Угнетатель 2

Глава 3 Результаты и выводы

Все три группы вернулись тихо. Две доложили, что противника не обнаружили, зато впереди услышали лошадей в большом количестве. А вот третья группа порадовала — почувствовали запах дыма, не поленились сползать, на самом деле ходили скрючившись, ползать в этом мире никто не умеет кроме меня. По словам бойцов в небольшой ложбинке сидит человек пятнадцать и чего-то ждут. Как раз понятно, чего они ждут. Я даже могу себе представить, что где-то неподалеку от табуна сидит в кустах и вояка, который должен поднять тревогу, только мои бойцы его не заметили. А он их, так что всё не так уж плохо. Пробираемся через сжатое поле к этому овражку и замираем. Ага, ветерок в нашу сторону, огня не видно, а вот запах выдаёт. Это они еще не курят, нет такой моды. Картофель уже выращивают, а курить еще не начали, во всяком случае в Мерсалии и Иманте.

Стоило нам занять самые козырные места, как… ничего не началось. Сидели и скучали еще минут десять, а потом до нас донесся звучный громкий раскат. Баааахххх! Звук, приглушенный расстоянием в несколько сотен метров, не бил по ушам как кнутом, а был слегка похож на одиночный выстрел из АКМ, того который в калибре 7,62. Но если сравнивать с чем-то местным и тутошним, то более всего он походил на резкий удар молотком по нашим воротам. Очень большим молотком, очень резкий удар. Да, доносился звук как раз от замка. Мои аж на месте подпрыгнули. Они, конечно, слышали звук парового ружья, но с папиной пушкой тот бах не сравнить. Калибр в два пальца это вам не один, тут совсем другая моща из ствола рвется, преодолевая звуковой барьер.

Я рассказываю долго, а на самом деле движуха прямо летит, меньше, чем через секунду в другой стороне, в стороне вражеского лагеря послышался звук попадания снаряда во что-то. Тупой звук удара, словно в землю воткнулся… снаряд от ЗУшки и не взорвался. И алармистские крики в лагере. Минута тишины примерно, и новый грохот от замка, а потом звонкий удар, и треск и опять крики… И снова бабах, а потом еще один. Лагерь весь наполнился ором, командами, бардаком, причем среди встревоженных и панических попадались и крики боли или отчаяния.

Только нам было не до криков, нашей задачей была та группа противников, которая ждала нас. А посмотреть было на что, света костра хватало. Их старший, судя по его жестикуляции и метаниям туда-сюда, никак не мог определиться с целями: не то остаться тут и дождаться диверсантов, не то бежать в лагерь помогать ловить врагов и спасать своих. Два бабаха потребовалось ему, чтобы принять решение — он располовинил отряд и с одной группой побежал в лагерь на выручку гибнущим товарищам, а вторую половину своей группы оставил дожидаться нас. Грамотное решение, одобряю. И вообще, как командир, и в данном случае. То бы мы просто коней свели, а то сначала с этими бой устроим.

— Бойцы, приказа резать лошадок не будет. — В темноте словно лампочки включились, сразу восемь лампочек. Это мои бойцы заулыбались. — Сведем сколько сможем, остальных просто по полю разгоним. Но сначала надо оставшееся охранение положить, причем тихо.

— Ваша милость, это мы со всем своим удовольствием!

— Да, не извольте даже переживать, мы их прямо отсюда всех в ёжиков превратим. — Вот балаболы, наслушались от своего начальника словечек и щеголяют теперь.

— Приготовились? Первые двое — в самого левого, вы двое по следующему, вы в того, который с алебардой, вы двое в длинного… первый залп вместе, потом по готовности сами выбираете цели… Давай!

Одновременно с этим я рванул вперед и вправо чуть не быстрее стрел, но при этом не перекрывая сектор стрельбы. Моя задача была не дать сбежать тем, кто останется невредим, поэтому я бежал в сторону лагеря. Бегу и вижу, что один успел среагировать на попадающие в товарищей стрелы, ломанулся именно туда, к своим. Вот только я уже на пути, и у меня меч в руке, а ему некогда было вытаскивать своё оружие. Мой удар мечом с плеча на развороте совпал с попаданием стрелы в спину. В мою спину. Видать, кто-то быстрый и глазастый успел среагировать на беглеца, а вот попасть в него уже не успел. Подбираю отлетевшую от сюрко стрелу, пригодится еще. Смотрю на голову, откатившуюся от беглеца, прикидываю, как не вляпаться в невидимую в темноте кровь, явно натекающую сейчас из шеи. А то еще поскользнусь, и буду как любит отец выражаться, по грудь в крови.

— Парни, кто сейчас в меня попал? Ну?!

— Я, ваша милость. Я не в вас стрелял.

— Да уж понятно, что не в меня. Держи стрелу, молодец. Если бы я не ломанулся, ты бы его наверняка остановил. Хвалю за выучку и правильные действия, нам сейчас сбежавшие совсем не нужны.

— Рад услужить, ваша милость!

— Не кричи. Там закончили?

— Да. Мелочевку собрали, крупное не трогали.

— Хорошо, ты и ты впереди всех скрытно движетесь к загону, ты налево, ты туда. Смотрим в оба глаза, кого найдете валите наглухо. К лошадям без команды не подходить.

И снова мы перед загоном, пару минут постояли согнувшись, вроде никого. По моей команде половина отряда снимает жерди, освобождая противоположную от лагеря сторону от ограды. Еще четверо стоят с луками наготове, удерживая щепотью стрелы на тетивах — мало ли кто припрется. Даже не удивлен, что лошадки не спят, в лагере суета, крики, треск и бабаханье попадающих куда-то снарядов. Части коняшек это настолько не нравится, что они плюнули на боевые действия и смазали лыжи. А мы и не против, посторонились и дали им уйти в поля. Некоторым еще и ладошками по крупу похлопали, давая понять, что всё они решили верно — не их эта война.

Всё, выжидать нет смысла, кручу рукой над головой, подавая сигнал собраться, а потом командую брать кто сколько ухватит и вести в замок. Короткие куски веревок с карабинчиками на концах вынимаются из подсумков, оставшиеся самые смирные лошадки цепляются на сворки, уходим! Точнее уезжаем верхом без сёдел. Оставшийся десяток лошадей подумал-подумал и потрусил за нами — страйк! Гнать нельзя, тормозить тоже, так что рысим чуть быстрее пешеходов в сторону ворот. Перед вражеским палисадом, зачищенным в начале ночи, нас окликают — свои! Отец не подвел, выставил заслон из дружинников во главе с Крутоном на случай погони.

Перед воротами спешиваюсь, бегу к калитке, стучу.

— Всё в порядке, открывайте быстрее ворота!

— Слушаемся, ваша милость! Много у вас там?

— Утром посчитаем, дохрена!

Двое из заслона уже собрали бесхозных коней, увязавшихся за нами своей волей, поглаживают морды, одобрительно наговаривают, чтобы те окончательно успокоились за приятое ими решение. Всё верно, ушастики, тут вам и стойло тёплое найдут, и телеги с требушитами по грязи тянуть не заставят. Да и кормежка не как в полевом лагере.

— Отеееец! Хорош пулять! Мы дома, прекращай бабахать, лошадки боятся!

Этот момент мы не продумали, могло сорваться, если бы кони отказались идти в замок, над которым стоит непривычная им канонада. Ну как канонада, расчет устал или отец, но выстрелы раздаются уже где-то раз в три минуты. А то бы точно табун не довели до замка, кони при каждом выстреле вздрагивали.

Утром подводили итоги нашей вылазки. В пассиве двое раненых, получивших колотые раны в процессе добивания противников, не согласных с нашим сценарием. А еще я спать хочу как из пистолета. Адреналиновый прилив сошел, и я начал зевать так, что аж челюсть заболела. Раненых на перевязку, лошадей распихали по стойлам, пристройкам и еще куда-то за хозяйственном дворе. Вон уже кто-то побежал навес им делать — негоже под зиму под открытым небом скотину держать. А лошадок мы привели шестьдесят штук без двух! Личный рекорд, так его растак. Пожалуй, я теперь заслуженный конокрад Мерсалии, а не просто почетный цыган. Человек семнадцать мы уработали с диверсионной группой, сколько-то еще отец из пушки покрошил, ну пусть еще пяток, заметная убыль, особенно с учетом того, что у нас пока без потерь.