Верное сердце

— Дитя, мы лишены эмоций, но твой план весьма авантюрен. Почему его продумывает девочка, а не твердолобый муж в доспехах?

— Один единственный, что у нас был, погиб по моей вине, — Нарнетт вовремя сманеврировала, ибо, увлечённая разговором, чуть не врезалась в другую пару. — Остальные — не вояки, кабинетные крысы. Мы можем дать бой, но победить в войне?.. Да, ты прав. У нас нет стратегии. Но и сидеть сложа руки нельзя. Люди успокоятся, попрячутся по домам и замкам. А следующим летом их начнут вытаскивать из постелей, откормленных, заплывших жирком…

— Откуда жирок, если вам почти нечего есть? — флегматично спросил «лис», сверкая нечеловеческими глазами под маской.

— Рыбный промысел, — ответила она. — Но также старается Вольхат, один из моих советников и муж советницы-канцлера. Он владеет крупным торговым флотом и состоит при купеческой гильдии герцогства. Именно Вольхат последние месяцы налаживает поставки продовольствия к нам как из Нидарии, так и с другого материка, из Гил Амаса. Оттуда скоро пойдут крупы и семена. И там же больше года работают мои родители и муж…

— Кормёжка за чужой счёт — дорогое удовольствие, это помню я из своей человеческой жизни, — продолжал прадед. — Ты ведь решила избрать метод слабый, но менее кровопролитный? На север — только добровольцы, как я услышал из разговоров в зале?

Нара кивнула, отвернувшись на придворных.

— Значит, нет в тебе силы, дитя, — закончил предок. — Ты не держишь подданных в железных рукавицах.

— Папа говорил о хрупкой руке в железной перчатке…

— Времена идут, хозяйство не меняется, — парировал партнёр.

Он довёл её почти до стены, наклонил рядом с хлопающими в ладоши благородными девицами. Девушки расступились, явив Нарнетт зеркало в полный человеческий рост. И она, и предок отображались в нём, словно живые.

— Значит, ты всё же человечен, — сказала герцогиня, когда Кортлеус вернул её в центр зала.

— Настолько, насколько позволяет наша природа.

— Ох, Кортлеус, — Нарнетт искоса оценила обстановку вокруг. — На нас косятся, кажется, видят твои настоящие глаза. Почему ты не прячешь их?

— Под маской они выглядят здоровее, чем человеческие. Не знаю, почему так.

— Прошу, смотри только на меня. Барон Парлейк видит в тебе словно прокажённого!

— Подойти к нему, загипнотизируй, — предложил предок.

— Не на людях ведь! — шепнула она. — Стой, что ты делаешь?!

Он повёл её в танце к отдыхающему от танцевальной партии мужчине с бокалом в руке. Мужчина пугливо озирался, искал спасения, но Кортлеус был невероятно быстр и в человеческой форме. Они прогарцевали вокруг него дважды, ловя изумлённые взгляды зевак. После второго круга мужчина принял вид слабоумного, стал улыбаться и хлопать в ладоши, хотя танцоры молчали.

— Отличные навыки контроля, дорогая правнучка, — сказал Кортлеус, отведя Нарнетт в центр.

— Ты сделал это специально? Чтобы проверить меня?

— Да, я специально нарезал вокруг него два круга, — ответил предок. — Но получилось у тебя с первого раза. Во второй раз я проверял его реакцию. Изумительно. Если бы мной владели эмоции, я бы обнял тебя, дитя. Учишься ты гораздо лучше и быстрее, чем учились я и мои потомки.

— Ах, дедушка… Давай сменим праздность на важный разговор. Зачем ты здесь? Отговорить меня от похода?

— И да, и нет. Прими наш дар. Мы ускорим твоё перевоплощение. Ваше герцогство бедствует, верно?

— Да, — недоверчиво протянула она.

— В наших катакомбах есть золото, драгоценности. Сальвиар никогда не станет богатым феодом, но сможет восстановиться после прошлогодней засухи, голодных бунтов и вашего горного конфликта.

Нарнетт задумалась, предок продолжал вести её вдоль танцующих пар.

— Когда великий лорд пробудится, он примет тебя в нашу семью официально, — продолжал Кортлеус. — Ты убьёшь его, сядешь на его высокогорный трон. И поведёшь нас в бой в качестве вожака. Мы истребим упырей и обезопасим твоё герцогство.

Она вырвалась из его цепких рук, он не сопротивлялся. Застыл восковой фигурой, долго смотрел ей в глаза. Окружающие кивали на них, чувствуя напряжение.

— Ваша светлость, милорд обидел вас? — спросил кто-то со стороны.

— Я не загипнотизирую их всех, дитя, — тише сказал партнёр. — Вернись.

Нара оглянулась, увидела недоумевающую знать и испуганных слуг, сделала реверанс и вновь прильнула к Кортлеусу. Но музыкальная партия закончилась в неподходящий момент. Остановились все, и сами Мэссиры.

— Куда пропала музыка? — Нара узнала опьянённый голос Мэльдана. — Требуем продолжения банкета! Музыка, играй!

Они с Кортлеусом взглянули на возвышение. Музыкантов остановил один из камергеров, те послушно кивали. Юноша отошёл, начался новый акт. Танцы возобновились. Но прадедушка утянул Нарнетт за строй зевак. Дважды его хватали рыцари, что считали увод герцогини её кражей, дважды беглецы сверкали глазами. Сначала он, потом она.

— Куда же ты меня ведёшь? — спросила правнучка. — И что за странный запах?..

— Чувствую, здесь пролилась кровь, — пояснил Кортлеус. — Это запах свежей крови.

— Но пахнет не как кровь, — заметила Нара. — Не так, как я привыкла.

— У нас все рецепторы работают по-другому, дитя. Будь осторожна, во дворце завёлся убийца.

— Где герцогиня?! — вопрошал знакомый голос. — Одерид, Дитрет, где госпожа Нарнетт?!

— Сир Орто, я здесь!

Придворных растолкал медведь в изумительной красоты сюрко с вышитым фамильным гербом. Без поклона он одарил возмущённым взглядом Кортлеуса, тот не шелохнулся.

— Ваша светлость! — начал сир Орто. — Идёмте со мной! А ваш спутник должен…

— Он никому ничего не должен, сир, — прервала Нарнетт. — Взгляните внимательнее на его маску.

Рыцарь недовольно покрутил головой, но через силу кивнул, ушёл к выходу. Они отправились следом.

Соседний коридор ломился от слуг. Гвардейцы прогоняли их, но Рила приказывала «не мешать» в уборке. Люди расступились перед троицей, Нара вошла в уборную: под умывальником валялся кто-то знатный. Худощавый брюнет, довольно высокий. Шея его была прокусана в нескольких местах, головной убор, лицо и камзол разукрашены кровью так, что невозможно определить личность. Кровь же застилала лужей паркет. Рядом с телом лежала маска кота, разломанная пополам.

— Кто-нибудь видел, с кем он входил сюда? — грозно спросила Рилароя.

— Кто бы это ни был, госпожа канцлер, выбрался он через окно, — один из гвардейцев указал на приоткрытые ставни в конце помещения.

— Мы нашли вот это, — другой стражник развернул тряпицу с чем-то, что Нарнетт не видела из-за спины ещё одного гвардейца. — Не знаем, что это. Возможно, осталось от убийцы и…

— Дай сюда!

Нарнетт выхватила их рук стражника что-то, что напоминало кисть человека. Вместо ногтей — обоюдоострые когти, что прятались в запястье. Девушка погладила их пальцами перчатки — когти были чрезвычайно гибкими — и показала Кортлеусу.

— Да, дитя, — шепнул он. — Момент затвердевания костной ткани и мы, и мутанты умеем контролировать. Когти прячутся в суставах, внутри рук они более эластичные.

— А когда вы превращаетесь, что происходит с когтями? — также шёпотом спросила она.

— Тоже, что и с остальным телом, — отвечал «лис». — Когти сокращаются, как и мышцы, и кости, и полые, омертвевшие, внутренние органы. Обратный процесс более неприятен. Имей ввиду, если что-то задумала.

— Ничего! — чуть не крикнула она. — Просто не понимаю вашей физиологии! Ох, довольно… Кортлеус, это не ваша рука! Это рука одной из тех тварей!

— Как он отрубил её без оружия? — возмутился Порлехт, прорвавшись через зевак. — Ваша светлость, всё оружие при посещении дворца изымается! А физической силой ни один человек не обладает, чтобы вырвать кому-то кисть! Тем более — одному из этих созданий!

Нара вернула кисть стражнику, медленно повернулась к прадеду. Тот рассматривал тело.

— Ты знаешь, кто это? — осенило её.

— Один из множества твоих благородных подданных, убитый ревнивой любовницей?