Страница 38 из 39
— Нет, новый год зимой, а сейчас осень. Мери давай! — Я встал и погасил свет, а жена торжественно вплыла в комнату, освещенная желтым светом горящих свечек.
— Хеппи беф дей ту ю, хеппи беф дей ту ю, хеппи беф дей дие Настя! Хеппи беф дей ту ю! — Пропели мы поздравительную песенку на американский манер, а Настя ничего не поняла, но захлопала ладошками, обрадовавшись большому торту.
— С днем рождения дочка! — Я достал из шкафа спрятанного мишку и протянул его Насте.
— Это мне? У меня день рождения? А я и не знала! Какой большой! — Она обняла подарок, который был лишь немного меньше ее размером и зарылась лицом в его искусственную шерстку. — Спасибо… У меня еще никогда не было дня рождения…
Мери смахнула накатившую слезинку и подхватила нашу дочку вместе с мишкой, целуя ее пухленькие щечки и далее везде. От этого Настена развеселилась и звонкий смех покатился по квартире, подхваченный младшей сестренкой, смотрящей на все это представление с неподдельным интересом.
— Теперь тебе пять лет! — Я обнял жену с дочкой на руках и поцеловал их по очереди, ощущая в душе необыкновенное чувство обретенного вдруг счастья, которое обрушилось в один миг, как чувство просветления у монаха много лет молившего об этом и дождавшегося его наконец, обретя подтверждения смысла всей своей предыдущей жизни. От этого я слегка завис, любуясь как со стороны необыкновенным состоянием души, пробуя его на вкус как нечто изысканное, дающее жизнью только один раз. — Давайте резать торт! — Наконец отмер я. — Настя! Туши свечки!
Наша семейная жизнь обрела свой законченный вид, заполненная работой, походами в магазин, заботой об уюте нашей просторной квартиры, заботой о дочках и даже кое-какой общественной жизнью, куда вовлекали окружающие нас люди, приглашавшие на собрания, встречи и праздники, как общественные так и домашние. Мы врастали в общество и становились его частичкой, начиная сопереживать его проблемам и успехам. Поэтому круглую дату празднования Великого Октября встретили, как и положено, с флагом в моих руках и маленькими флажками у Мери и Насти, шагая вместе со всей страной в колонне праздничной демонстрации, расцвеченной красным кумачом.
— Как много людей! Боб! Никогда столько не видела! Очень необычное ощущение всеобщей радости. Я ее чувствую! Она такая огромная и искренняя! Чему они радуются?
— Они радуются жизни! Радуются, что нет войны, что вдоволь хлеба, что строятся дома, растет промышленность и уверенны в том, что смогут отразить любое нападение на свою страну. Эта уверенность и дает чувство счастья, особенно когда рядом идут твои дети и любимая жена! — Я поцеловал зардевшуюся женушку и конечно Настену, сидевшую на моих плечах и поспешившую подставить свою щечку, чтобы перехватить свою долю нежностей.
На следующий день пошел мокрый снег, который вкупе с околонулевой температурой вогнал мою милую в форменное уныние. Жена сидела закутавшись в одеяло и шмыгала красным носиком, когда я пришел домой, закончив свой трудовой день.
— Маша! Ты ли это⁈ — Излишне бодро воскликнул я, чтобы развеселить любимую.
— Я не Маша… — Буркнула жена и спрятала лицо в кружке с горячим чаем.
— А я Дубровский! Поскакали в лес! Там глубокие сугробы и французы!
— Какие французы? Ты не заболел? — Мери не развеселилась и пришлось мне идти ва банк.
— Не куксись! — Я залез к жене под одеяло и принялся нежно обнимать любимую, незаметно проникая под ее одежду.
— Настя не спит! Куда! Балбес!
— А я к тебе с предложением!
— Свое «предложение» можешь оставить себе. Я болею!
— Да? Даже если я скажу, что мы поедем в Испанию в наш домик на берегу океана?
— О! Милый! Кажется, я начинаю выздоравливать! Ну ка, расскажи об этом поподробней! — Она взяла мою руку и положила себе под рубашку на горячий животик.
— У тебя случайно нет температуры? — Спросил озабоченным голосом. — Надо вставить градусник! — Я проник под ее штанишки и попытался пальцем нащупать ее разрезик.
— Хи-хи! У тебя есть градусник получше! Может дашь мне все же какую-нибудь таблетку, чтобы я чувствовала себя получше. И кстати! Почему я болею⁈ Я же ОХСвумен!
— Ты не болеешь! Это организм адаптируется к новым условиям. Сейчас посмотрю, может Настя спит и поставлю тебе «градусник»!
Настасья отблагодарила папочку своим сном, и я провел сеанс «лечения» любимой, доведя ее до практически идеального состояния, изгнав хандру и дисбаланс организма, раскочегарив ее внутреннюю «печку», заставившая пылать щечки и фонтанировать энергией.
Улетели мы только через неделю, вынужденные подчищать свои дела и оформлять кое-какие бумаги для поездки за рубеж. Новенький Ту-154 всего за два с небольшим часа пролетел со скоростью девятьсот километров в час до Барселоны и, оглушая тремя работающими на форсаже двигателями аэродромный персонал, встал рядом с небольшими европейскими лайнерами подавляя своими размерами и мощью. СССР в этом времени, как и в моем, добилась значительных успехов в самолетостроении, как впрочем и в практически всех отраслях промышленности, оставив позади и Америку и Европу, которая погрязла в своих мелких проблемах, взирая со стороны на битву двух гигантов размахивающих ядерными дубинами. Исполняя ритуальные угрозы в сторону противника, оба полюса силы постепенно подгребали под свое крыло всех колеблющихся и неопределившихся в приоритетах своих политический пристрастий. Пока все находилось в устойчивом равновесии, но больше опиралось на авторитет стоящих у руля вождей, которым я искренне желал прожить как можно дольше.
Испания встретила тридцатиградусным теплом, приласкавшим наши лица прямо на трапе, и Мери, облегченно вдохнув полной грудью привычной температуры воздух, посмотрела на шубку в своей руке, в которой вылетала из Москвы.
— Мама! Жарко! — Кукленышь по имени Настя сняла с головы теплую шапочку и принялась разматывать шарф, недоуменно разглядывая яркое солнце и загорелых служащих в рубашках с короткими рукавами.
— Извини солнышко! Давай я тебя раздену! — Я довольный невинной шуткой над дочкой, которую не предупредил об изменении погоды в месте приземления, подхватил ручную кладь и повел свое семейство к зданию аэропорта, следом за остальными пассажирами.
Такси под управлением говорливого потомка идальго отвезло нас в гостиницу, и я принялся названивать в контору, которая занималась сдачей нашего бунгало отдыхающим туристам. Ответили мне сразу и пообещали предоставить в наше распоряжение занятую арендатором фазенду всего через два дня, оправдываясь необходимостью проведения капитальной уборки. Я поспешил их успокоить и не торопиться, так как все равно собирался осмотреть столицу Каталонии, входящую в бывшую империю «Владытчицы морей», наслышанный об интересной архитектуре Гауди и общей красоте утопающего в зелени южного города. Несметные богатства, добываемые конкистадорами во времена своего могущества, сыграли со страной злую шутку. Потоки золота и серебра позволяли покупать все нужное в других странах, что испанцы и принялись делать с большим удовольствием, забросив развитие своих производств упокоившись на лаврах достигнутого. А когда халява закончилась, то нажитое грабежом богатство быстро иссякло и оказалось, что мир давно «уехал» в будущее, оставив на задворках истории бывшую империю.
Памятников городе оказалось несметное множество, а Гауди вполне оправдал мои ожидания, поразив полетом своей фантазии. Поэтому два дня мы непрерывно гуляли, отдыхая в парках, кафе, закупаясь на городском рынке экзотическими фруктами, которые оценила Настасья и с восторгом встречая каждый неведомый плод, которые мы покупали в больших количествах.
На третий день мы все же выехали в сторону своего жилища, наняв специальную машину, так как предстояло проехать несколько часов по дорогам Испании. Мы совместили полезное с приятным, останавливаясь в изумительно красивых местах и устраивая пикники или обедая в придорожных едальнях, впервые вкусив знаменитую паэлью. Нам очень понравился рис в сочетании различных ингредиентов, которые оказалось могли варьироваться в широком диапазоне, оставляя неизменным лишь рис, бывшим основой всего кушанья.