Страница 23 из 74
Глава 8
Глава восьмая. Материальные активы
Март одна тысяча девятьсот девяносто второго года.
— Громов, а ты знаешь, что у тебя по материалу с пальцем срок закончился?
— замначальника уголовного розыска оторвался от своего кондуита и уставился на меня.
— Три дня назад еще, Владимир Николаевич.
— Ты что? Где материал? Ты понимаешь, что сейчас будет? — капитан, в расстройстве, отбросил от себя, ни в чем не повинную, авторучку, и она покатилась к краю стола.
— Да там все нормально, я срок продлил…- я подскочил со стула и, сделав шаг, успел поймать ручку на самом краю стола.
— Как ты мог материал продлить и у кого?
— Сейчас принесу. — я быстрым шагом вышел из кабинета начальника, решив, что лучше один раз показать документы, чем долго и голословно доказывать, что я говорю правду
Срок предварительной проверки по материалу с пальцем я продлял у районного прокурора. Есть в уголовно-процессуальном кодексе исключительные случаи, когда срок проведения предварительной проверки можно продлить с десяти дней до месяца. Работает этот пункт, на практике, исключительно для отделов БХСС, в случаях необходимости проведения ревизий и экспертиз, но тортик и хорошее отношение с помощницей прокурора, с которой мы много лет назад учились на первом курсе юрфака, пока меня не призвали на срочную службу в СА, позволили прокурору расширить свое сознание до того, что экспертизы пальца в Томске тоже является экспертизой, и срок проверки мне продлили еще на двадцать дней.
Мои начальники молча переглянулись, поставили визы на постановлении, подписанном прокурором, что мол, они тоже в курсе и отпустили меня работать. А вот так ребята, надо кодексы читать, а не водку все время пить в кабинете. Но это я так, из зависти, так как у меня на это, приятное занятие, времени совсем не оставалось.
Но, в любом случае, двадцать дней пролетят очень быстро, а у меня так и не связаны между собой палец, найденный под ванной в съемной квартире, и человеческие кости, обнаруженные в сугробе, недалеко от забора окружного дисциплинарного батальона.
Так как шустрая БОМЖиха Аленка сбежала из гинекологической больницы, унеся с собой воспаленную кисту и новую кожаную куртку одного доктора, у меня оставался только один фигурант по делу — томящийся в спецприемнике Смычков Андрей Борисович. Сегодня я был уверен, что прое… допустившие побег его подруги сотрудники спецприемника сегодня не будут мне мешать плотно поработать с людоедом. Я просто знаю, сегодня, даже, если я загоню неразговорчивому БОМЖу под ногти ветки от старого веника, они только отвернутся, в надежде, что я смогу узнать, где прячется сбежавшая Алена.
Территория спецприемника встретила меня тремя десятками человек спецконтингента административно-арестованных и прочих, что с помощью десятка лопат чистили крышу землянки, в которой они содержались и дежурным по КПП, который категорически отказался пускать меня на территорию. Старшина, сидевший в будке на входе, отводил глаза и, как заведенный, повторял «Не положено, у нас карантин!»
— Вы что, вчера мою бабу упустили, а сегодня еще и мужика? Да вы что, совсем оху…! Я сейчас дежурному по области позвоню, скажу, что у вас побег, а вы это скрываете!- меня сорвало и я стал вести себя с постовым некорректно.
Не знаю, чего испугались местные надзиратели, но меня впустили внутрь спецприемника и показали Смычка. Нет, Смычка никто не упустил, он был на месте, вернее не Смычков Андрей, а его тело.
Больше всего БОМЖ напоминал мне немецкий «мессершмит», что сбитый сталинскими соколами, воткнулся в грунт, задрав в небо хвост и разбросав в стороны плоскости крыльев. Опухшее лицо Андрея, при соприкосновении с полом, превратилась в плоскость, нос погрузился в голову, руки были бессильно раскинулись в стороны, а ноги синими ступнями продолжали цепляться за верхний ярус двухэтажных нар.
— Это что с ним случилось? — я растеряно посмотрел на топчущегося за моей спиной дежурного по спецприемнику.
— Да мы сами понять не можем. То ли он хотел до потолка дотянуться, встал на нарах и потерял равновесие, то ли внизу что-то высматривал, но сорвался с нар головой вниз.
Так как а потолке не было ничего, к чему можно было приладить петлю и вздернутся среди ночи от непроходимой БОМЖатской тоски, у меня тоже не было версий случившегося.
— А что ваши говорят? — я повернулся к местному оперу.
— Ну ты сам понимаешь, мы еще своих не всех опросили, начальник сказал, пака тело не увезут, чтобы народ снег кидал на улице, но, с кем успели переговорить, все божатся, что вечером и ночью тихо было. Он около четырех утра грохнулся, всех разбудил. Жулики сразу дежурного подняли, ну а дежурный «скорую» вызвал, но наш фельдшер сразу посмотрела и сказала, что он умер мгновенно, только непонятно от чего, то ли шею сломал, то ли хрящи носа в мозг вошли.
— Вообще, как он здесь сидел?
— Да нормально сидел. Тут же у нас, в основном, народ спокойный. У него пара знакомцев была, со всеми общался ровно, конфликтов ни с кем не было.
— А то, что он человечину ел, никого не напрягало?
— Паш, у нас тут половина сидит, таких, что непонятно что в своей жизни ело. Не было по этому поводу разговоров.
— Понял я. Ладно, удачи вам, если что выясните, звоните. — я пожал руки местным служивым и пошел на выход, обдумывая, где искать блудливую Аленку.
Верная «Нива» взревела остывшим мотором, потом, по мере утопления заслонки дросселя, холостые обороты снизились и я двинулся, почти не дергаясь. Знаю, что нельзя так делать, но времени катастрофически не хватало. Первым делом я двинулся в редакцию «Бесплатного листка», через который до последнего времени давала свои рекламные объявления Инна. Обычно человек существо, многое делающее по привычке — ходит одной дорогой, посещает одни и те-же магазины, читает одни и те-же рекламные листки, что в большом количестве стали пихать в почтовые ящики. Поэтому я надеялся, что жулики, ограбившие Инну, рано или поздно, придут за деньгами ко мне.