Верное сердце

— Всеотец… — Вольхат прислонился к стене. — Рила, началось что ли?..

— Стража! — советница обратилась к остолбеневшим гвардейцам. — Вы не видели герцогиню? Она ещё не приезжала?

— Никак нет, госпожа, — отвечал один из них. — Я был десять минут назад у конюшен, герцогские стойла пусты.

— Проклятые кошмары! — выругалась Рилароя. — Вольхат, пойдём, нужно найти генерала Бехауста. Пускай думает, что делать с этим письмом. Гонец, идёмте с нами. Возьмите письмо.

— Слушаюсь, — ответил он, поклонившись.

— Мы что, на войну пойдём? — испугался знатный торговец, никогда не державший в руках ничего тяжелее пера. — Выкинь это письмо! А лучше сожги!

— Мы подданные короны, Воль! — чуть не сорвалась советница герцогини. — Мы имеем какую-то ответственность…

— Брось ты! Мы воевать не умеем! Пускай столица сама с северянами разбирается! Мы вообще в углу песочницы живём, в горах почти, всем плевать на нас! Мы должны сидеть тихо!

Рила оглянулась. Несколько стражников и гонец в недоумении поглядывали на неё с Вольхатом. По выражению лиц служилых ей было понятно, что они солидарны с мужем.

— Я пойду к генералу одна, — проговорила Рилароя. — Возвращайся в покои, не забудь запереться. Мятежники ведь вот-вот встанут под Аргесал, не слышишь? Катапульты стреляют, выгляни в окно — увидишь осадные лестницы вдоль городских стен!

Никто в коридоре не улыбнулся. Потенциальной войны, которая была лишь слухом, боялось всё герцогство Сальвиар. Герцоги Мэссиры владеют одним из самых бедных и слабых герцогств в королевстве. То, что Мэссиры правят этими северо-восточными землями долгие сотни лет без намёка на захват или свержение правящего рода, заслуга их предков. Которые вместо равнин решили поселиться на южных отрогах гор Морнгерос, где даже не за что воевать.

***

Нарнетт Мэссир — одна из самых молодых высокородных дворянок королевства. Близкие ласково называли её Нарой, а придворные (разумеется, за спиной) — тенью отца. Красота рыжеволосой дворянки была спорной из-за особенностей, какие существуют у обитателей северо-восточного герцогства королевства. Дело в том, что население герцогства Сальвиар является вайнским лишь наполовину. В древние времена вайны (народ завоевателей) подчинили несколько местных племён людей, которых для простоты пришельцы называли горными людьми или морнцами. Морнцы считались самым неблагородным народом людей на материке, внешне напоминали они варваров с далёкого севера с грубыми чертами лица и отличным от пришельцев цветом волос и глаз. Зарождающемуся союзу племён пришельцев, на основе которого было воздвигнуто королевство Вайндуол, пришлось браками, дипломатией и подкупами ассимилировать коренных жителей перешейка.

Нарнетт всю жизнь занималась учёбой и практикой, ибо родители готовили из неё достойную себя смену. От отца к девушке перешёл лучший его навык — чистописание. Она с подростковых лет писала не только красиво, но и со вкусом, со значением. Иногда среди её слов прятались тайные послания, одно из которых — любовное — в своё время достигло будущего мужа, который первым оказал Наре знаки внимания ещё во время какого-то праздника при дворе. Эрлист хотя и не был благородным по крови, но благородство его, по словам самой Нарнетт, было по духу. Сын одного из глав купеческой гильдии герцогства пришёлся юной герцогине по нраву, роман быстро перерос в серьёзные отношения, брак дал им чудесного сына. Но долгие месяцы муж проводил на работе, к своей же работе он пристрастил и родителей Нарнетт. Постепенно она дичала, любовь к сыну и семье оставалась крепкой, но крепость давала трещины. Нельзя любить круглые сутки, говорила герцогиня сама себе. Любовь не должна быть хтонической, её нужно разбавлять другими чувствами.

Последний год родители с мужем находились в отъезде, на другом материке, где вели свои тайные дела, в какие не смогли целиком посвятить даже ближайшую к себе кровь. «Чтобы я не посылала за ними корабли», размышляла Нарнетт. Все эти месяцы напролёт её занимала рутина: бесконечные указы и распоряжения, отписки королевскому совету, дипломатия с другими герцогствами и отстаивание интересов своих купцов, как перед соседями, так и перед другими государствами. Разумеется, герцогство Сальвиар, хотя и было одним из беднейших феодов королевства, всё же имело порты и относительно удобное географическое положение. Но служило оно в основном как перевалочный пункт для судов, следующих с юга на север и наоборот, но только не в само королевство.

Особое внимание Нарнетт, пока близкие находились в отъезде, помимо работы уделяла воспитанию сына. Пусть основное время им занимались вереницы нянек и учителей, но на её плечах лежала самая ответственная задача — дать сыну характер. Дворянский характер, какой не могли дать муж-торговец и отец, принадлежащий к другому поколению. Про иную родню и говорить не следовало — побочные ветви Мэссиров состояли сплошь из лизоблюдов и стервятников, что на каждый свой визит ко двору брали с собой суму побольше. И даже иногда уходили со звоном, как запоминала Нарнетт. И себе она дала слово — при ней такого не будет точно. Не во всём она хотела слушать отца.

Коленетт, сын Нары, рос мальчишкой активным, но в то же время весьма сентиментальным. Про таких говорят — девичий характер. Несмотря на воспитание со стороны огромного количества мужей разных профессий и иногда даже конфессий, мальчик тяготел к романтике. К диким животным, к раскраскам (даже деревянных рыцарей он любил разукрашивать в цвета, какие видел у реальных рыцарей при дворе), к балам и пирам. Охота, оружие, корабли и путешествия никак не привлекали его. И Нарнетт в какой-то мере это нравилось. Хотя, учитывая возраст мальчика, его нужно было начинать воспитывать по-взрослому.

Весь спектр отцовских обязанностей перешёл к юной герцогине: бумажная работа; собрания с подданными графами и баронами; обязательный элемент «этикета руководителя» — объезд владений своих подданных, выслушивание жалоб на местах; попытка добраться до характера пока ещё маленького сына и ожидание. Бесконечное ожидание возвращения родных. Этот год тянулся для неё целую вечность. Дело касалось даже не скуки или желания вернуть ответственность отцу и матери. Ей хотелось выговориться, рассказать о своих душевных терзаниях, что в последние пару месяцев начали превращаться в психологические сдвиги. Не всё было в порядке с её здоровьем, это Нарнетт знала точно. И делиться этим могла только с ближайшей для себя, не считая сына, кровью.

Противный придворный с непроизносимым именем прекратил читать доклад, покосился на окружающих, поклонился и сел на место. Нарнетт кивнула Нойрбету, тот слегка удивился, но отчитался о своих опасениях. Герцогиня слышала их уже не в первый раз. Снова рутина. От рутины нужно избавляться и переходить к более важным делам.

— Такие глаза имел герцог Алукирт Саргинор, если кто-то забыл, — Нарнетт блестнула изумрудными глазами. — Он умер семь с половиной лет назад, но всю свою жизнь Алукирт любил только свою супругу Филлевандию. А Табия вообще на них не похожа. Так что она не может быть дочерью старших Саргиноров.

— А внучкой, госпожа? — спросил нахальный егермейстер Нойрбет. — Я не скажу за Пасвара или Пальдерру Саргиноров, но их брат Дираммо — тот ещё любитель женщин! Может, какую-то свою незаконнорождённую дочь нашёл и отвёз на север, чтобы будущим законнорождённым детям не мешала!

— Да! — послышалось из глубины зала советов от пухловатого чиновника, служащего при дворе распорядителем. — Дираммо Саргинор похож на своего дедушку…

— Заткнитесь! — рявкнула Нарнетт. — Девочка останется у нас! И так решил не только мой отец, верховный герцог, но и я, замещающая его на время его пребывания в Гил Амасе!

— Но… — пытался вставить слово другой чиновник.

— Вопрос закрыт! — продолжала герцогиня. — Что будем делать с письмом из столицы?

Зал советов не проронил ни слова. Страх перед начинающейся в королевстве гражданской войной охватывал всех.

— Мы две предыдущие войны не вмешивались в конфликт, моя госпожа, поэтому… — задумался вслух Вольхат.