Страница 36 из 39
Кремль, Сталин.
— Что скажешь, Инокентий! — Иосиф Виссарионович уже дымил трубкой, со смешинкой поглядывая на своего соратника, чаще всего отдувающегося за всех при докладах главе государства.
— Не устроит мой крестник нам тут революцию? Взял и отменил научный материализм!
— Товарищ Сталин… Вы же знаете об излечении онкобольных детей в клинике на Каширке этой супружеской четой. А еще есть результаты по многим научным направлениям, хоть и не связанных с нашим гостем напрямую, но давший толчок к новым разработкам именно после его лекций, на которых обсуждались эти темы. И ничего крамольного он не утверждает, призывая лишь развивать творческий потенциал. К тому же в идеологические дебри не лезет, высказавшись лишь однажды, что уважает любую идеологию, которая идет во благо общества.
— Как думаешь… — Сталин сделал длинную паузу, выпуская струйку ароматного дыма и глядя в пространство. — Кто он?
Жизнь наша устаканилась, войдя в определенный ритм, где было много свободного времени для семейного общения, так как мы сами регулировали свои общественные нагрузки. Я установил для себя чтение лекций от имени «творца» один раз в неделю и расслаблялся в домашних делах, иногда помогая жене в ее работе целителя, к которой мы привлекли молодую пару из известного ведомства, передавая им опыт и навыки работы с кристаллами. По известным побочным эффектам, хе-хе, именно молодая пара могла достаточно эффективно раскачивать свою энергетику, выпуская «пар» понятным способом. Успехи на этом поприще уже имелись, и я со смехом наблюдал за их развитием, предостерегая от излишнего усердия при зарядке кристаллов и получше предохраняться в процессе. Молодые «лекари» краснели и кивали, горя глазами в фанатичном пламени познания неизведанного, дающего необыкновенные возможности и весьма приятные ощущения, ха-ха!
Почти каждый вечер мы ходили в кино или театр, что помогало Мери в изучении русского языка, которое проходило с известными трудностями для любого иностранца. Но милая справлялась, мило картавя и неправильно расставляя ударения.
— Муш мой! А давай попр-росим дядю Сэма купи-ить фильм с моим участьем! — Высказалась как то она после просмотра американского вестерна. Я мысленно обозвал себя болваном и уже через неделю хохотал, смотря на экране сцену «призыва о помощи», где невидимый «помощник» раскачивал бьющуюся в агонии девушку, наполовину высунувшуюся из окна с искаженным от «страдания» лицом.
— Ха-ха-ха! — Вторила мне рядом моя половинка, пламенея румянцем. Это зрелище так нас воодушевило, что придя домой мы как самые нетерпеливые подростки кинулись в объятия друг к другу и с трудом добрались до кровати и то лишь благодаря отсутствию нашего любимого ковра.
— М-м! Какой ты горячий! Мой Инчу-Чун! Помнишь, как привязал меня к столбу позора? Накажи меня! — Мы уже были в полной «боевой» готовности, сплетясь голыми телами, и я со стоном вошел в супружницу, раздвигая напряженным орудием гладкие складочки, а жена специально сдвинула ножки, чтобы показать свою жертвенную невинность, перед «насильником». Я рыча задвинулся до упора и сжал в порыве страсти брызнувшую молоком грудь жены, вызвав болезненный стон раненной оленихи, которая запрокинула голову, прикрывая свои необыкновенные глаза, и отдалась трагическим обстоятельствам переживая необыкновенные «страдания». Яростно овладеваю своей «жертвой», которая видимо от горя очень бурно кончила и вопреки сценарию обняла своего мучителя, рухнувшего в процессе яркого финиша на распластанное под ним тело.
— Муш мой! — Довольная жена погладила меня по спине и пожамкала мои расслабившиеся булки. — Каждый раз в такие моменты я благодарю Бога за то, что послал мне тебя. — Прошептала, глядя глаза в глаза и целуя с любовью и благодарностью.
— А я благодарю за тебя! — Ответил взаимностью и вскоре мы опять вспыхнули желанием и уже не спеша с нежными стонами и вздохами принялись любить друг друга, уходя в привычный астрал совместных чувств и мыслей, сплетая тела и души в одно целое.
— Бо-об? А что мы будем делать? — Я посмотрел на жену в зеленом дождевике, резиновых сапогах и с корзинкой в руке. За руку держалась ее маленькая копия по экипировке, весело размахивая своей корзиночкой.
— Мы идем на охоту!
— О-хот-та… Я еще не знаю такого слова.
— Тихая охота! Мы идем за грибами!
— Ур-ра! Грибы! — Настя запрыгала, а Мери неуверенно посмотрела на мою решительную физиономию, стесняясь прямо высказать свои сомнения в здравом уме своего мужа. Величественный сосновый бор расстилался прямо перед нами, к которому привел нас неизменный Антон, вручив мне планшетку на которой была нанесена карта местности и заметные ориентиры в виде двух просек и высоковольтной линии ограничивающие квадрат наших блужданий. Эмилия с нянькой остались в лесном санатории, в который мы заселились вчера вечером, уехав на выходные из города, чтобы напитаться красотой осеннего леса и насладиться его тишиной, нарушаемой лишь птахами, да редкими возгласами отдыхающих.
— Вперед! — Скомандовал я, взмахнув подобранной палкой и вглядываясь вдаль, ориентируясь на поросль небольших елочек вдоль широкой просеки. Грибы не заставили искать себя, почти сразу заиграв своими разноцветными шляпками, и Настена со счастливым криком бросилась к ним сообщая о своей находке.
— Это сыроежка, а это масленок. Съедобные. Ты лучше туда посмотри! — Под кустиком папоротника стояли два могучих красавца из семейства белых грибов, будто обнявшиеся два богатыря приготовившиеся к битве с врагом.
— Ура! — Ухватила Настя двумя руками за ножку одного из крепышей, и пыхтя стала пытаться вытащить глубоко сидящего в земле боровика с темно-коричневой шляпой, похожей на поджаристую горбушку хлеба.
— Давай помогу! — Я подкопал ножом толстую ножку и выкрутил одного за другим братьев близнецов вручив по одному жене и дочке.
— Это можно есть? — Мери недоверчиво повертела перед собой увесистый царь-гриб. — Красивый какой! А как его готовить?
— О-о! Рецептов очень много! Я тебя научу! — Мери опять посмотрела на меня своими волшебными глазами, в которых читалось недоверие, но тут Настена принялась верещать, наткнувшись на семейство подосиновиков с круглыми оранжевыми головами, усеявшие серебристый мох на большой поляне.
Спустя всего час, мы нагруженные благородными грибами вышли к месту встречи, где Антон спокойно читал какую-то книгу, и весело обсуждая свои находки пошли по тропинке за своим проводником прямо в свой отдельный деревянный домик, из которых состоял санаторий, включая отдельную столовую и баню. Баба Нина всплеснула руками, увидев какое богатство мы принесли и, обменяв нашу малютку на корзины грибов, умчалась в сторону столовой, чтобы приготовить лесные дары нам к обеду.
В результате ее стараний, к столовским котлетам нам подали суп из белых грибов, шибанувший непередаваемым ароматом в мои ноздри и золотистую картошечку с грибочками, после которой котлеты хоть и зашли, но уже не так уверенно, как на фоне макарон.
— Очень вкусно! — Согласилась с нашими довольными моськами Мери. — А что еще можно из них делать?
— Много чего. Сушить, мариновать, солить. Зимой попробуешь!
— Зимой⁈ А это разве не зима? — Бедная южанка легко мерзла по утрам, так как сентябрь склонился к октябрю и ночи стали довольно холодными.
— Помнишь снег в горах? — Не стал скрывать очевидное будущее перед женой. — Вот такая тут зима! Будет очень холодно и много снега.
Мери жалобно посмотрела на меня, потом на детей и снова на меня, что я не выдержал и поспешил утешить.
— Не волнуйся! Не зря же мы купили себе домик у моря. Как только надоест мерзнуть — махнем туда и дождемся, когда сюда вернется тепло.
— А домой мы разве не поедем? — Мери наконец решилась высказать мучивший ее вопрос и смутилась своего желания.
— Обязательно поедем, только позже. Пусть твой папа попробует разобраться с мафией. Скорей всего у него это не получится, и нам просто придется подождать несколько лет, пока про нас все не позабудут.