Страница 39 из 44
Я стою на тротуаре, темно-коричневый цвет асфальта делает Тверскую уютной. И вот уже улица – солнце опустилось за точеные башни Кремля – погружается в мягкую тьму. Я стою минуту, две, пять и вдруг замечаю, как в стенах домов начинают светиться ниши. В них, под затемненными бронированными стеклами, – короба высотой в человеческий рост, а внутри «костюмы» – мехтела специального назначения с возможностью быстрой активации. Металлические, мощные, с жутковатыми собачьими мордами, они стоят через каждые сто пятьдесят метров. В центре они повсюду. Если возникает нештатная ситуация, туда, внутрь, прилетает закодированный экстренный сигнал, пробуждая бойца, – он открывает дверь и выходит.
Удобно, не правда ли? Все лучше, чем слоняющийся по центру вооруженный патруль. Короба в нишах домов. В них мехтела. В любую секунду готовые стать опасными воинами.
Не пойдем к Кремлю. Пойдем в Газетный переулок… Или в Никитский. Тут тесно, но уютно – шутка ли, тысячу лет ничего не менялось. Проектов было много: то Москва полностью из титана, то из неопластика, то из голографических конструкций… Но все же оставили столицу древней, жаль, что деревянная не сохранилась (читал, что сгорела). В наше время быстрорастущее дерево популярно, генетические присадки делают его прочнее самых продвинутых сплавов.
Никитский… узкая ленточка дороги, тесные тротуары, темные вывески пабов. А вон там, чуть дальше, казалось бы, ничего особенного, простая парковка. На ней, в дальнем углу, темно-серый автомобиль… Обычная легковушка с коротким капотом, четырьмя штатными антигравитационными двигателями, тонированными стеклами. Кузов ее давно не мыт, покрыт толстым слоем пыли, отчего выглядит еще более неприметным, будто машина прячется от кого-то.
Если подойти к автомобилю, прижать лоб к стеклу, закрыться ладонями и всмотреться внутрь, можно понять, почему он прячется… Там внутри нет никаких сидений, там, в нескольких сантиметрах от внутренней поверхности, – точно повторяющая форму автомобиля капсула из особого сплава, напичканная сложнейшей электроникой, работающей от находящегося в глубине, под толщей брони и свинца, сверхкомпактного ядерного генератора. Автомобиль с автоботом, объемным сервером, мощным передатчиком с многокилометровым радиусом раздачи данных (именно он при случае «будит» мехтела), с оборонительным комплексом вооружения, скрытого под днищем, принадлежит Минобороны Советов. Здесь он на посту. Пылится до поры до времени. Хотя вас, конечно же, он идентифицировал, и где-то далеко оператор внимательно следит за каждым вашим движением.
Но двинемся дальше, в сторону Тверского бульвара. Можно долго рассматривать то, что здесь растет, – фиолетовое, алое, зелено-желтое, обладающее речью, синтезирующее музыку, а также прозрачное, текучее, желеобразное, меняющее форму и химический состав; в общем, сегодня здесь настоящая выставка чудес генной инженерии. Пройдем по бульвару чуть дальше в глубину и сядем на лавочку. Осмотримся, обратим внимание на уложенную синим растительным камнем площадку. Нет, снаружи ничего особенного не заметим. Но если бы мы каким-либо чудесным образом могли бы заглянуть под толстый бронированный щит, проложенный под булыжниками и лавками, мы бы увидели помещение размером с просторный спортивный зал. Где размещен комплекс, который военные называют «системой обратного взрыва».
В исходном состоянии комплекс похож на обычный склад крупных и мелких деталей роботов плюс боеприпасы. Если не заметить в полумраке дежурного света стоящих по углам автоботов-сборщиков. За считаные минуты они могут собрать в этом бункере до тридцати различных модификаций боевых машин, от охранников до среднеразмерных пехотинцев или крупных четырехметровых штурмовиков, способных сметать на своем пути любые укрепления, атаковать и уничтожать любую тяжелую роботизированную силу.
Автоматическая сборка военных роботов – зрелище завораживающее. По сигналу четыре автобота оживают, выдвигаются из темных углов, в мгновение ока вскрывают запаянные контейнеры, откуда достают причудливых форм модули, которые тут же соединяют в хитроумные конфигурации, намертво заклепывая швы и соединения. Не успеешь глазом моргнуть, как в бункере возникает вооруженный до зубов мрачный гигант. Когда он собран, ему поступает команда, и он делает первое резкое движение, поворачивая туловище на шарнире поясницы, и на башне-голове вспыхивают пугающие желтые бойницы.
Мехтела в нишах, сборочные под землей, «спящие» на стоянках легковушки, а еще тысячи дронов под крышами зданий – все это с молниеносной координацией собирается в единый кулак и становится грозной силой. Несколько минут, и готово. Это кажется невероятным. В центре древнего города, на тихих уютных улочках появляется армия, управляемая из единого пункта, находящегося за тысячи километров.
Впрочем, не дай бог кому-нибудь увидеть эту систему в действии. Те, кто видел ее на учениях, долго оставались под впечатлением. Сильнее были удивлены разве что те, кто в четвертом тысячелетии столкнулся с попыткой взлома системы… Одна крошечная программка в несколько килобайт изменила историю человечества, уничтожив последние остатки доверия и надежды.
Петрович
Больше всего работы у Степана Петровича было зимой. От затяжных русских морозов выходили из строя даже сверхнадежные приборы.
Хотя помощник его Артур Иванович справедливо замечал, что военной электронике, сделанной из специальных материалов, страшна не температура, а ее перепады плюс время – главный враг ремонтно-контрольной бригады, способный источить любую броню. Системы регулярно тестировали программно, но кто-то должен был обслуживать их снаружи.
Петрович накинул на плечо протертую до лохматых ниток лямку брезентового рюкзака.
– Иваныч, ты долго? Почему ты никогда не готов вовремя? Ну ё-моё!
Иваныч бежал, на ходу застегивая заляпанный комбинезон. За убитую рабочую одежду старший его не ругал – сам Петрович ходил в старомодных кожаных сапогах на стоптанных каблуках, в просаленных на коленях и заднице джинсах, в выцветшем зеленом свитере, длинном кожаном, местами сильно потертом плаще. С Иванычем в синем комбинезоне с красными нашивками Минобороны Петрович смотрелся странно, как бродяга, которого вытащили из подвала и ведут домой. Но в конторе Петровичу слова не говорили, он работал на центральном участке более тридцати лет, и все привыкли.
– Постирался бы хоть, ну… – ворчал Петрович. – На Тверскую идем! Вдруг там Игорь…
Иваныч усмехнулся. Игорь, подполковник ФСО, иногда проявлял нездоровую бдительность и приставлял к бригаде охрану – два увесистых дрона зависали рядом, наблюдая за действиями техников, транслируя видео в управление.
Всю ночь за пределами столичного купола шел проливной дождь, явление в конце января редкое, но тем более неприятное. Внутрь дождь не пускали, но воздух был влажным. Под утро ударили морозы, купол сдерживал градусов 20, остальные 20–30, чтобы не нарушать климатический баланс, попадали внутрь, что становилось для техников проблемой.
Огромный стеклянный прямоугольник, в который был запаян памятник Пушкину, покрылся мелкой изморозью и сверкал как бриллиант. Они спустились в подземный переход, где в углу за магазинчиком прятался короб с мехтелом. В переходе горел тусклый болезненный свет, в углах прятались оставшиеся с ночи тени. Еще издалека Петрович заметил, что стекло, за которым, как в саркофаге, покоилось устрашающего вида механическое тело, покрылось кружевной коркой льда.
– Дай эту, как ее… – сказал Петрович.
Иваныч скинул рюкзак и начал доставать оттуда то, что они называли феном, – большой красный, размером с громкоговоритель, пистолет-обогреватель.
– Да нет! Эту!
– Расколете! – Иваныч протянул маленькую красно-черную монтировку.
Петрович быстрыми точными движениями счистил наледь с ящика. Прошелся по краям. Теперь нужно было проверить внутри.
Иваныч набрал код на своем пульте. Прислонив ладонь к краю стекла, где на обратной стороне был замок, и услышав щелчок, Петрович открыл дверцу, затем внутри отпечатком пальца отомкнул еще одну, поменьше, ведущую к блоку управления. Набрал на нем код, дождался сигнала допуска, снял крышку блока и…