Время перемен

Щиты столкнулись друг с другом, началась резня. Ярость встретилась с яростью, сталь — со сталью. Это получилось совсем не по-Аркановски, даже учитывая численное преимущество. В такой свалке не избежать потерь, но ставки были слишком высоки… Время — вот главная добыча, которая нужна была Рему в сражении за Кон Ките.

И его соратники это понимали — окружение отряда гёзов произошло стремительно, и зажатые со всех сторон, они падали на землю один за другим под ударами клинков. Аркан в схватке не участвовал — он вскочил на массивный круглый камень тут же, неподалеку, держа руку со знаменем на отлете и наблюдал за происходящим на поле боя и в бухте.

На второй галере видели происходящее, там загремел барабан комита, и взмахи весел направили корабль к причалу, на помощь гибнущим гёзам.

В этот самый момент раздались звуки развеселой кадрили, которую извлекал из волшебной дудки Ирвинг, и у входа в гавань появился высокий, темный корпус «Каракатицы». Игнорировать такую опасность популяры не могли — экипаж второй галеры теперь вынужден был заботиться о своих жизнях. Каракка была значительно массивнее гребного судна, на ее мачте развевался тот же пугающий черный флаг с красным черепом, и это говорило только об одном — нападение спланировано, и враги гёзов на берегу и в море действуют сообща!

Полетели первые стрелы с надстроек, пираты ответили — но находясь в заведомо проигрышном положении из-за меньшей высоты корпуса, они не могли нанести стрелкам с «Каракатицы» существенного урона. В любом случае — главная цель была достигнута. Время — выиграно!

Рем бросил взгляд на ялик с гёзами, которые бросили весла и в растерянности замерли посреди водной глади, между линией прибоя, пирсом и своей галерой, гадая — как поступить. Да и черт с ними!

— Возьмем корабль! — крикнул Аркан, взмахнул знаменем и побежал к причалу.

За ним устремился Оливьер, и все свободные дружинники. Южане и другие мятежные рабы приканчивали оставшихся в живых после скоротечного боя гёзов, кто-то остался перевязать раненых товарищей, оказать им помощь. Конечно, были и погибшие — в этом бою люди Аркана потеряли семерых. Всё-таки дрались не с какими-то оборванцами, а с настоящими морскими разбойниками!

Когда на пришвартованной галере поняли, что не успевают отчалить, и увидели страшное черное знамя, и четыре десятка человек, готовых ринуться на борт и убить каждого, кто окажет сопротивление, то предпочли переговоры:

— Мы сдаемся, сдаемся если вы сохраните нам жизнь! — выкрикнул популяр в желтой рубахе и штанах пузырями.

— На колени! — рявкнул в ответ Рем и перепрыгнул на палубу галеры. — Все — на колени! Оружие в сторону! Где ключи от цепей гребцов?

Тот самый тип, в желтой рубахе, протянул связку с ключами, Аркан перебросил ее подоспевшему Патрику Доэрти. Южанин со своими товарищами, тут же кинулся в трюм, возвещая свободу. Все орра были ранены, но не обращали внимания на кровь и боль.

Оливьер и его люди вязали гёзов.

— Взгляните на вторую галеру! — удивлено крикнул кто-то.

Там происходило нечто невообразимое. Весла ее плавали по поверхности моря, из нутра валил черный дым, на палубе шла драка…

— Это бунт, маэстру! Гребцы на том корабле взбунтовались! — удивленно проговорил Шарль, сержант абордажной команды. — Как им это удалось?

— Воспользовались моментом, — прищурился Оливьер. — Надо бы помочь парням…

— А вон гляди, Ирвинг всё правильно понял. Они подходят ближе и отстреливают зазевавшихся гёзов. Сейчас мы спустим пару шлюпок с этого корабля, и разберемся с во-о-он теми гёзами, — Рем указал на ялик, пираты на котором сделали выбор и теперь гребли к берегу, мечтая ощутить под ногами твёрдую землю и, возможно, освободить своих валяющихся под виселицами товарищей. — А потом настанет время и второй галеры…

Патрик Доэрти плакал. Это было странно — видеть яростного и умелого бойца в таком состоянии. Но понять его было можно — сегодня храбрый южанин потерял своих братьев. Именно они подняли гребцов на бунт на второй галере, увидев шанс обрести свободу. Финеас, наследник старшей ветви Доэарти, и его брат Шимон прикончили командора Зипелора, но погибли на клинках гёзов, как и практически все, кто принимал участие в мятеже — в живых остался юный Лиам, весь израненый, и еще несколько гребцов, которые сумели завладеть щитами и оружием, и забаррикадировались на камбузе, дожидаясь помощи от аркановских воинов.

Увидев, что Рем приближается к нему, Патрик встал, отер лицо ладонями, а потом сказал:

— Вы выполнили свой долг сеньора сполна. Мы отомстили, и никто теперь не скажет, что репутация Доэрти пострадала. Если выживет Лиам, я попрошу вас еще об одной милости — отправить его к матери.

— Конечно, друг мой, какие могут быть разговоры? — Аркану было даже неловко.

Всё-таки он получил огромное пополнение в свою дружину — пусть и временное, и захватил приличную добычу с обеих галер, заплатив за это жизнями людей, которые ему доверились, и других людей, которых он даже не знал… Такова судьба сеньора?

— Маэстру баннерет, я прошу вас считать меня своим вассалом, — внезапно сказал Доэрти и встал на одно колено, и протянул сложенные руки Рему. — Я ваш человек.

Молодой аристократ в растерянности замер — такое с ним было впервые. Человек собирался вручить ему свою жизнь и волю! Однако — промедление могло оскорбить пылкого южанина, и потому Рем обхватил ладони орра своими руками и проговорил прерывающимся голосом:

— Ты мой человек, Патрик Доэрти. Это большая честь для меня, и я сделаю всё, чтобы ты не пожалел о своем решении. Встань, друг и соратник! Встань!

Помогая раненому южанину подняться, он вдруг увидел, что еще несколько человек стоят, преклонив колено — и бойцы из тех, с кем вместе плыл на «Каракатице», и только-только получившие свободу галерные рабы, и даже Оливьер, и Шарль, и Луи и другие — те, что подписывали контракт. Все, кто был на покрытом кровью и пеплом берегу дважды сожженного Кон Ките, замерли в коленопреклоненной позе, склонив головы.

— Я — ваш человек, маэстру! — один за другим говорили они, и протягивали ему руки.

XXIV

— Ты что, собираешься возглавить армию из рабов? — спросила Сибилла. — Большая часть из них — пропащие люди. Эти твои гребцы — настоящая чернь, за редким исключением. Посмотри, как они ведут себя! Клейма ставить негде…

Аркан только усмехнулся и рефлекторно потрогал левую сторону груди, там, где у него самого стояло клеймо.

— Ну я и сам был гребцом, а? Там много случайных людей. Много матросов, пленников, заплутавших путников и загулявших посетителей трактиров. Конечно, есть и дошедшие до ручки мужички, и откровенные душегубы… Но, знаешь, не побоюсь показаться циничным — бунт и сражения отсеивают шлак, оставляя настоящих людей. Ты видела Доэрти? Это же просто самородок! Лучшего помощника и представить себе нельзя!

— Да, да, он это ловко провернул — стал твоим первым вассалом, — волшебница покрутила пальцем локон, выбившийся из прически. А потом непонятно добавила: — Тоже мне — сэр Ланселот Озерный! Вон, сейчас по палубе носится, рвение проявляет… Эти орра — сумасшедший народ! Представляешь, лет двадцать назад у них чуть не началась гражданская война между любителями пить отвар зерен Ко, и сторонниками настоя листьев Ча!

— С ума сойти, — покачал головой Рем. — Там что — других проблем нет? Странные люди… С удовольствием как-нибудь побываю на Юге, столько всего про этих орра рассказывают, что я просто обязан всё увидеть и пощупать сам! А что касается армии рабов, то мой ответ — нет. Пока нет. Когда-нибудь я вернусь на Низац Роск и это гнездо пиратства и работорговли будет выжжено дотла, и мы освободим невольников и поставим здесь форт, и заведем торговлю и пустим рыболовные суда и лодки сборщиков раковин и жемчуга. Но сейчас — сейчас я должен защитить своих близких от злобы дю Массакра и коварства Закана. Если для этого нужно перевоспитать полторы сотни людей с самого дна — что ж! У меня нет другого выхода, теперь каждый из них — мой вассал. Полторы, может быть, две или три сотни людей сейчас — это мой предел. Какой из Рема Тиберия Аркана командующий армией? Я не идиот, свои возможности представляю. С дружиной бы научиться управляться… Два дня боевых действий и столько погибших! И «Каракатица» наша превратилась в плавучий лазарет…