Страница 4 из 59
— Откуда я должна была узнать про ведьм? Я же не…
— Ведьма? — улыбнулась бабуля, открывая кулинарную книгу на первой странице. Потом листок открылся вниз, вбок и ещё раз вниз. Получилась карта с генеалогическим древом.
— Это…
— Древо семьи Бинер. Наше ведьмовское древо. — пояснила она и я подвинула табуретку ближе, чтобы рассмотреть надписи красивым каллиграфичным почерком.
— Но твоя фамилия разве не Бинолина? А моя вообще Еремеева.
— Ой, милая! Да какая разница какая фамилия пишется в этих бумажках, которые называются документами. Наш род и наша кровь носит фамилию Бинер. Запомни! — пока бабуля говорила я глазами, скользила по надписям и заметила, что некоторые из них тусклые, словно чернило выцвело, а другие насыщенно-чёрные. И буквально на глазах картинка зарябила и подтянулась. Снизу плавно начала появляться новая строка уже с моим именем «Ариадна Бинер».
Чертовщина какая-то!
2.2
Чай давно остыл, выпитый только на половину. Я вертела кружку в руках, но слушала истории бабули всё ещё не веря в происходящее.
Я — ведьма! Не просто ведьма, а потомственная. Оказывается, наш род был с одной особенностью. Не всегда рождалась девочка с даром, как произошло с моей мамой, но зато природа отыгрывалась на следующем поколении. И я по словам Анны Тимофеевны должна была получить очень сильный дар. Трудно верить в это, но вспоминая ту женщину-призрака, всё же закрадываются подозрение реальности происходящего.
Ещё одной особенностью рода есть — вид дара. Он или тёмный, или светлый. Судя по тому, что у меня в руках неожиданно не пророс персик, а посетил дух, то я отхватила билет на «Тёмную вечеринку». И из этого выплывает следующее: «Если ты Светлая, то судьба тебе нарекает Тёмного, а если ты Тёмная, то Светлым будет твой суженый!» Ну хоть здесь свезло. Мне Судьба подыщет человека со светлой душой и помыслами. Надеюсь!
Вопрос остаётся в другом! Что мне теперь делать? Я не могу быть ведьмой! Я не знаю, как! Я не такая!
— Бабуль, ну какая из меня ведьма? — отпила из чашки горький холодный чай и отставила его в сторону. — Я не умею рифмовать, ничего не понимаю в травах и зельях, темноты боюсь и духов, в том числе. Я не озорная взбалмошная Светлая и тем более не угрюмая злая Тёмная. Можно как-то этот дар…
— Не произноси это вслух! — гаркнула бабушка, стукнув кулаком по столу. — Ни одна ведьма без последствий не обойдётся, если откажется от даров Матери и уготованного ей судьбой. Не знаешь ничего? Научишься! Вот с сегодняшнего вечера начинаем с тобой обучение, потому что хуже обретение дара, только неумение им пользоваться! — и как подтверждение окончания разговора она захлопнула «кулинарную книгу», которая оказалась замаскированной ведьмовской.
Теперь я понимаю, почему Анну Тимофеевну так боятся и уважают жители посёлка. Если в открытую никто и не называет «ведьмой», то точно подозревают и тайком шепчутся. А может и нет. У ведьм же талант, скрывать свои таланты.
Ладно! Пойду попытаюсь забрать свой телефон и скрыться из дома до вечера. Пару часов у меня ещё есть. Да и домой я теперь буду приходить до того, как солнце сядет. Про боязнь темноты я не шутила. Кто его знает какие духи, призраки и прочая нечисть водится в темноте? Проверять желания не возникает. Раз существуют ведьмы, значит велика вероятность, что другие сказки и мифы, могут быть далеко не порывом чьей-то фантазии.
Почти на цыпочках я подошла к двери своей комнаты. Очень медленно нажала на ручку и открыла её. Вроде чисто! Выдохнула с облегчением и уже более уверенно вошла, повторяя слова бабушки: «боятся нужно живых», «это всего лишь дух», «духи не могут навредить» …
Нагнулась за вещами и снова ощутила этот жуткий сквозняк. Нет, нет! Только не снова! Обернулась к зеркалу, а там…
— Почему вы постоянно появляетесь в моём зеркале? Что Вам надо? — вырвалось у меня, хотя вид у меня не такой уж и воинственный. Скорей жалкий и до сердечного приступа напуганный.
На лице призрака появилось мимолётное удивление. Глаза посмотрели на меня уже не со злобой, как мне казалось раньше, а с какой-то надеждой. И женщина открыла рот. Судя по губам она говорит, вот только, я не слышу ни единого звука.
— Я не слышу Вас! Простите!
Мне стало даже жалко эту заблудшую душу, которая с каждой минутой выглядела всё хуже. Даже слеза сверкнула на бледной щеке.
Телефон издал громкий «пилик» и мы обе посмотрели на светящийся экран. Там было сообщение от Насти.
«Жду возле калитки. Ты там долго?»
— Простите… — прошептала я, снова посмотрев на женщину в зеркале. А потом вышла из комнаты, понимая, что не так уж и страшно говорить с духом.
— Ариадна. — бабушка выглянула в коридор, пока я обувалась. — Первое и главное правило ведьм, «Мы не говорим, что мы ведьмы!»
— Это понятно, бабуль. На меня и так жители иногда подозрительно косятся.
— Арина, я серьёзно!
— Я тоже! Я не стану никому говорить. — обиделась я.
— Хорошо! Иди! — Анна Тимофеевна уже хотела скрыться на кухне, но я решила её проинформировать.
— Там это… Э-э-э… Та женщина. Она по-прежнему в зеркале сидит.
— Марта что ли? — удивилась бабушка.
— Ну, наверное. Я не знаю, как её зовут и не слышу, что она говорит. — призналась честно.
— Ничего. — улыбнулись мне. — Научишься, научишься. А когда выберешь фамильяра, так совсем проще станет.
— А твой фамильяр? — спохватилась я. — Где твой фамильяр?
— Так ты с ней уже познакомилась. — бабушка рассмеялась.
— Я? Когда?
— Марта. — произнесла она.
— Так она же призрак. И в зеркале. Я совершенно ничего не понимаю. — вся печаль явно отражалась на моём лице, а телефон издал ещё один «пилик».
— Все фамильяры и есть духами. Моя совушка провинилась, вот я и заперла её на месяцок, чтобы подумала о своём поведении и осознала масштабы содеянного. Ох! А я-то думаю, какой такой дух обнаглел на столько, чтобы соваться в дом старой ведьмы. Показалась-таки егоза. Паршивка. Внучку мою решила просить о помощи, поди ещё и всплакнула. — ясные очи бабушки на меня хитро прищурились, и я кивнула. — Ну я сейчас ей устрою!
Бабушка схватила полосатое кухонное полотенце и двинулась в сторону моей комнаты, а когда Анна Тимофеевна так серьёзно настроена, лучше делать ноги.
— Я пойду, бабуль! — крикнула напоследок и выпорхнула из дома.
2.3
— Ты кая-то тихая сегодня. — сказала Настя, когда мы, вдоволь наплававшись и назагоравшись, стали собираться домой. Три часа пролетели как один миг.
— Просто задумалась, — ответила с улыбкой.
— О чём?
— Да так, о пустяках.
Не говорить же ей, что я сегодня неожиданно для себя стала ведьмой. Потомственной, чтоб его. И в тринадцатом поколении. В голове столько всего творится, что страшно рот открывать. Мысли комочком, тараканы по углам прячутся, а нервные клетки роют себе могилки, вспоминая Марту.
Я скинула вещи в пляжную сумку. Накинула сарафан на загорелое за эти дни тело и распустила волосы, чтобы просыхали. За почти две недели я заметно изменилась. Чуть поправилась и не выгляжу как костлявый подросток. Сказала бы даже, что стала более женственной от бабушкиной стряпни. Кожа бархатная, гладенькая и приятно отдаёт лёгким бронзовым свечением, будто изнутри. Волосы конечно жаль… От частых прогулок под солнцем выгорели и теперь не тёмные, а с заметным рыжеватым оттенком. Достала тюбик и зеркальце из сумки. Нанесла защитный от солнечных лучей бальзам на губы, отмечая, что глаза у меня приобрели какой-то странный оттенок. Раньше были светло-голубые как у бабушки, а теперь стали темнее, с зелёным лимбом.
Эх, молодость! Не об этом ли говорят все поэты? Лучшие годы жизни и так далее и тому подобное… Или это просто наличие у меня ведьмовского гена с даром так меня преображают? Ведьмы же все красивые? Не нужно же боятся, что сегодня глаза странного цвета, а завтра бородавка на крючковатом носу вскочит? Мне мой носик очень нравится. И губки бантиком и бровки ровные вразлёт.