Я полюбила бандита

Нужно взять себя в руки, надеть вещи и «маску» Саши, чтобы идти играть перед ней роль беззаботного, счастливого придурка.

Телефон ожил, глянув на дисплей, хотел проигнорировать звонок, но взял себя в руки и всё же принял вызов:

— Да, Покровский. Ты сейчас чертовски не вовремя звонишь, — устало проговорил я, направляясь в душ.

— Котяра, ты чего без настроения? — наигранно сочувственно поинтересовался Макс. — А мы тут с Волковым напиваемся. Не желаешь присоединиться?

— Не желаю, — коротко и раздражённо бросил, слыша на заднем плане захмелевшего Дениса, призывающего ехать к ним.

— Что случилось? — убрал всё веселье Макс, оценив моё состояние. Чертов психолог.

— С Ольгой расстался, — не стал юлить, беря с полки полотенце и попутно расстегивая рубашку.

— О-о-о, дружище. Ты попал, — пропел Покровский с сочувствием.

— Что там у него? Что-то с Настей? — опять послышался обеспокоенный голос Волкова.

— Нет. Хорошо всё с твоей Настей, — недовольно шикнул Макс, убрав телефон от щеки. — Диман с Ольгой расстался.

— Сука, Кот, только попробуй от нашего уговора отступиться, — зло проговорил Денис, выдернув телефон из рук Макса.

— Обороты сбавь, — скривился я на пьяные угрозы друга. — Действуем по плану.

После чего сбросил вызов. Мне только истерик Дэна не хватало для полного счастья. Что я буду делать, как выпутываться из этого дерьма? Совершенно не представлял, но одно знал точно: теперь это для меня не игра, не задание, а жизнь. Это моя любимая женщина, которой я сейчас вынужден продолжать лгать…

Уже полностью разделся, когда телефон уведомил о новом сообщении: «Мы сегодня увидимся?»

Улыбка расцвела на моем лице, а тот горький и противный ком, что стоял в горле с начала разговора с Ольгой, стал постепенно рассасываться.

«Конечно», — быстро напечатал и включил воду.

«Я буду ждать нашей встречи, Саша…» — прилетело следом, а я сжал телефон до боли в руках.

Дима! Я Дима, Настенька… Только, когда ты узнаешь моё истинное имя и всю эту правду, то уже не будешь ждать «нашей встречи»…

Сейчас

Бух… Бух… Бух… Пульс гулко стучал в ушах, отбивая свой бешеный ритм. Сколько ещё требовалось выпить, чтобы вырубиться? Две, три бутылки? Сердце стремилось проломить рёбра, тело было непослушным, а в штанах — по-прежнему ощутимо тесно… А ведь уже прошло минут пятнадцать с тех пор, как я насильно заставил себя оторваться от Насти и быстро покинул место вырванных у судьбы объятий и запоздалой, отчаянной ласки.

Бля, Котов, ты — дебил! Поздравляю! Всё неправильно: не те слова, не те поступки… Как при вирусе: всё ломит, мысли путаются и голова ватная.

Пальцы до сих пор зудят от желания прикоснуться к Насте, почувствовать бархат её кожи, вдохнуть умопомрачительный запах… И дело точно не в её геле для душа с ароматом персика… Сука… Кажется он въелся внутрь, забился в ноздри, заполнил лёгкие! Я сам пропах им, или это уже больное воображение настойчиво атаковало рецепторы?! Волосы её влажные, мягкие… А глаза, смотрящие в самую душу, выворачивающие её, заставляющие чувствовать себя последней тварью…

Как моя девочка сейчас стонала, как голос её срывался, аж вены скручивало… Да только никакая Настя — не «моя»… А ведь совсем недавно эта удивительная, нежная, открытая для любви женщина ещё принадлежала мне полностью… Хотела только меня, шептала признания: «Саш, я люблю тебя…» Эта девушка даже жизнь могла за меня отдать. Точнее за своего «Сашу»…

Саша! Опять этот грёбанный Саша. Даже в моих мыслях! Каждый раз это имя лезвием резало сердце, царапало по нервам, напоминая, что эти отношения, сама наша совместная жизнь — всё ложь, иллюзия и фарс. И самое обидное, что с её стороны никакого фарса не было. Это мы, некогда любимые Настей мужчины, разыгрывали перед девушкой спектакль и сами же и попались в ловушку чувств.

А теперь мы с другом — конкуренты за любовь одной и той же женщины. И каждый из нас, зная, что недостоин её, глубоко внутри, в утопических снах и неосуществимых мечтах, продолжает надеяться и верить в возможность возобновления совместной жизни с любимой женщиной. Пусть при иных изначальных данных, в моём случае — даже с иным именем, но главное — именно с этой непередаваемо прекрасной, такой родной, ласковой и нежной женщиной.

Да, я знал на что иду, никто меня не заставлял, не вводил в заблуждение. Я не жертва обстоятельств, я, сука, их создатель…

Не в первый раз шёл на задание, не в первый раз играл свою роль. Правда, раньше было опаснее: приходилось внедряться в группировки, но вскоре мою морду стали узнавать — пришлось менять тактику. Скольких я посадил, скольких спас… Разве теперь это имело значение?

Ко мне пришёл друг, пришёл с проблемой, и я помог. Наверное, каждый бросился бы спасать жизнь близкого человека. Эта благородная цель требовала всего лишь сыграть в чувства. Я никого не подставлял, не подвергал опасности и не причинял боли. Да, поступил некрасиво, но на кону стояло большее. Я шёл к чужой, посторонней для меня женщине, а оставлял… Оставлял уже любимую.

Что я мог исправить? Сказать в разгар операции: «Прости, Настя, я не Саша. Давай ещё в любовь поиграем? А лучше, родная, отдай мне сумку…»

Что бы она ни говорила, но это признание нисколько не снизило бы степень боли от осознания глубины разыгрываемого фарса, от такой неприглядной правды…

Теперь в глазах любимой женщины я — бездушная тварь… Друзьям помог, звёздочку получил, предотвратил незаконный оборот наркотических средств. А её, нежную девочку, предал! И нашу любовь — самое чистое и настоящее чувство, что было в моей никчёмной жизни.

За все эти месяцы я ни разу не обидел Настю, ни одной сволочи не позволил бы и близко к ней подойти… Только. Слушать она не станет. Не умею я извиняться. Блять, не умею и говорить красиво. Люблю ли? Да! Сожалею? Да, очень. Считаю себя предателем? Разумеется, а как иначе…

Настя вернётся к Денису… Взяв бутылку со стола, вновь отпил из горлышка. Картинка уже расплывалась, а мысли всё не туманились, никак не наступало это чертово забвение. В котором не было бы её и нашего прошлого. Комнаты этой, дивана старенького, скрипучего… И моей девочки, такой ласковой, податливой и верной…

Мы же изначально с Дэном всё обговорили: он сам рассказал про все их места, совместные воспоминания, даже советовал, как лучше себя вести, что именно Настя любит, а что не выносит…

Только был ещё один, как выяснилось теперь, невыполнимый пункт, который тогда казался простым и легкоосуществимым: как только всё закончится, я должен был отойти в сторону, показывать Насте, что всё это лишь для дела, а сама она для меня никто. Соглашаясь, я и представить не мог, что станет иначе, а это условие окажется неподъёмным грузом.

Я же держался… И возле ресторана этого, и когда она, маленькая, хрупкая и такая подавленная, без куртки вылетала на улицу. Держал своё грёбанное обещание, данное другу… А вот сейчас у Макса не выдержал… Возможно, виной тому алкоголь. А может, пришла пора что-то менять в наших договорённостях! Пусть Волков что хочет делает, не отдам… Не отпущу… Если только… Настя сама не скажет, что отныне я ей не нужен.

Стоит представить, что Настя с Дэном, что он касается её… Бля, как Волк это пережил? Это же что-то невозможное.

Одно понимаю точно: я бы так не смог. Сдох бы у Рамиля, но свою женщину никому бы не отдал ни ради дружбы, ни ради свободы, ни даже ради спасения чьей-то жизни, пусть даже и своей собственной!

Глава 19

Столовая больше напоминала зал какого-нибудь помпезного ресторана. На стенах лепнина, потолок расписан под облачное небо, по центру переливается огромных размеров хрустальная люстра. Плотные шторы на окнах и один длинный стол посередине всего этого великолепия.

Горестно вздохнула, в очередной раз подмечая, как нелепо в этом интерьере смотрюсь я сама. Такими темпами разовьётся комплекс неполноценности, а моя самооценка, и так ощутимо пострадавшая после того, как выяснилось о двойном предательстве «любящих меня мужчин», и вовсе рухнет ниже плинтуса…