Страница 5 из 17
Девушка не стала отводить глаз, пожала плечами и спокойно ответила,– вы и сами знаете причины, вам здесь жить будет опасно.
Никита не стал спорить, устал и ему нужно было отлежаться в нормальной кровати и в тепле. Это в средней полосе еще была теплая осень, а здесь уже было ощутимо морозно и снежно. Отоспавшись он снова решил тыкнуть в карту, только теперь Красноярской области, ведь что-то его сюда тянуло и попал пальцем в заброшенное село Михайловка и горько засмеялся.
– Ну да куда же еще податься парню которому нигде не рады, только в мертвое село.
Он собрался, решив осмотреться перед дальнейшей дорогой и прокатится по городу. Увиденное не обрадовало его, теперь все понятно, почему ему здесь тоже не рады. В городе было слишком много детей Ночи, и его в любой момент могли опознать, дурная слава о Никите бежала впереди него, ему казалось, что все смотрят на него и ждут от него чего-то. Если его здесь узнают, что за гость к ним пожаловал, как и произошло в гостинице, то жизни не дадут, сибиряки народ гордый и со своими понятиями о чести, а уж если Никите не дали жить в Москве, где всем друг на друга плевать, то тут …. Он покрутился по городу осмотрелся, суток в Красноярске хватило на впечатления, больше побоялся, если уж ему придётся задержаться, то не нужно никому попадаться на глаза. И он поехал в Михайловку, заброшенное людьми село находилось всего в ста километрах от Красноярска, но попасть в него было сложно,– дороги здесь были обозначены на карте только условными, пунктиром или как еще говорят люди,– нет дороги, а есть направление. Вот он и искал место спрятаться, оправиться или же просто сдохнуть, его устраивал любой вариант. Он устал и хотел осесть хоть где, даже если в том селе живут бомжы, то им до Никиты дела нет, решил он для себя. Он рассудил, деваться ему некуда, а там наверняка найдется заброшенный дом. Если повезет, то он подремонтирует его, и как ни будь протянет, каких-то конкретных планов на будущее не было, он как раненый зверь искал угол потемнее забиться и отлежаться.
После яркой природы средней полосы здесь было как-то совсем все по-другому, пока Никита ехал в сторону Михайловки, все удивлялся, и слов не хватало описать разницу, но он и не поэт. Здесь природа не яркая, но какая то величавая, что ли. Здесь еще был резкий контраст в погоде, здесь уже была зима и Никита не понимал, когда он проехал ту грань что отделяла среднюю полосу и Сибирь. Там, где он жил было еще тепло и зелено, но ему уже казалось бесконечно далеким, тут уже голые деревья и снег. Красноярск ему понравился, было что такое в этом старинном городе, что цепляло его за душу, жаль, что он не может спокойно осмотреть город и остаться здесь хоть на какое-то время. Полюбовался на реку перед выездом из города. Могучая река неторопливо несла свои тяжелые воды, напоминая людям о том, что их жизнь быстротечна и бессмысленная. Огромные просторы вокруг, незнакомый запах, навевающий мысли о свободе, бунтарстве и о том, что он крохотная мошка без роду и племени. Мысли давили, куда он едет, будет ли там в Михайловке возможность жить или он просто погибнет на этих бескрайних сибирских просторах. Ему уже казалось вот закончится топливо в баке, и он замерзнет в своей машине, кому он здесь нужен, и никто его не знает. Дорога от села к селу становилось хуже. Никите повезло, морозы были уже крепкими, а снега мало, и машина шла довольно ровно на укатанной промерзшей дороге.
– А, весной здесь, наверное, и не проехать, вот уж точно глухомань,– думал он уже подъезжая к Михайловке. – Хорошо, что он еще в дороге набрал продуктов с запасом и всяких нужных вещей для выживания, осталось только надеяться, что все что он набрал пригодится и хоть здесь он найдет какой-то покой.
Двигался пока как не странно Никита без проблем, пользуясь навигатором. По навигатору да дорожным указателям он доехал до крохотной жилой деревушки перед Михайловкой, да и там ему просто махнул рукой прохожий направление в сторону уже почти заросшей разбитой дороги которая и вывела его к брошенному селу, не удивившись что кто-то едет в мертвое село. Въехав на пригорок перед селом Никита огляделся,– м-да все здесь выглядит печальненько и заброшенно. До снега или в слякоть он бы тут не проехал, но вот хоть здесь вроде как повезло, и он без приключений приехал куда его привела судьба. Село считалось заброшенным уже давно, еще при советской власти, и уже бывшие улицы все проросли деревами, постепенно сливаясь с наступающим на него лесом. Но центральная улица еще угадывалась и была явно заселена, не вся, в нескольких домах, разбросанных по ней жили живые люди. Дома стояли хоть и неухоженные, но жилые, и даже из многих труб тянулся слабый дымок от печей. Никита насчитал больше десяти дымящихся труб. Но те, кто жили в этих домах старались не привлекать к себе внимания, ограды домов выглядели заброшенными, если б не дым, то точно и не догадаешься что дома жилые.
Но наряду с целыми домами было много и завалившихся срубов, напоминавших кучи мусора,– и почему их на дрова то не разобрали,– удивился он про себя.
В самом начале села стояли даже два дома, вполне себе ухоженные, выбивающиеся по внешнему виду,– поленницы дров на виду полнехонькие, чистые стекла в домах, одна ограда соединяла два дома и была покрашена явно этим летом, да и двор выметен и вычищен, а вот дыма из труб нет, но это и не значит ничего, хозяев может просто дома нет. Явно за ними следят и значит подъезжать к ним не нужно, а что там дальше то, узнает позже. Когда люди бросают деревню, дома разрушаются быстро, превращаясь в неопрятные серые кучи трухи, а тут как-то на первый взгляд село почти живое, только совсем затерянное в глуши, Никита присмотрелся и у него так даже и сомненья появились туда ли он приехал. Но с другой стороны Никите с первого взгляда здесь понравилось, и он с сожалением подумал, что жаль будет если его и отсюда погонят. Он прислушался к своим ощущениям, его сюда тянуло это точно. К тому же он сразу заметил над селом полог тьмы, видимый только ему, может именно тьма и влечет его сюда. Когда он въехал сюда, огляделся и ему показалось на секунду что его тут ждут, и он тут нужен. Старые дома вроде как глянули на него с одобрением, своими темными окнами, обещая тишину и покой. Тишина то да, Никита заглушив машину как-то даже оглох от тишины, только тихий скрип деревьев и домов и все и то эти звуки нужно еще услышать, он то умел. Даже в последней живой деревушке которую он проезжал слышался гул состоящих из разных звуков, машины хоть и редкие, скотина, куры, звуки бормотания телевизоров, гудение проводов, а тут просто ветер что-то шепчет с деревьями.
Жители Михайловки были нелюбопытными и на шум приехавшей машины никто не вышел навстречу и даже не поинтересовался кого ж там на ночь то принесло. Никита слышал пока спрашивал про Михайловку прохожих по дороге, что здесь доживают несколько одиноких стариков, да и его принимали за родственника который ищет своих родных, – брошенных стариков то нынче много. Говорили Никите что здесь еще живут беглые от разных неприятностей в жизни бывшие городские люди. Никита решил, что нужно ему у кого-то узнать, спросить может даже разрешения, чтобы жить здесь и подъехал к крайнему дому на единственной как он понял жилой улице, из трубы которого тянулся дым и значит точно в нем был хозяин.
Как только Никита въехал в само село и встал у крайнего дома, то тут же, как по взмаху волшебной палочки, дверь заскрипела отворяясь. На крыльцо старенького дома со слепыми небольшими окошками как будто ожидая его, тут же опасливо выглянул древний старец, да поинтересовался, – что ему Никите здесь надо.
– Пожить хочу, не подскажете где здесь дом, в котором жить можно,– спросил Никита.
– Проблемы от тебя будут,– спросил старик сердито, его не удивила дорогая машина Никиты, всяких людей он уже повидал на своем веку, и богатые иногда прячутся и бывают в бегах.
– Нет,– твердо ответил Никита,– я просто хочу жить один без людей.
– Старик захихикал,– да здесь все такие одинокие, а вот что с тобой делать и куда тебя поселить то,– задумался он хитренько поглядывая на Никиту.