Страница 75 из 77
Глава 26 Финальная битва
Никто так не подгадит человеку, как может это сделать он сам. Это универсальное правило действует практически всегда и на всех особях. Кто дергал за язык дер Баниша, сказавшего, что но с приданными магами земли сможет внести сумятицу в атакующие порядки прямо перед самой атакой. Как? Просто слегка изменив конфигурацию редутов. С другой стороны, барон дер Баниш понимал, что именно в такие моменты можно поймать свой миг удачи. Особенно если ты не боевик, а сугубо мирный маг земли.
Мне что жалко, захотел барон Уле проявить инициативу, пусть она его имеет. А он пусть приподнимет редуты и углубит рвы. Хотя я не уверен, что то, что в ночь перед атакой мы дружно копали, было именно редутом. Четырьмя редутами. В голове мелькали какие-то непонятные флеши, куртины, равелины, даже машикули. Бойцы, буквально все бойцы, заняв свои позиции, прямо ночью под надзором своих командиров копали в шахматном порядке ромбы, вытянутые в сторону противника. Вместо ромбов в итоге получились эллипсы, передняя часть которых была сильно выше задней. Это для того, что атаковать их солдатам противника было максимально тяжело, а драпать моим бойцам предельно удобно.
Смутно вспоминаю историю Полтавской битвы, во время которой шведы допустили все косяки, какие только можно было придумать и понимаю — такого подарка воинство Георга мне не сделает. И так помогли враги, за что им спасибо. Чем помогли? Пересекли границу и развернули баталию не рано-рано по утру, а после обеда, намекая на время начала битвы — завтрашнее утро. Мои войска демонстративно выстроились напротив них за пару тысяч шагов, демонстрируя, что завтра грудью встанут, лягут все, а не дадут пройти супостату. И уже ночью принялись копать без фанатизма, раз барон Уле утром доделает начатое.
Вечером у меня прошел еще один совет, малый, даже можно сказать, совсем малюсенький, на котором я разжаловал маркиза дер Буля из командующих обороной в командира баталии:
— Нет, Седерик, я не смогу тебе поручить оборону.
— Но почему, Жорж?
— Ты не сможешь вовремя дать приказ на отступление. Да ты вообще вряд ли сможешь его отдать.
— А зачем нам отступать?
— Вот-вот. Так что, извили, маркиз, но делать ты будешь то, что тебе больше всего нравится.
— Вот только не говори про засадный полк, я не буду сидеть в лесу, пока вас будут затаптывать в твои холмы и рвы.
— Не угадал. Сегодня вечером ты возьмёшь сотню бойцов, всех огневиков, двух воздушников из тех, кто с огненными вместе работать умеют, и пойдешь в обход озера. Ваша задача — зайти в тыл армии Иманта, а когда начнется битва, уничтожить обоз. Подчеркиваю — уничтожить. Мне не нужны пленные, не нужны лошади и провиант. Всё в пепел и прах. Попадется случайно казна — забирайте, всё остальное в пыль. Это ясно?
— Погоди, там будет никак не меньше трёх сотен.
— Четыре, по докладу разведчиков. Четыре сотни с большим обозом без командиров, магов, без готовности сражаться. И я не уверен, что кто-то кроме тебя сможет убить их всех. Да еще и не начнет грабить.
— Я понимаю, ты хочешь, чтоб мы оставили Имант без обоза и при этом не потеряли мобильность.
— Всё верно.
— В этом нет чести.
— В этом есть необходимость. Ты готов выполнить мой приказ?
— Да, ваше сиятельство. Я это сделаю.
— Спасибо, маркиз.
Утром, едва рассвело, от позиции противника донесся шум, лязг и гул — началось. Четыре редута как четыре корабля, рассекающих морскую гладь, возвышались над полем, и перед каждым глубокий ров подковкой, словно схлынувшая вода. Один флагманский сильно впереди, следом номер два и три сзади и по бокам от первого, а четвертый замыкает группу. Девять сотен дружинников и три сотни обозников стояли на спинах этих не то кораблей, не то китов. Добавляя сходства, на носу первого стояла пушка, расчет которой ждал только моей команды. Левый наш фланг был надежно прикрыт озерцом и топью, справа был вполне проходимый кустарник, но это если пешком. А на лошадях вряд ли — не полезут лошади в такие заросли, чай не носороги, не кабаны. Если нас начнут обходить пёхом, то процесс затянется, противник будет вынужден разделить силы, так что вряд ли.
Сигналы давно разучены, действия дружины отрепетирована, командиры полны энтузиазма, опять же баронство ждет удачливого командира из благородных, а дворянская перевязь счастливого храбреца из простолюдинов. Об этом я тоже уведомил своих воинов. Пусть ищут благородство в доблести.
Когда расстояние до наступающих уменьшилось до приемлемых четырехсот шагов, прозвучала команда и раздался такой знакомый и родной звук — по атакующим отработала пушка, еще раз, пошла потеха! Я не знаю, каково это — скакать навстречу врагу, слышать это ужасное «бабах» с неумолимой периодичностью, видеть, как из твоего строя вместе с конем исчезает то один дворянин, то другой, слышать крики и лязг доспехов, сминаемых падающими всадниками, спотыкающимися об убитых товарищей… Зато я точно знаю, что снаряды моей пушки порой прошибают еще и следующего рыцаря. Я сам велел заряжать через один простые свинцовые снаряды и стенобойные со стальным сердечником.
Команда «Стеляй!» раздалась, когда до противника осталось полторы сотни шагов. Одновременный залп более семисот луков и арбалетов в зенит был подхвачен магами воздуха и почти не ослабленный борьбой с окружающей средой достиг атакующей кавалерии. Почти достиг, потому что встречная волна магического ветра сдула почти все стрелы, бессильно попадавшие под копыта лошадей. Только болты проткнули воздушную подушку без заметной потери кинетической энергии, но погоды не сделали. «Стреляй!» следующая волна стрел была также подхвачена магией и опять не нанесла ощутимого урона. А вот третья ударила уже хорошо — противник приблизился на сотню шагов, а сил у вражеских воздушников уже не было.
Сотня шагов до противника, по команде орудийный расчет покатил свою пушку с холма, выводя её из-под обстрела. Её следующей позицией будет четвертый рукотворный холм. И так хорошо поработали, я думаю, что не меньше трех десятков благородных, составляющих цвет войска, они вышибли из рядов конницы насовсем. Это с учетом той кучи-малы, которая возникала при каждом попадании в первый ряд всадников.
Полсотни шагов до противника, лучники и перезарядившиеся арбалетчики снова бьют сверху уже почти в упор, а войска Георга накрывает плотный туман — следующая фигура «Марлезонского балета». Мы проверяли, туман получается такой плотный, что руку свою еще видно, а дальше уже всё — только силуэты и серая хмарь. Еще и звуки доносятся как… как в тумане. У меня практически нет конницы в этом бою кроме той сотни, что ушла в тыл противника и сотни в резерве. Мало того, я не знаю, зачем Георгу в этом бою кавалерия — я слышу, что с ней происходит и опять начинаю жалеть лошадок — в тумане кавалерия влетает в ров и самовыпиливается с жуткими криками и звуком, напоминающим работу гигантской электромясорубки, в которую упала великанская связка ключей.
Еще живые воздушники, следовавшие в последних рядах конного строя пытаются сдуть туман, мои его усиленно закачивают. Их огневики пытаются вслепую бить по моим баталиям, чаще сего ошибаясь и с направлением, и с высотой целей. Нет здесь привычки воевать на холмах, видимо. Увы, не все удары мимо, на первом холме наблюдаю серьезные потери.
Нулевая отметка, пятно постоянно подпитываемого тумана доползло до первого «кита», по команде его живые защитники бегут назад и вниз, откатываясь за последний холм и занимая оборону справа и слева от него. Там, в тумане невидимый пеший противник пытается штурмовать крутой склон, на котором уже никого нет, а стрелки со второго и третьего «китов» всё мечут и мечут стрелы на звук и просто наугад. Вырывающиеся из тумана выжившие конники оказываются под фланговым обстрелом. У них только один вариант уйти из-под обстрела — гнать вперед. А впереди следующий холм и ров перед ним, так что ни одного шанса выжить.