Деволюционист и Эмансипатрикс

Он предпринял вторую попытку. На этот раз его собственная машина едва избежала повреждений – он поспешно отвел ее в сторону от поврежденного крыла. И тогда он предпринял последнее усилие.

Подведя свой аппарат прямо к другому, когда он снова выпрямился, он коснулся одного из элементов управления, так что спираль его собственного летательного аппарата стала более крутой. Выпрямившись, он застыл на месте, спокойно оценивая расстояние, а затем невозмутимо прыгнул на высоту десяти-двенадцати футов, перелетев и опустившись на крышу другого аппарата.

От удара при приземлении он устоял на ногах. Крепко держась одной рукой, мужчина нагнулся и отстегнул ремень женщины. В следующее мгновение он поднял ее, как невесомую ношу, на руки, а затем на плечи.

Его собственный аппарат все еще летел вниз, его скорость была даже больше, чем у разбитого аппарата. Увидев, что машина проносится мимо и под ним, мужчина мгновенно вскарабкался на край кабины. Секунду он стоял, неуверенно балансируя, а затем, наполовину прыгнув, наполовину нырнув, снова оказался в воздухе.

Мужчина и женщина грузно рухнули в гулкий аппарат. Спасатель в мгновение ока схватил управление и попытался всеми силами выпрямить машину. Но аппарат начал крениться, и Смит, несмотря на то, что его взволнованный агент трясся, держа бинокль, увидел, что аппарат безнадежно неуправляем. В следующее мгновение он увидел в ста метрах от себя корабль и направился прямо на него.

Агент Смита бросился обратно в машинное отделение, где сразу же нашел очередную группу приборов. Смит узнал телефон и какую-то беспроводную аппаратуру, а затем обнаружил, что смотрит в какую-то сложную систему зеркал. Вероятно, это был подсвеченный тоннель, выходящий в длинную белую рубку. Судя по всему, это был аварийный отсек.

Через мгновение бессознательные тела двух летчиков оказались на расстоянии примерно двадцати футов. Смит ничего не слышал: казалось, что аппарат создан только для того, чтобы смотреть. Но он видел, как спешили врачи, как вводили восстанавливающие средства, как оживали оба человека.

Первым пришел в себя мужчина. Он огляделся по сторонам, как ему показалось, с первого взгляда оценил ситуацию и быстро поднялся на ноги. Врачи протянули к нему руки, но он со смехом отмахнулся от них.

Это был мощно сложенный мужчина, значительно выше обычного роста и очень глубокий в груди. Он был ярко выраженным блондином и выглядел веселым и бесшабашным.

Его забота была связана с женщиной. Через полминуты она пришла в себя и вскоре уже сидела, озираясь по сторонам. И Смит, обычно не отличавшийся внимательностью к представительницам противоположного пола, обнаружил, что смотрит на нее во все глаза.

Она была молода, да и мужчине, если уж на то пошло, было не больше тридцати. А белая повязка на лбу только подчеркивала темные глаза и живой цвет лица. Смит начал злиться, что не может разглядеть ее более отчетливо. Он решил, что каждая черточка лица проработана до мелочей, что он никогда не видел таких тонких линий, таких больших глаз, таких притягательных и мягких.

Затем он снова стал наблюдать за мужчиной. Он подошел к женщине и взял ее протянутую руку. Он звонко рассмеялся, она трепетно и благодарно улыбнулась. Они смотрели друг другу в глаза, как будто в каюте больше никого не было. В следующую секунду один из врачей резко поднялся, и Смит увидел, как на щеках девушки проступил быстрый румянец. Мужчина тоже покраснел и, чтобы скрыть свое замешательство, со смехом отвернулся.

На этом связь Смита с его агентом закончилась. Когда позже он докладывал остальным троим, ему пришлось признать, что, насколько ему известно, мужчина и девушка по-прежнему держались за руки.

Глава

IV

. Новые сердца для пожилых

Переживания Билли были совершенно иными. Она обнаружила, что перевоплотилась в разумную летающую птицу колибри.

Казалось, что ее сознание с бесконечной быстротой носится то туда, то сюда по всей Вселенной. Она успевала лишь молниеносно заметить какую-то одну точку; вспышка за вспышкой незнакомые, неописуемые ситуации сменяли друг друга, как ускоренные сценки кинематографического спектакля. В течение неопределенно долгого времени этот беспорядочный процесс занимал ее мысли.

Потом наступила сцена, которая не отпускала. Вначале она была тусклой, и более всего ей почудился шум голосов. Потом она увидела все отчетливо.

Она, то есть ее агент, находилась в каком-то помещении, давая указания группе одетых в белое фигур. Не успела Билли сосредоточиться на сказанном, как разговор прекратился, а в следующий момент, в полной тишине, агент склонился над чем-то, лежащим на высоком столе.

В этот момент Билли почувствовала сильный толчок. Ведь, если она не ошибается, перед ней был находящийся в бессознательном состоянии пациент, место – операционная больницы, а глаза, которыми она смотрела, принадлежали хирургу.

Она смотрела, затаив дыхание. Проворные пальцы хирурга с предельной аккуратностью раскрывали грудную клетку пациента. Другие пары рук, принадлежащие медсестрам, помогали в этом, и Билли нашла этот сложный процесс скорее интересным, нежели наоборот. Разумеется, она не чувствовала запаха крови.

Как только ребра были полностью отодвинуты, легкие были аккуратно отложены в сторону. Чувствовалось, что здесь требуется необычайная деликатность. Билли уже начала подумывать о том, не пора ли ей выйти из игры, когда ее агент, как и прежде, спокойно обнажил сердце пациента.

Билли видела, как оно пульсирует, более того, она могла его слышать. Она с удивлением наблюдала за дальнейшими действиями.

Они заключались в том, чтобы с усилием распутать массу сосудов и артерий вокруг органа. Вскоре все стало чисто, и тогда медсестры без промедления вынесли странное на вид устройство.

Оно было серебряным, по форме напоминало сплюснутое яйцо и по размеру было немногим меньше этого трудолюбивого человеческого насоса для перекачки крови; к нему была прикреплена пара длинных, гибких, серебряных трубок, которые вели неизвестно куда. А с одной стороны яйцо было снабжено восемью необычными соплами.

Временами мельтешащие руки мешали Билли наблюдать за происходящим, но все же она видела почти весь этот удивительный процесс от начала до конца. Если говорить коротко, то восемь сопел были быстро и смело введены почти за один прием в крошечные отверстия восьми соответствующих сердечных сосудов. Их вводили, пока они не заполняли артерии и вены, а после введения на внешние стороны трубок мгновенно накладывались серебряные зажимы. Все это происходило в течение двух-трех секунд, и когда все было закончено, сердце было целиком изъято, а его место окончательно заняло маленькое серебряное яйцо.

Пациент не подавал никаких признаков того, что произошло что-то необычное. Не было пролито ни капли крови, кроме как в процессе извлечения органа, но теперь несколькими ловкими движениями инструментов сердце было отрезано от окружающих тканей, сосуды перерезаны, и весь мощный насос, все еще слабо бьющийся, был полностью извлечен из тела.

Далее хирург приступил к остановке кровотечения из самого аппарата, то есть из тех трубок, которые выступали под плотными серебряными соплами. После этого ловкие пальцы спокойно, словно собирая механизм, установили на место легкие и другие элементы. Наконец, шов наложили так, что порадовало бы любую швею.

Две длинные серебряные трубки остались торчать. Теперь Билли впервые увидел, куда они ведут.

На подставке рядом с операционным столом стояла очень маленькая плоская коробочка с открытой крышкой. Трубы заканчивались там. И когда хирург осмотрел это приспособление, Билли увидел, что оно, по сути, представляет собой пару миниатюрных воздушных насосов. Здесь были два крошечных циферблата, регулирующий прибор, что-то вроде автоматического электрического выключателя и, похоже, стальной резервуар для жидкости; все это было расположено на похожей на часы шкале.

Присмотревшись внимательнее, Билли различил две пары электрических проводов, идущих от этого корпуса к другому такому же по размеру. Хирург поднял крышку, открыв два электрических аккумулятора, каждый со своей схемой.