Время перемен

— Наверное — хороший, — согласился Аркан. — Тот колбасник говорил, что…

— Вот же каковой невоспитанный юноша! — старуха Лоухи даже ногой топнула. — Тут тебя уму-разуму учат, а ты всё про колбасу! Ты про Туони будешь слушать или нет? Или думаешь синелицые сами Оулу взяли?

— Туо… — Рем даже рот ладонью закрыл, чтобы дурацкой репликой не спугнуть удачу.

В его жизни всегда так было: все самое интересное происходило внезапно, а самые удивительные люди встречались случайно! Или — нет? Или эта беседа с таинственной нойдой — всё-таки результат многочасового обхода города, сотни разговоров, взглядов, намеков и слухов? Хочешь, чтобы тебе повезло — повези!

Колбасник был далеко не единственным уличным торговцем, к которому подходил Аркан с ненавязчивыми разговорами, и от обилия лакомств у парня уже бурлил живот, а карманы распирало от сувениров и безделушек. Так что теперь он не имел права упустить ни слова из того, что могла поведать знахарка.

— Туони! Владыка подземного мира — таково говорят синелицые. Демон — молвили бы церковники, или — химера. Эгрегориальная сущность второго порядка — это могешь услыхать от любого кудесника с образованием. Сволочь распоследняя, злодей и паскуда — это я со всей прямотой скажу! Ишь, взял обычай — людей есть! — бабка бросила вязание и вперилась взглядом в лицо Рема. — А ты не напугаешься, вижу! Имел дело с таковыми гадами?

— Имел… То есть — приходилось, — кивнул Аркан.

— И каково оно?

— Так драконица была. Вводила один диковинный народ в заблуждение, навевала им образы и видения будущего, и через это превращала в чудищ. Вот глаза у них тоже были чернющие, зубы — острые, и языки — змеиные.

— Страсти-то какие! Ты отварчик-то пей, пей. И как с драконницей справился?

— А откуда вы знаете, что справился? — задал очень глупый вопрос Рем, а потом подумал, что вряд ли он тут бы сидел и травку пил, и смущенно почесал затылок. — А, ну да…Действительно! Так она сказала, что ни один смертный муж не сможет ее убить, или что-то вроде того. Ну, так я и не стал ее убивать! Я отлупил ее как последнюю ледащую псину!

— О каково! — нойда снова принялась стучать спицами. — Тогда слушай… А-хм! Во времена стародавние, когда твои предки еще и не ступали на землю Севера и саами думали, что они — одни-одинешенькие люди в мире, то поклонялся народ силам природы, от которых зависела их судьба… На берегу моря народ чтил Ахти — великий океан, в горах — небо, Перкунаса, а в ледяных пустошах поселилось племя изгоев, жизнь которых зависела от возможности укрыться в пещерах и согреться жаром подземного огня, непредсказуемого и ужасного. И настало время перемен — таковое же каковое и сейчас! Скверный обычай был у саами, поклоняющихся земному огню — слабых и хилых младенцев они бросали в падь горючую, таковую именовали Пасть Туони… И вот, в таковые тонкие времена случилась вражда с гномами, и война, и разорение, и каково тяжко пришлось людям! Тогда кто-то сказал: давайте взмолимся Туони, чтобы спас он народ свой! И просили, и бросали в падь детей своих! Каково испужались и в ужасе были, когда оттуда вылез великан лицом черен и страшен, и набросился на подгорных воителей, и побил их, и гнал и преследовал и исчез там же, где появился, сожрав врагов и собрав их головы…

Аркан слушал как завороженный. Вроде и не великий оратор эта нойда, и говорила просто, даже косноязычно, но темные, едва освещенные пещеры, плотный строй гномов с короткими тесаками и боевыми молотами, отчаявшиеся воины-северяне, мрачный багровый зев провала в земле — всё это предстало перед его внутренним взором вживую, как будто он и сам был там, во тьме подземелий, где скрывались люди от зимней стужи.

Бабка поглядела на вязание: у нее получался большой носок, ярко-красный, с традиционным орнаментом по канту.

— Кажись, подойдет, а? — проговорила она, явно о своем изделии. А потом продолжила вещать: — Вот с той поры Туони и пристрастился есть людей! А каково было этого гада младенцами кормить?

— Так что, правда — его это пасть была? — недоверчиво глянул на нее Аркан.

— Была — не была… Э-гре-го-ри-альная сущность, каково? Сталбыть, молитвы и желания людские таково сделали! Или химера сквозь эфириум к тонкому месту присосалась и таковым Туони и стала, для того племени…

— И что — Ахти и Перкунас- тоже?

— Такового не знаю. Каково бабка мне моя сказывала, а ей ее бабка, а той, сталбыть, ее бабка и далее таково — то я знаю. И то тебе рассказала. И такового Туони видала! Под Оулой!

— Во-о-о-от как! И каков… — парень почувствовал, что волей-неволей перенимает старухину манеру разговора. — Тьфу! И на что похож этот Туони?

— Каково бабка сказывала: великан, ликом черен и страшен. Макушка — до вершины деревьев. Под землю ушел, как всех съел. А синелицые аккурат головами невинно убиенных падь, куда он делся, завалили.

Рем вздрогнул, прикидывая размеры противника, с которым предстоит схлестнуться. Судя по следу — локтей двадцать в высоту!

— А что, сладить с ним можно? Гномы — народ упорный, рукастый, неужели они ничего против Туони не придумали?

Лоухи взялась за второй носок: спицы так и мелькали, Аркан никогда не видал, чтобы вязали так быстро!

— Таковой Туони — демон, химера, исчадие тонкого мира! Каково с ним сладить смертному? — хитро прищурилась старуха.

Рем Тиберий Аркан горделиво расправил плечи:

— Безотказные средства — Божье слово, огонь и холодная сталь! Уж поверь, бабуля, видали мы чудищ морских и земных, и на всех работало… — а потом осекся. — На всех, кроме химеры. Но и на ту я управу нашел.

Нойде Лоухи явно по душе пришлась его уверенность, она поправила вязание, поддела спицей белую нить — для орнамента, и спросила:

— И каковую управу ты найдешь на великана сильномогучего, каковой под землю скрыться может и из-под земли же явиться?

— Значит, абстрагируемся от того, что это сущность сверхъестественная, — Рем вскочил с лавки и заходил по избушке: два шага в одну сторону, два — в другую.

Ему приходилось уклоняться от связок чеснока и лука, веников трав и подвешенной там и тут на потолочных балках посуды, но всё равно — так думалось лучше.

— Предположим, что это, например, что-то вроде носорукого чудища. Большой, опасный, сильный. Носорукое чудище добывают при помощи ловчих ям — но ямы мы использовать не можем, поскольку земля как раз для него — дом родной. Исчезнет — и ищи его второй раз… — рассуждал Аркан, а Лоухи кивала его мыслям. — Значит, нужно лишить его этой возможности! И приманка… Скажи, почтенная Лоухи, а крепки ли стены Дома Эдускунты?

— Крепки, куда как крепки! — закивала нойда.

— А есть ли у кузнеца Стуре достаточно металла и работников, чтобы…

— А это ты у Стуре спроси! Удумал чего — вот и молчи, никому не говори. Но верь, верь в успех задуманного! Всё получится, так и знай! Орканы они по-другому не умеют — делают таковую дичь, каковая победу приносит! Крысами каково твой дедуля кидался? Однако ж помогло!

— Ла-а-адно, тогда вот еще: что сделают синелицые, когда служители Господа, Творца миров, соберутся в одном месте? Можешь не отвечать, всё понятно…

— Понятно ему… Какой хитрый недобрый молодец. Всё-то он придумал… Ну-ну! Орканы они завсегда в нужное время в нужном месте оказываются. Гляди, не отступи с такового пути! А вот я и носочки тебе связала… — Лоухи протянула ему два красных шерстяных носка с белым узором. — Надень таковые носочки-то под сапоги, оно здоровью помогает… Надевай-надевай, чего я, портянок не видала? Пфу, вонишша-то какая! Вот носочки как раз будут! Надел? Ну так забирай свои портянки смрадные и двери таковые с той стороны закрывай!

Аркан стоял перед внезапно захлопнувшейся дверью нойды Лоухи, слушал вопли птички, которая выглядывала из оленьего черепа и пытался понять, кого же так сильно напоминает ему эта удивительная старуха? А потом рассмеялся, когда осознание всё-таки пришло. Матушку Разора!

— Ско-о-о-олько тебе надо? — Микке даже снова начал растягивать звуки. — Это ведь можно вооружить не одну сотню воинов!