Страница 10 из 15
Глава 4
Места для разгона у меня было, увы, недостаточно. Из-за этого рывок получается коротким, и мне удаётся лишь сбить с ног ближайшую парочку врагов.
— Мать твою! — восклицает третий и немедленно пытается достать меня своим копьём.
Наконечник ударяет в мою нагрудную пластину и, как и следовало ожидать, скользит в сторону, высекая при этом искры.
Заблокирован критический урон!
О, как! Не зря же я пытал Тохича и Ботана на предмет создания действительно эффективной брони. В противном случае сейчас я бы лежал с дырой в груди. Вот так и выглядит критическое попадание. Уже, можно сказать, парни потрудились не зря.
Взмахнув мечом, я перерубаю древко копья пополам. Вижу ошалелые глаза пехотинца. Да, ребята, это вам не мечи из грубого железа, которыми можно скорее забить до смерти, чем прорезать что-то.
Это легендарный бонусный цзянь. Он ваши щиты и доспехи разнесёт как бумагу. Ну и древки копий, заодно.
Кнехт довольно быстро выходит из ступора и кидается к стойке с запасными копьями.
Я уже собираюсь послать Петра за ним, как передо мной мелькает второе копьё. Отклонив голову в сторону, я с трудом избегаю метательного снаряда.
Остриё копья оставляет глубокий порез на моей скуле, и я концентрирую внимание на парочке, которая вновь поднимается на ноги.
Трое, против одного. Внимательно осматриваю лагерь на предмет других врагов или кабанов, но никого больше не вижу.
Очевидно, два хорошенько подкопчённых наездника дали дёру, оставив своих подчинённых на растерзание. И это мне очень повезло.
Ведь даже простые пехотинцы у восточников значительно превосходят нас по уровню. И, хотя благодаря эпопее с «Везувием» я смог взять шестой уровень, разница в характеристиках всё ещё ощущается. Так что надо быть крайне осторожным.
Пётр, как будто почувствовав мою внутреннюю ярость, издаёт боевой рёв и устремляет напролом на одного из кнехтов.
Я же снова взмахиваю мечом, отводя в сторону, выставленное навстречу мне в панике копьё.
Короткая схватка, и кнехт отлетает в сторону, в последний момент удачно выполнив перекат. Единственный способ избежать встречи с моим мечом.
— Кит! — кричит один из противников, вернувшись от стойки с новым копьём и щитом
Он перебрасывает второе копьё тому, кто уже успел меня ранить.
Их слаженность действительно превосходит мои ожидания. Новый поворот Петра, и я заново анализирую обстановку. Кольку не видно, но я догадываюсь, чем он занят.
Надеюсь, кнехты про него забыли. А, может, наоборот, хотят скорее избавиться от меня, чтобы потом бить врага поодиночке.
Да и не могут они отвлекаться. Стоит против меня оказаться одному или даже двоим, я их просто сомну и перережу.
Наша битва становится игрой на выбывание: кто быстрее достигнет своей цели, тот и победит.
Противнику нужно сбросить меня с кабана — только тогда у них появится шанс одолеть меня, а затем и Кольку.
И потому кнехты первыми идут в атаку. Вооружены они копьями, и у одного из них в руке даже щит.
Не имея толком места для разгона, я пятками пришпориваю Петра, и он, взбешённый от попыток ткнуть в него копьём, почти с места прыгает вперёд
— Держим! — слышу я команду лидера группы, в руках у которого щит.
Копья наклоняются под сорок пять градусов в мою сторону, целясь остриями прямо в уязвимые места.
Точно такая же тактика, которую я применял против наездников во время лесного сражения.
И я это, как ни странно, ожидал.
Резким движением поводьев я заставляю своего верного кабана Петра отвернуться прямо перед этой угрожающей мини-фалангой.
Мелькает отблеск от клинка, три древка перерубаются, и острия летят на землю.
Развернувшись по небольшому кругу, я снова налетаю на ошеломлённых кнехтов.
Двое по бокам с воплями падают на землю, а лидер, у которого ещё остался щит, теряет равновесие и от удара его проносит по земле. Деревянный щит разлетается на щепки, лишая мужчину защиты.
Оценив его ловкость, я спрыгиваю с кабана и продолжаю атаку уже пешим.
Противник никак не ожидал, что я самолично лишу себя подобного преимущества, а потому он совершенно не готов к следующей атаке.
А я же и не думаю просирать столь удачный момент.
Перехватив меч обеими руками, я размахиваю его в восходящем движении, рассекая противника от левого бока до правой ключицы. Из раны хлещет кровь.
Однако кнехт ещё жив. Он пытается достать меня ударом кулака, заставляя уйти в сторону. Его удар проносится мимо, и я, перехватив меч, атакую снова.
Заношу лезвие над головой. Резкий выдох и я опускаю меч, простым и мощным движением, словно лесоруб, раскалывающий колоду.
Поздравляем, вы достигли седьмого уровня!
Система информирует меня о победе ещё до того, как я успеваю увидеть смерть врага. Оттерев кровь с лица, я оборачиваюсь к оставшимся двум кнехтам.
— Сдавайтесь, — говорю им, наставляя меч на них.
— Хорошо, не убивайте нас! — один из них бросает на землю копьё, задирая руки.
Хлоп!
Оставшийся с копьём в руках пехотинец кубарем летит на землю. За его спиной стоит Рус с огромной дубиной в руках.
Этот брусок он выломал, судя по всему, из кабаньего загона. Здоровый мужик, и оглоблю себе отыскал под стать.
— Я же сказал, что мы сдаёмся… Кха!
Тот, кто до сих пор стоит на ногах,немедленно получает удар в лицо от Руса. За ним следуют ещё два удара.
Оба тела катаются по земле, а Рус щедро охаживает их дрыном.
Я не вмешиваясь в эту «частную экзекуцию». Мужчину можно понять: его пытались убить, вместе с женой держали в клетке. Я даже не буду себе представлять, что ещё богатырю пришлось вытерпеть. Пускай отведёт душу.
Ещё и бывшего босса убили прямо у него на глазах. После такого я тоже не сдерживал бы своих чувств.
Тем временем я вновь убеждаюсь в устойчивости высокоуровневых игроков. В реальной жизни каждый из подобных ударов выбил бы дух и нанёс повреждения, несовместимые с жизнью. А здесь катаются по земле, голосят и пощады просят.
Вижу, что Рус сосредоточился на одном кнехте из двоих, и теперь целенаправленно «забивает» его, собираясь убить полностью.
Поняв, что хватит, я киваю Кольке, и тот, поймав мой сигнал, немедленно направляется к Русу.
— Рус, всё! Довольно! Ты его убьёшь! — его голос возвращает Руса в реальность.
— Он заслужил! — останавливается богатырь, обращаясь к Кольке, — они все заслужили смерть. Знаешь, что они вытворяли, мрази⁈