Бездушный 2

— А-а-а! — заорал он, когда до пьяного мозга добралась боль. Она отключила последний разум в его голове. Мужчина замахал руками, будто пытался бить невидимку, которая — по его мнению — сейчас грызла его ногу. Несколько небольших ящиков и узлов он бросил в нас. Собутыльники и один из торговцев принялись материть его и угрожать оторвать голову. Неразбериха царила пару минут, пока вдруг бывшая крыша, сейчас ставшая боковой стеной, не лопнула от мощнейшего удара снаружи. В прорехе появилась огромная морда, которой позавидовал бы и бегемот. Только в отличие от земного «морского коня» у этого хищника имелся явный переизбыток зубов. Не обращая внимания на острые края досок в проломе, зверь полез в фургон. Через пару мгновений он ухватил за плечо одного из выпивох, на которого напал ступор от всего происходящего. Я успел создать одну кровавую пулю и послать её в шею хищнику. Но та оставила едва заметную ссадину — и только. Хищник, кажется, больше внимания обратил на размочаленные края досок, царапающие его морду.

Резкий рывок — и только ноги человека промелькнули в дыре в стене фургона. Одна из них зацепилась за гвоздь, вылезший из развороченного потолка. Вот только зверя это ни на миг не задержало. Гвоздь просто распорол штанину вместе с плотью и сорвал сапог. Окровавленная обувь так и осталась болтаться на железяке, напоминая о только что случившейся трагедии.

Все выжившие в фургоне замерли и притихли, как мыши под веником. В том числе и поломанный. Только с улицы доносился непонятный звук, будто там, то поднимали, то роняли ящик или нечто похожее. Так прошло несколько минут.

Первым выбраться наружу решил я.

— Стой! Да стой ты! Вдруг эта гадина ещё там сидит. Привлечёшь её внимание к нам, — прошептал собутыльник выпивохи со сломанной ногой. Их третий товарищ оказался тем, кто попался зверю.

Я отвечать не стал. Зачем? Только зря время терять на объяснения.

На улице всё было хорошо и одновременно плохо. Зверь пропал. Только капли крови на дороге показали направление, куда он ушёл. Странный шум шёл от одного из иитов. Он неподвижно лежал на боку и дёргал нижней лапой, лупя ей по спине второй ездовой скотинке. А та была мертвее мёртвого, лишившись головы. Последняя валялась рядом, выглядя как котлета, которую слегка пожевали, а потом выплюнули. У первого явно была агония. У него рядом с лопаткой зияла огромная дыра, и были содраны с мясом бронированные пластины почти на всём боку. Но чем-то мясо скотины зверю не понравилось, и он решил попробовать человечины. Меня аж передёрнуло от этого зрелища и тяжёлого запаха внутренностей и крови. Клетка с возницами была разорвана в клочья. Внутри лежало месиво, в котором человека было невозможно опознать. Одежда, обувь, плоть и кровь были перемешаны в единый страшный ком. При всё при этом — это хорошая новость. Плохая же заключалась в том, что кроме нашего раскуроченного фургона на грунтовке больше не было ни одной повозки. Вроде бы и нападение заняло меньше пяти минут, а на дороге до ближайшего поворота в двухстах метрах уже не видно ни единого фургона из каравана.

— Здесь никого нет, выходите! — крикнул я. — Только живее, нам нужно догонять караван.

Да только куда там. Я чуть не махнул рукой и не решил в одиночку догонять караван. Но человеческое во мне победило эгоизм. А потом уже и смысла не стало. Всё равно ведь не догоню. Караван сейчас несётся с максимальной скоростью, которую могут развить ииты. За пять минут они отмахали километра четыре, если верить словам моих товарищей по несчастью. И сбавят прыть не ранее, чем через полчаса.

После нападения чудовища нас осталось четверо. Одного из выпивох утащил хищник. А второй купец или компаньон купца умер по-глупому: при падении фургона ему в висок прилетел окованный металлом уголок сундука и проломил кость как яичную скорлупу. Смерть реально глупая в мире, где даже удар ножом в сердце не всегда приводит к гибели и после него раненый может полностью восстановиться через несколько дней. Видать, погибший вкладывался не в те таланты, которые требуются для выживания в местной среде.

«И зачем тогда вообще в Пояс попёрся, да ещё стал кататься с караванами?», — подумал я про него.

На этом глупости не закончились. Купец отказался покидать разрушенный фургон. Вернее, свой груз.

— Это всё, что у меня есть! — затрясся как припадочный он, когда я сказал, что нужно уходить как можно скорее с дороги, где всё пропитано свежей кровью и смертью, и догонять караван. — Без товара проще самому себе глотку перерезать! Нет! Я буду сидеть здесь и ждать, когда кто-то ещё здесь проедет.

— Да когда тут кто-то будет⁈ — ответил ему сломавший себе ногу. — Сегодня точно не дождёшься. Завтра тоже может никого не быть. Послезавтра если только кто-то из лесорубов проскочит, и то неизвестно будет ли?

— Я не брошу товар.

— Да и катись ты с ним. Давайте уходить отсюда, — он поочередно посмотрел на меня и своего собутыльника. — Влард, парень?

— Не слушайте этого калеку. Ну, куда вы с ним пойдёте? Оставайтесь здесь, я вам заплачу по триста марок, — торопливо сказал купец.

— Ты по тысяче взял с каждого, чтобы запустить в свой фургон. Катись-ка ты, знаешь куда, со своими тремястами?

— Полторы, полторы каждому, кроме тебя.

— Тихо, в кустах кто-то есть, — прикрикнул я на него. Всё это время я смотрел по сторонам. Аурное зрение при ярком солнечном свете не работало. Но и без него я сумел рассмотреть несколько пёстрых шкур, принадлежащих в меру крупным, примерно как лисы, зверям. Зашли они с противоположной стороны дороги относительно того, куда ушёл зверь с добычей.

Лица у попутчиков побледнели.

— Дыру можно заколотить и спрятаться внутри. А в лесу вас мигом разорвут, — тихо, почти шёпотом сказал купец.

— Тот, кто сделал дыру, вечером вернётся за добавкой. Как ты от него хочешь закрыться? — прошипел ему раненый.

— А как ты куда-то пойдёшь? Хочешь, чтобы они тебя тащили? — с каким-то, что ли, злорадством сказал ему торгаш. — А они захотят с тобой возиться, а? Парень, ты хочешь рискнуть? А ты? — он поочередно посмотрел на меня и выпивоху.

— Да мы спрямим до лесорубов. Тут недалеко. До вечера даже хромая можно дойти до них. И шансов больше выжить, чем здесь.