Алёша Попович

Перед юрфаком стояла чёрная «Волга».

— Это ничего, что я забираю тебя на глазах у всех? — спросил Николай.

— Не у всех.

— Из окон смотрят преподы. Думаешь, они не догадываются, откуда машина?

— Чёрт, я не подумал.

— Да, ладно. Пусть считают, что тебе опасно ставить тройки.

— Что-то в борще нашли?

— Вёх ядовитый.

— Впервые слышу.

— С одной стороны, очень ядовитая дрянь, лечить надо сразу, с другой, приятный аромат. Как раз для еды. У мужика никаких шансов выжить не было.

— Штормову арестовали?

— Конечно. Твой друг, Федюнин, теперь знаменит. На нефтебазе наши делают проверку совместно с Ростовским УБХСС.

— Всё так серьёзно?

— Более чем.

Лицо генерала было мрачным. Он бросил взгляд на вошедшего Алексея и кивнул в сторону кухни.

— Алевтина тебя покормит.

После ужина генерал, плотно прикрыв дверь, усадил Поповича перед собой в маленькой комнатке, напоминающей кабинет.

— Николай рассказал про отравленный борщ?

— Да.

— Всё плохо.

— Что всё?

Вместо ответа, Василий достал бумагу и протянул участковому.

«Я, такой-то…проживающий там-то…по вопросам (пустое место) обязуюсь не разглашать…всю жизнь».

— Чего? Всю жизнь? — ошарашенно переспросил Алексей.

— А ты думал, что мы здесь в игрушки играем?

— Нет, но…

— Некоторые дела ещё со Второй мировой до сих пор не рассекречены. Возможно, с них никогда не снимут гриф секретности.

— Почему?

— По кочану, — вздохнул генерал, — даже на этот вопрос отвечать нельзя.

— Но здесь не написано, информацию по каким вопросам я обязуюсь не разглашать.

— Это тоже секретно.

— Жёстко, — Алексей пожал плечами и быстро заполнил документ, подписав его и поставив дату, — я, в принципе, всё равно не знаю, о чём идёт речь.

— Меньше знаешь, крепче спишь. Действительно, мудрая поговорка.

— Вернёмся к «всё плохо», — напомнил Алексей.

— Алёнушка находится в Малоюлинском женском монастыре. Я про него в первую очередь подумал, когда ты сказал про монастырь. Во-первых, он буквально в ста метрах от Ростова, почти в черте города, во-вторых, там очень суровые правила. Не то, что мужик не зайдёт, он даже не заглянет. Не удивлюсь, если моя дочь уже постриглась в монахини.

— Что?!

— Не кипятись. Я хорошо её знаю. Наверняка она оттягивает этот момент, ждёт помощи.

— Так зайдите и заберите её. Для вашей конторы все двери открыты.

— Нашлась неприступная, — вздохнул генерал и нахмурился.

— Говорите, я уже подписался под неразглашением.

— Москва не разрешает заходить.

— С фига ли?

— Уж очень ценная шпионская сеть, оказывается, сторожит мою дочь.

— Вы так начали разговор, что я подумал — подписка про отравленный борщ, а проблема в каких-то шпионах.

— Но есть плюс. Ты в деле.

— А это плюс? Я же ничего не знаю.

— Здрасьте, приехали. Кто мне утром про монастырь рассказал?

— Ну, я.

— А к вечеру уже установили, где находится моя дочь и выработали план действий.

— И при чём тут я?

— Москва запросила на тебя все материалы. И, мягко говоря, офигела. Для них ты выглядишь стопроцентным экстрасенсом. Даже зная про тебя то, что ты мне рассказываешь, в моём понимании ты точно также получаешься полноценным экстрасенсом. И они требуют, чтобы ты участвовал в операции. Для этого меня назначили руководить операцией, несмотря на то, что в ней в качестве приманки фигурирует моя дочь.

— А нельзя в приманку не вашу дочь?

— Это и без нас решилось, — вздохнул генерал, — ни я, ни ты, ничего с этим поделать уже не можем. Уже несколько месяцев не можем. Ещё до того, как ты узнал, что есть такая девушка.

— Мне завтра в княжестве что делать в первую очередь — искать корабль с англичанином или изучить Малоюлинский женский монастырь? Кстати, покажите его на карте, чтобы я без проблем нашёл его.

— Всё вместе, — генерал достал карту Ростова, разложил и ткнул в точку, — вот. А ещё пусть Алёнушка научит тебя ходить как женщина в женском платье.

— Она решит, что я сошёл с ума!

— Завтра в университете тебя снимут с пары и будут заниматься наши специалисты.

— Учить выглядеть женщиной?

— Да. Не суетись, тебе надо всего лишь пройти от дверцы машины, которая тебя подвезёт, до ворот монастыря. Так пройти, чтобы никто не понял, что идёт мужик.

— Чует моя задница кучу проблем.

— Вот и шевели быстрее своей задницей. И в княжестве и дома. Всё, отбой, завтра тяжёлый день.

Глава 26

Завтрак проходил вяло. Мрачные лица вчерашних дегустаторов медовухи косились на незамутнённые похмельем глаза участкового, выражая лёгкую зависть. Да и аппетит у Алексея оказался отменным, гораздо лучше, чем у остальных.

На самом деле, он даже не замечал, что ест и в каком количестве. Он всё время думал, говорить правду Алёнушке и её отцу, или нет.

Княжна после завтрака утащила участкового рисовать. Впрочем, юноша и не сопротивлялся.

— Так зачем ты вчера расспрашивал про монастырь? — поинтересовалась Алёнушка после пятого поцелуя.

Это знак, подумал Алексей. Знак на удачу.

— Я подозреваю, что тебя хотят похитить.

— Кто? — изумилась девушка.

— Англичане.

— Откуда знаешь?

— Мне показалось, что за нами уже несколько дней следят.

— Почему думаешь, что англичане?

— Предполагаю.

— А зачем хотят похитить?

— Зачем, не знаю. Но знаю, что нам надо сделать.

— И что же?

— Если в гавани стоит английский корабль, то надо дождаться, когда с корабля сойдёт человек, который направится в город и проследить за ним.

— Кто будет следить?

— Нас они уже знают. Кроме Анфисы, дочери сотника, других хороших кандидатур нет. Возьмёт переодетого дружинника под ручку и пойдут гулять.

— Вдруг с корабля не один человек сойдёт?

— Придётся просить Авося помогать. У него неплохо получается.

— И в чём смысл слежки?

— Увидеть, с кем англичанин будет встречаться в городе. Нужно знать этих людей в лицо. Ты мне лучше скажи, твоему отцу будем говорить о подозрениях или нет?

— Лучше повременить. Сказать всегда успеем. А мы чем займёмся?

— Есть два важных дела. Первое — изучить один монастырь.

— Чего замолчал? А второе?

— А второе, — Алексей вздохнул, — будешь учить меня ходить как женщина.

— Что?! — Алёнушка расхохоталась.

— Чтобы я научился ходить, как женщина, — терпеливо повторил участковый.

— А зачем?

— Когда мы с тобой вдвоём гуляли, на нас никто не напал. Я думаю, боятся, перестраховываются. Даже того, что тебя украдут, но я всё равно смогу кого-то из них в плен захватить и всё у пленного выяснить. Но если я буду в женской одежде идти рядом с тобой, и они не догадаются, что это я, то нападут и мы сможем взять «языка».

— Думаешь, — прыснула девушка, — твою фигуру никто не запомнил?

— В темноте все фигуры одинаковые.

Княжна перестала смеяться и задумалась.

— Увидят только круглую задницу под платьем, да услышат шелест юбок, — кивнула она, — хорошо, и научим попой крутить и вырядим тебя, как полагается. Все мужики твоими будут.

— Э, э, — возмутился Алексей, но наткнулся на озорной прищур девушки.

И Алёнушка совсем не соврала, когда сказала, что надо будет крутить пятой точкой. И по часовой стрелке, и против.

Словно не играла в детстве с куклами и, наконец, дорвалась. Причём, наряжать можно было как угодно и двигать конечностями куклы куда угодно. На шпагат только Алексей чуть-чуть не дотягивал. А так, и задницу его облапали не один раз, наматывая бельё для придания округлости, тонуса и мягкости, и кучу платьев на красного от смущения юношу перемеряли бесконечное число раз.

Тайное действо происходило в спальне княжны, куда допускались только женщины. Поэтому нужны были свидетели и две личные служанки Алёнушки, тоже красные и постоянно смеющиеся, не отходили от молодых людей ни на шаг. Только по очереди бегали за нарядами да украшениями, платками да обувью.