Вчера

Надо все взвесить и не кричать сгоряча!»

Девушки решили ночевать у Маши.

Обзвонили родителей. Инга предупредила мужа.

– «Страшно девчонки. Наверно не ляжем»,

Пробубнила Маша, добавив – «Кто хочет ужин?»

Уснули под утро, отойдя от ужаса.

За окнами город удручал своим видом,

Кто-то смс кому-то написал,

От звука мобильника проснулась Лида.

Встала сонная. Одна в комнате.

Надела халат, прошла на кухню неспешно,

Конфеты на столе, чайник на плите,

На люстре, в петле, Инга повешена!

Холодным потом обдало девушку,

Будто вылили ледяной воды чашу.

Прикусила губу до крови. Увидела вторую подружку,

С вырезанными глазами – Машу.

Она лежала на полу в прихожей.

Лида заскулила, вцепившись в нагрудный крест.

– «Боже мой! Что творится, боже!?»

И выбежала, босиком, в халате, в подъезд…

Лидия бежала по узкому коридору,

Задыхаясь, рыдая, с кровью на губах.

Вчера утром, ей бы показалось это вздором,

Кошмаром, приходящим лишь во снах…

…Тела двух подруг – нашли соседи.

Новость облетела ближайшие города,

Каждый, самыми разными сплетнями бредил.

А Лиду, больше никто не видел. Никогда.

Корабль идет ко дну

На борту паника, люди кричат в ужасе,

Капитан хладнокровен. Стоит у руля.

Спасательный круг сейчас нужен всем,

Пока крысы бегут с корабля.

Команда матросов ищет пробоину.

А может поломку? Никак не поймут.

И беспощадно сирена воет там,

Все неминуемой гибели ждут.

Слышен голос по громкоговорителю:

– Скоро утянет нас на глубину!

Это ужасно и отвратительно,

Но корабль идет ко дну!

Толстый банкир плачет и молится,

Его не спасут грязные миллионы,

Что дальше делать – он волен сам,

Прыгает за борт в объятие волн и…

Его порубили стальные лопасти,

Пошел банкир акулам на корм.

С последними словами – Бог прости!

Его сбор к праотцам был скор.

Молодая красавица не стыдясь,

За последнее место в шлюпке

Старому боцману отдалась,

Как последняя грязная шлюха.

И пока на красавице боцман пыхтел

И она с ним нежна была,

Пока шло трение мокрых тел

Последняя шлюпка уже уплыла.

А один офицер, как любой злодей,

Впадая в безумие уже сам,

Расстреливал в упор бегущих людей

С глазами полными ужаса.

На палубе кровь течет рекой,

Тела валяются тут и там,

А офицер не обретает покой,

Ходит за жертвами попятам.

В каюте закрылся врач пожилой,

И долго, слезно богу каялся

О том, что бесцельно он век прожил свой,

Не жил как герой, а просто маялся.

Не спас никого, не излечил,

Не был семье опорой.

Нет, у него попасть в рай причин,

А смерть то уже скоро.

Хотел этот врач покончить с собой,

Но от страха затрясло его тело.

По жизни он не был герой

И сдохнет в ожидании несмело.

На борту, как и прежде паника,

Остатки живых кричат в истерике,

В их сердца ужас проникал,

В ожидании смерти вдали от берега.

По громкоговорителю тот же голос:

– Наш корабль еще не потонул!

Это довольно приятная новость,

Но он скоро уйдет ко дну!

Молодой учитель иностранных языков,

Зажал кухарку в туалете.

Она под властью его нежных оков

Ощутила лучшее блаженство на свете.

А после любовники вместе решили

Уйти в мир иной совместно,

На тот свет они поспешили,

Приняв цианид в каюте одноместной.

На корабле, скрываясь от полиции,

С усами плохо наклеенными,

Тайно плыл маньяк – убийца

С мыслями дурными, потаенными.

Увидев происходящее тут же

Он пошел по каютам.

Тихо шепча: – Мне ножик нужен.

Берегитесь, людишки! Каюк вам!

Зарезал матроса, боцмана с красавицей,

Потом офицера и старого врача.

А после сказал: – Как же мне это нравится!

Обожаю работу палача!

На борту паника, люди кричат в ужасе,

Капитан с улыбкой стоит у руля.

Тихо хихикает он над всем,

Пока крысы бегут с корабля.

Матросы никак не найдут пробоину.

Нет поломок, все в порядке.

Но сирена по-прежнему воет там,

Тонет корабль? Это вряд ли.

Слышен голос по громкоговорителю:

– Спокойно ребята! Новости – «утка»!

Ваш капитан юморист отвратительный,

Корабль не тонет! Это была шутка!

Пёс

Его мать – сука, отец – кобель бродяга,

Беспородистый шкет, дворняга…

Прогулки под дождем, а ночь в сыром подвале,

Еда с помойки, так дни протекали.

Отбитый бок, рваное ухо,

Сила и стойкость не сломленного духа,

Маленький щенок, многого достоин,

Шел по жизни, словно воин.

Выживание всегда на первом месте,

Забыв о любви, добре и чести,

Многого не понимая, наслаждался тем что есть,

Задумываясь – зачем он здесь?

Его братьев и сестер засунули в мешок,

Отнесли в ночь, на речной бережок,

Они часто скулили, каждый раз по сто,

Но не помогло, их утопили просто.

И слезы щенка оплакивали братьев,

И никогда больше живыми не стать им,

Ошейник, цепь, без выбора – окраина,

Железная миска, удары хозяина.

Озлобленность, на несправедливость,

Жизнь – грязь, сплошная немилость,

Вырваться отсюда, послать все на…

Но судьба щенка, предопределена.

Грустные глаза наблюдали за округой,

Ошейник давил шею каждый раз туго,

Свобода приходила к нему лишь во сне,

Душа высвобождалась в вое при луне.

И годы проходили дождем и снегом,

То медленно, то бешеным бегом…

А кто-то легко и сладко кутил,

А пес как прежде лишь истошно выл.

Его лучший друг – отражение в луже,

Выслушает, даже в осеннюю стужу,

Не придаст, никогда не подставит,

Если что за упокой отлает…

Ей пес, ты мечтаешь о чем?

Хочешь уткнуться в братское плече?

От потерянных лет жизни в неволе,

Соли в слезах или душевной боли?

Двенадцать лет, минута за минутой,

Уже не вспомнишь – кто ты и откуда…

Высох как колос, охрипший голос,

И уже давно посидел твой волос…

Просто пес, старая дворняга,

Устал быть в неволе, на цепи, бедняга.

Последние дни жизни, смерти предчувствие,

Отражение в луже, друга напутствие.

И лишь в ночи, холодная луна,

Была как в юности пса – молода,

Строга, чиста и невинна,