Страница 7 из 12
Мальчик сидел прямо, растерянно озираясь по сторонам. Он неуверенно поднялся на ноги.
– Откуда… – беспомощно заикался он. – Я понятия не имею… Что я вообще сказал, сэр?
Профессор поспешил с ответом. Он тихо сказал:
– Вы хотите сказать, что не осознавали того, что сейчас сказали?
– Да, сэр. Я хочу сказать…
Юноша был сильно озадачен.
– Честно говоря, сэр, я практически заснул. Я занимался изучением Альмы много лет назад. Я знаю, что я что-то сказал, но что именно…
– Этого достаточно.
Профессор сделал знак, и Эрнол сел, сильно смутившись.
– Класс поймет, что люди, разговаривая во сне, обычно говорят вещи, прямо противоположные тому, что они знают как правду.
Мужчина смочил губы, как бы радуясь аккуратности своей формулировки. Он добавил великодушным тоном:
– Я не буду делать замечаний господину Эрнолю, поскольку, как он говорит, его предыдущая работа показывает, что Альма для него – давняя тема. Я только хотел бы, чтобы он так же хорошо справлялся с некоторыми другими исследованиями!
По классу пробежала волна смеха, и снова озадаченный юноша стал мишенью для пристальных взглядов студентов. Он опустился на свое место.
– На сегодня хватит, – сказал преподаватель, взглянув на часы. – Завтра мы приступим к изучению других солнц во Вселенной – тех, что мы обычно называем звездами.
– Однако прежде чем вы уйдете, – его голос приобрел определенную зловещую окраску, – позвольте напомнить вам, что у нас принято не задавать вопросов об источниках информации. Мы принимаем их как должное. На самом деле, это не просто обычай, согласно правилам, любой студент, не уверенный в добросовестности нашей школьной системы, за первое возражение должен быть отчислен, а за второе – лишен всех прав на образование.
– Итак, вы сами легко поймете, что никому из вас не стоит повторять то, что бессознательно позволил себе сказать господин Эрнол. И, конечно, никто из вас не будет настолько недоброжелателен, чтобы напоминать ему о том, что он наговорил.
Студенты в задумчивости поднялись на ноги, и Эрнол вышел вместе с остальными. Он не имел ни малейшего представления о том, что произошло, ни малейшего подозрения, что его глаза и уши использовались.
Но доктор узнал нечто чрезвычайно ценное. Он узнал, что, когда его агент находится в полубессознательном состоянии, его сознание, сознание доктора, может влиять на агента.
Не Эрнол, а доктор совершил промах!
Глава
VI
. Мировое правительство
Впоследствии Ван Эммон не смог вспомнить ни одного переживания в период между вхождением в подсознательное состояние и переходом в телесознание. То есть он помнил только конкретную сцену, увиденную глазами и ушами его агента.
Это было большое помещение с высокими потолками, по архитектуре напоминающее какое-то общественное здание. В центре, прямо перед агентом Ван Эммона, стоял большой прямоугольный стол, за которым сидело несколько человек. Ван Эммон насчитал девять человек.
Вся атмосфера была торжественной и важной. Ван Эммону вспомнились старые фотографии заседаний кабинета министров в Вашингтоне, стратегических советов во время великой войны. Он напряженно прислушивался, не прозвучит ли что-нибудь.
У основания стола, во главе которого и сидел агент Ван Эммона, поднялся высокий мужчина с внушительной, квадратной бородой. Он многозначительно посмотрел поочередно на каждого из восьми человек, и когда он заговорил, геолог был настолько поражен убийственной серьезностью происходящего, что забыл удивляться своей способности понимать сказанное, забыл удивляться тому, что эти люди, несомненно, были людьми исключительного качества.
– Господа, – сказал поднявшийся мужчина, – мне нет нужды напоминать вам о серьезности этого события. Я лишь хочу поздравить вас и себя с тем, что у нас теперь есть председатель, на которого мы можем смотреть с уверенностью. Я говорю это, нисколько не осуждая его предшественника.
Он сел, и тут же появился беловолосый мужчина с широким, благодушным типом лица и объявил:
– Никаких сожалений, сэр. Напротив, я очень рад, что мистер Поварт займет мое место. Я только хотел бы, чтобы комиссия отказалась от своего правила выбирать по жребию; я хотел бы предоставить мистеру Поварту кресло на тот срок, который он пожелает занять.
Он занял свое место под общий гул одобрения, в то время как девять пар глаз в унисон обратились в сторону пары глаз, которые разделял Ван Эммон. Значит, его агент был председателем некоего совета, известного как "Комиссия".
Поварт поднялся на ноги. Даже в этом простом действии его движения были быстрыми и уверенными; они прекрасно гармонировали с тем, как он заговорил.
– Спасибо вам всем. Честно говоря, я рад, ради объединения, что самый молодой член комиссии возглавил его в это время. Если бы я был моложе своих лет, я бы сказал то же самое.
Он сделал паузу и взглянул на какие-то записки в своей руке. Ван Эммона поразили, во-первых, гладкая кожа и совершенное строение кисти и запястья, а во-вторых, своеобразный почерк на бумагах. Он понятия не имел, что они означают, хотя его агент, несомненно, знал. (Впоследствии четверо пришли к выводу, что в случае слов, написанных кодом или иным способом, требующим усилий сознания агента, люди на Земле, находящиеся в контакте только с подсознанием, не получают информации. Но у них никогда не возникало проблем с пониманием того, что было сказано вслух).
– Если есть какие-то особые вопросы, которые должны быть рассмотрены на общем заседании, то сейчас самое время поднять их, – сказал Поварт и остался стоять.
С правой стороны стола выступил низкорослый мужчина с очень большой головой:
– Я хочу предложить, чтобы мы отправили еще одну экспедицию на Альму.
– Согласен, – отозвался человек, который был предшественником Поварта. Видимо, эти десять человек почти не обращали внимания на парламентские правила. – Каковы перспективы, Поварт?
– Самые лучшие. Старый космический корабль Рунледа был недавно отремонтирован, и, как я понимаю, добыто достаточно необходимых материалов, чтобы обеспечить один рейс туда и обратно.
– Очень удачно, что мы сможем снова посетить Альму, хотя мы и израсходовали все наши запасы на эту цель. Похоже, что скоро нам понадобятся, и очень понадобятся, некоторые химические секреты, которыми владеют только они.
– Когда можно будет отправиться в путь?
– В течение недели. Я буду поддерживать связь с экипажем по беспроводной связи и время от времени сообщать Вам о продвижении судна. Альма – это своего рода мое увлечение, я и сам не прочь отправиться в путешествие.
Наступила долгая пауза. Поварт подождал, как бы ожидая новых реплик, затем еще раз взглянул на свои записи и начал:
– Конечно, нас в основном интересует демонстрация в Каластии. Что касается ее причины, то я могу отметить, что Эклан Норбит в это время находился в больнице, у него была замена. Если бы он был на месте, то восстание было бы подавлено еще до того, как о нем стало бы известно.
– Но теперь, похоже, Каластия за последние несколько часов превратилась в кипящий очаг восстания. Конечно, мы изолировали этот район, и сейчас ведется поиск оружия.
– Во главе непокорных стоит человек по имени Эрнол. Он воспринимает свое заточение как нечто само собой разумеющееся, и никакое давление не заставит его заговорить. Ни от его товарищей, ни от его сына мы ничего не можем добиться. Какие меры предпринять – решать нам.
Первым комментарий сделал крупный, грозного вида мужчина слева.
– Не будет ли экономией времени спровоцировать насилие тем или иным способом и таким образом создать почву для избавления от всей этой своры?
– Я восхищен вашей прямотой, – заметил бывший председатель через стол, – хотя и не могу сказать ничего хорошего о вашей философии. Наш долг – держать всех довольными; мы не можем заниматься публичной прополкой, пока остальные не убедятся, что недовольные действительно являются сорняками.