Гуд бай, Америка!

— Ты что делаешь? — пробормотал любимая, прислушиваясь к своим ощущениям.

— Ты лежи, лежи… Сейчас узнаешь! — Сказал подаваясь вперед, нащупав заветный вход.

— Хи-хи! Развратник! Смотри не промахнись! Волшебные чувства охватили член и разум, и мы с Мери унеслись по дороге любви понукаемые нетерпеливыми ударами паха по дрожащим булкам.

— А-а-х-х! — Ухватил любимую за бедра финишируя в приятном забеге.

— Ай, ай! — Милая приняла эстафету и встав на коленки подала навстречу свой стан и выражая восторг уткнувшись в спальник. Этот вид не оставил меня равнодушным, и я решил пройти еще одну дистанцию, придерживая белоснежные бедра и насаживая на малыша, пожирая глазами незабываемое зрелище. Дистанция закончилась на распластанной любимой, которая не выдержала напора и кончила рухнув навзничь, зажав при этом кнут жокея в своей норке, отчего я испытал яркие чувства незабываемого оргазма.

Домой вернулись только вечером следующего дня, обгоревшие, усталые, но довольные. Мамочка встретила нас как ни в чем не бывало на крыльце и только поинтересовалась все ли в порядке.

— Все великолепно, — чмокнула Мери свою родительницу и обняла в порыве чувств.

— Явились! — Китти скорчила обиженную мордочку. — И когда теперь у меня братик появится? Дайте посчитаю!

— Не братик, а племянник!

— Нет. Для племянника я слишком молодая! Пусть будет братик!

— Не будет! Сначала свадьба. Да, мамочка⁈

— Очень правильно! Куда вам торопиться? Сами еще как дети! Заходи в дом, зятек!

С этого дня Мери почти не расставалась со мной, оставаясь на ночевку, но непременно шифруясь перед соседями, чтобы не компрометировать свое семейство. Мы пили любовь пригоршнями, купались в ней и никак не могли насытиться, опустошаясь и изнемогая, но вновь и вновь загораясь и возрождаясь, как птица феникс из пепла.

— Ох, Боб! Как я жила бы без тебя! — Мы лежали абсолютно голые, а солнце нечеткими бликами гуляло по комнате сквозь листву.

— Да-а. Сидела бы в своей темной комнатке и боялась.

— Ты мой рыцарь! — Мери нависла надо мной и уставилась зелеными глазищами. — Если бросишь меня — я умру! Так и знай!

— Что ты! — Притягиваю красоту в обрамлении густых волос на грудь и целую в макушку. — Я же тебя не затем спасал, чтобы бросить! А еще я тебя люблю?

— А как! — Улыбка расцвела на вскинувшемся лице и пришлось мне рассказывать, а потом и доказывать как я ее люблю. В процессе мы умерли и воскресли два раза и беззаботно заснули, переплетясь конечностями и дыша в унисон.

Сказка рано или поздно заканчивается. Мы отметили мой девятнадцатый день рождения, на котором мне подарили от всего семейства ручные часы. Сьюзи испекла большой торт, и я затушил под поздравительную песенку зажженные свечи. Каникулы пролетели и вот я еду, оставив свое сердце в удалявшемся городке. Мери ревела, не переставая, когда мы прощались, и я так и запомнил ее — красивую с зелеными озерами глаз, наполненными водой.

Приехал в полупустую общагу, которая стала из корпуса для первогодок, корпусом втораков, слегка похудев в количестве проживающих не выдержавших конкуренции в процессе учебы. Расмус был на месте с неизменно книгой.

— Привет Расмус! — Приветствовал соседа бросая вещи на койку. — Хочешь фруктов? Купил по дороге. — Поставил на стол тяжелую корзину персиков, купленных во время остановки у бескрайнего сада.

— Тебя твоя девушка искала, которая Синтия. — Сосед выбрал большой плод и потерев о майку надкусил, брызгая в стороны сладким соком.

— Ничего. Придет еще, если захочет. — Дома был?

— Был. Но там скучно.

— Можно подумать ты здесь веселишься!

— Здесь никто не мешает, а дома пять братьев и три сестры!

— Это, да! Я бы тоже сбежал! — Подумал о своих единоутробных братьях и сестрах, которые должно быть забыли уже обо мне. Детская память коротка.

На следующее утро меня таки «нашла» Синтия. Я вышел к смущенной девушке с корзиной недоеденных персиков и отвез обеих до ее дома, пообещав свидание примерно через неделю, когда острота расставания с любимой поутихнет, а яички начнут давить на мозг. Ха-ха! Затем я посетил профессора, который был в благодушном настроении.

— А, Боб! Заходи! — Встретил, пропуская в квартиру. — Загорел! Отдых пошел тебе на пользу! У меня для тебя новость. Ты летишь в Вашингтон!

— Что? Зачем⁈

— Виновата твоя статья о роботизации производственных процессов. Комитет в Конгрессе по развитию промышленности заинтересовался ею и прислал приглашение автору на ближайшее заседание. — Он с гордостью посмотрел на меня будто я был его сыном. — Получишь завтра командировочные и билет на самолет. Завидую тебе!

Я немного ошалел от подобного экзерсиса и вручив бутылку дорогого вина, отказался от чая и убыл чтобы поразмыслить в одиночестве. Я что, буду развивать прогресс Америки? А Родной СССР? Нет! Так дело не пойдет! Пусть это звучит банально, как в самом дешевом романе про попаданцев, но я принялся писать все что знал про развитие компьютерных технологий, обозначая перспективные направления и остерегая от тупиковых линий. Пока в Америке нет шпиономании и тотального видеонаблюдения, отдам на входе в посольство любому сотруднику.

Так и сделал, через два дня после полета на большом самолете с четырьмя пропеллерами и устройстве в гостинице. Без труда нашел в путеводителе адрес Советского посольства и провел предварительную разведку. На дело надел купленные длинный парик, очки и мешковатую куртку.

— Сэр! Вы русский? — Задал на родном языке вопрос, спешащему к воротам посольства джентльмену в костюме с чисто рязанской физиономией.

— Да. А в чем дело?

Я молча достал из-за пазухи толстый конверт, перетянутый бечевкой, и вложил в руки насторожившегося работника посольства.

— Передавайте привет Сталину!

— От кого⁈ — Крикнул он мне в спину, которая уже спешила в сторону подземки.

«Странник» — так я подписался в своем опусе, смеясь над этим пафосом и всей ситуацией шпионского романа.

На следующее утро я зашел в обычное многоэтажное здание и, предьявив приглашение, через тридцать минут был принять секретаршей сенатора от штата Флорида. Мы поднялись в лифте на седьмой этаж, и деловая леди посадила меня в кресло пить кофе и ждать вызова. Примерно через час она повела меня к дверям, за которыми была небольшая зала с овальным столом. Человек десять или двенадцать замолчали и уставились на мою физию.

— Молодой человек! Голливуд немного в другой стороне! — Сострил пожилой господин на месте председательствующего под смех своих коллег.

— Я Боб Каллахен.

— Это вы написали работу описывающую математическую модель межотраслевого баланса о производстве и распределении продукции в США?

— Я.

— Простите, меня! Уж больно ваша внешность не соответствует внутреннему содержанию. — Опять послышались смешки. — Не могли бы вы нам рассказать о своей последней работе по компьютеризации производственных процессов. Нас интересует та часть, где вы затронули концепцию роста производительности компьютеров, утверждая ее увеличение в два раза каждые два года и уменьшении размеров по дискретной экспоненте.

Я вздохнул и, заняв место докладчика за небольшой трибуной, принялся просвещать взрослых дядек, гоня голую теорию, без каких-либо подробностей касающихся технологии с помощью которых это будет достигнуто. В конце доклада посыпались вопросы, пытавшиеся добиться конкретики, но я стоял на своем, убеждая всех что это только теория, основанная на законах математики, а в компьютерах я не разбираюсь.

— Что ж! — Резюмировал председатель. — В ваших устах это звучит весьма убедительно. — По крайней мере векторы вы задали весьма впечатляющие. Вы ведь на втором курсе? Куда думаете пойти после университета?

— А я не думал. Рано еще!

— Написать докторскую работу на первом курсе не рано, а подумать о будущем трудоустройстве рано! Ох, молодость, молодость! Есть просьбы?

— Пусть мне разрешат сдать экзамены за второй курс. Э-э… и за третий!