутрь, и подхватили его под руки, не обращая внимания на происходящее вокруг. — Вы живы?

— Да, да… Жив и почти здоров. Замок?

— Замок наш! Но…

— Что — но?

— Пациенты — того… Этого… — бывалые сержанты переглядывались и не могли найти слов, чтобы описать произошедшее. — Ну, вот как здесь!

Рем с трудом осмотрелся. На стенах образовалась целая корка из запекшейся крови, кое-где едва-едва полыхали язычки пламени, тела несчастных стражников и ублюдочного магика отсутствовали. Зато — в этой самой горелой корке виднелись обрывки одежды и ошметки снаряжения, как будто всех участников ритуала — вольных и невольных — разорвало к чертовой матери!

— Что — прямо все? Все — того? Этого? — сипло спросил Аркан.

— Не, — потер лоб Шарль. — Вроде в юго-западной башне, ну… Где гномы! Там вроде не. Но надо смотреть.