Страница 36 из 39
В чувство меня приводит женский крик, и ловко увернувшись от летевшей мне в голову арматуры, я боковым зрением вижу бегущую по пирсу Веронику. Вижу ее так хорошо, будто она совсем рядом. Белая футболка, синие джинсы, развевающиеся длинные волосы, которые она знакомым жестом отводит от лица.
Хочу сказать ей, чтобы бежала назад, что здесь опасно. Но не успеваю…
Пропускаю удар и падаю на колени. Потом, словно в кино с замедленной съемкой вижу, как Вероника летит с высоты в черную воду. Слышу плеск и, напрягая последние силы, делаю рывок и сшибаю стоящего впереди амбала. Всего два прыжка и мои ссадины начинает щипать от холодной воды.
Ныряю глубже, пытаюсь разглядеть белое пятнышко. Держись, Ника.
Чуть-чуть… Еще глубже. Я иду.
Вероника
Такси останавливается довольно далеко от пирса — ближе по пешеходной зоне не подъехать. В моей голове до сих пор нет дельной мысли. Что я там буду делать? Лезть в их разговоры не буду, но вдруг Игорю грозит реальная опасность? Мне же просто убедиться, что все хорошо.
На всякий случай заранее набираю номер службы спасения и зажимаю телефон в руке. Если что, достаточно одного нажатия, и оператор получит вызов. Будем надеяться, что я зря перестраховываюсь.
Тихо крадусь, пытаясь выбирать неосвещенные участки под деревьями и проклинаю себя, что не догадалась надеть что-то черное.
Случайный прохожий с собакой, увидев мелькающее за деревьями белое пятно в испуге шарахается в сторону, его песик заливается лаем. Из меня сейчас ниндзя так себе, в темноте хлопок футболки прямо светится. Только слепой не заметит, а учитывая шум, который я создаю, когда ломлюсь по темноте сквозь кустарник — то и глухой.
Понимаю, что внезапность — не мой конёк, этими прятками только привлекаю повышенное внимание. Поэтому выскакиваю на освещенную дорожку, и гордо прохожу мимо застывшего пешехода. Пусть вместе с псиной теперь думают, почему я вылезла из кустов. У меня там свои дела.
Уже подходя к пирсу, слышу голоса и шум. Так как в моем случае прятаться бесполезно, ускоряю шаг, чтобы скорее увидеть все своими глазами.
На причале драка, я вижу, как Игорь в каком-то зверином прыжке разбивает нос головой здоровяку, не смотря на летний вечер, одетому в кожаную куртку. Потом со всего размаха бьет по лицу второго — уголовника в татуировках. Уголовник во время удара потерял какую-то железку, но по-змеиному изогнувшись хватает ее снова. Сзади к Игорю крадется Роман. Вижу, как в его руках что-то блеснуло, в тусклом свете фонарей играет металлический отблеск. В руках Романа пистолет, и направлен он прямо в спину Игоря! Я испуганно охаю и нажимаю кнопку вызова службы спасения.
Дальше все происходит будто во сне.
В этом сне я бегу со всех сил и кричу. Пусть он обернется. Прыгнет в воду! Все, что угодно сделает…
Вот Игорь удивленно смотрит на меня и вытирает заплывший глаз сбитой рукой. Губы в крови, на виске глубокая ссадина. Его лицо стоит передо мной так явно, что хочется дотронуться до него. Бедный… Я протягиваю руку, потому что во сне всё возможно. Затем слышен глухой звук выстрела и Игорь падает на колени. Только он летит неестественно вверх, а не вниз.
Нет, это не он летит. Это я падаю…
Холодная вода обволакивает меня, и я проваливаюсь в кромешную темноту.
43. Относительно здоровы
С трудом разлепляю глаза. Сквозь мелькающие «мушки» виден белый потолок и капельница, которая тянется к левой руке. Спина ужасно затекла, но при попытке повернуться на бок, плечо отзывается ноющей болью. С удивлением ощупываю тугую повязку.
Мою ладонь перехватывает чья-то рука.
— Тс-с-с… Лежи, не трогай ничего, — голос раздается будто издалека.
Надо мной склоняется добродушная пожилая женщина в белом халате. Говорит мне с улыбкой:
— Повезло тебе, пулей только поцарапало. А вот воды ты хорошенько нахлебалась, еле откачали.
Не сразу понимаю, что слова адресованы мне. Может быть здесь неподалеку лежит героиня блокбастеров? Или хотя бы жена криминального авторитета? Стрельба и утопления… При чем здесь я?
— Напугала же ты всех. Родственники в коридоре всю ночь просидели…
Родственники? В голове тут же всплывают образы мамы и Светки, и меня накрывает воспоминаниями о прошедшей ночи.
О, боже! Куда я неслась, дурочка? Чуть головы не лишилась! Бедные, они же с ума могли сойти.
Чувствую тошноту, то ли от лекарств, то ли от собственной глупости.
— …Скоро придет врач, если все хорошо, их к тебе пустят ненадолго, — продолжает медсестра.
Слабо киваю. Хочу спросить про Игоря. Открываю рот, но вместо вопроса получается слабое сипение. Женщина терпеливо гладит меня по ладошке.
— Не волнуйся, такое бывает. Я родным передам, что ты очнулась, там толпа стоит в коридоре. Я их выгоняю. Говорю, идите домой, не топчитесь здесь. А они стоят…
Она болтает и болтает, с деловым видом поправляя подушку, проверяя капельницу. Я прикрываю глаза, тошнота и слабость становятся нестерпимы. Сознание ускользает, но я прислушиваюсь к ее стрекотанию. Мне очень нужно узнать, как там Игорь.
Из последних сил, напрягая голосовые связки, снова пытаюсь узнать о его судьбе, но медсестра шикает на меня.
— Не пытайся говорить. Главное сейчас — отдых и сон.
Как же там Игорь? Я сойду с ума, если не узнаю.
Уже прикрывая за собой дверь, женщина вдруг просовывает в щель голову и сообщает:
— Кстати, парень, который тебя вытащил, в порядке. Ему нормально досталось, но сейчас все хорошо. В соседней палате лежит.
Я с облегчением проваливаюсь в глубокий сон. Игорь в порядке, поэтому мне обязательно нужно проснуться здоровой.
***
Просыпаюсь от того, что седой врач, заботливо берет меня за руку и считает пульс, забавно шевеля губами. Я вся обвешана датчиками, но настоящее теплое прикосновение мне приятно.
— Что же вы, Вероника Викторовна, по ночам шарахаетесь чёрти где, пули шальные хватаете? — ворчит доктор. — Напугали всех. Тут родня ваша чуть больницу не разнесла…
С удивлением прислушиваюсь. Опять про какую-то стрельбу. Неужели из-за этого так болит плечо?
— Сейчас все хорошо, но вы бы поберегли себя. Чуть близких ваших не пришлось откачивать.
— Что с ним? — фраза отдается болью в горле, не узнаю свой голос, глухой и хриплый. Но, хотя бы не сиплое мычание.
— Спасатель ваш? Жив. Относительно здоров, также, как и вы. Крепкий парень. Лежит и ругается вовсю.
Я улыбаюсь. Игорь жив, и даже относительно здоров — это главное.
— Думаю, что вас еще несколько дней понаблюдаем, и отпустим домой долечиваться.
— Можно к нему?
— Ну погодите, милая моя. Вы еще сами на ногах не держитесь. Вот посетителей разрешаю. Только по одному. И чтобы к обеду никого в палате не было, понятно? — доктор сурово супит брови, и я слабо киваю. Я готова пообещать сейчас все, что угодно.
Мне страшно увидеть Светку и маму, стыдно смотреть им в глаза. Устроила качественную нервотрепку, они же места себе всю ночь не находили.
Только первой в палату влетает Танька.
Я так рада ее видеть, что готова простить ей все: авоську с апельсинами и букет чахлых гвоздик. Даже не морщусь, когда она с размаху плюхается на кровать.
— Семенова, как же ты напугала всех, — с ходу открывает серию своих причитаний подруга. — Ну куда ты поперлась? Ты морской котик, спецназовец или, может, Лара Крофт? Или у тебя девять жизней? И без тебя бы справились. Кстати, если что, я твоя сестра, а то просто подруг не пускали, прикинь? Твоя мама уже подтвердила генетическое родство.
— Привет, — расплываюсь в улыбке. — У меня на цитрусовые аллергия.
— Пф… Будто я не знаю! Это я специально принесла, чтобы тебя раньше Игоря не выписали. Спрячешь в тумбочку, если что — пожуешь немного и еще на денек останешься.
Сотрясаюсь в беззвучном смехе, и тут же хватаюсь за плечо. Больно.
— Ты, давай, не хихикай тут у меня. И, главное, не нервничай. Доктор твой, такой строгий, сказал нам сто раз, чтоб без волнений. А то выгонит. Поэтому информацию даю тебе дозировано, и так прорвалась в первую очередь. Сказала твоим, что я тебя подготовлю. И вообще, я быстренько…