Страница 13 из 17
– Ну, какой же я стал деревянный,– вздохнул он, ведь только когда эту историю про повешенного услышал, нужно было сразу насторожиться, там ведь тоже или упырь, или злой дух, проведу я черту закрою село и что тогда будет, нас ведь тогда запросто изнутри порвут. – Что толку от защитного круга, если нежить внутри. – Принесло же меня в это чертово место, где упырь на упыре и злым духом погоняет, и как я со всем этим справлюсь, хромой да кривой, ведь еле на ногах держусь, а еще как-то выжить надо, – выпалил он в сердцах, что бы как-то снять напряжение и злость на самого себя.
Только он дочистил снег и впрягся в санки как хромая крестьянская лошадь, мимо него прошли Борис с Петром, они оказывается, с утра пораньше на рыбалку рванули и теперь возвращались мимо дома Никиты.
Борис, увидев Никиту аж руками замахал,– Спасибо, непонятно что ты вчера делал, но мы первую ночь спокойно спали, а то уже устали себя самогонкой глушить, этот Стасик нас первую ночь не мучил воплями, чтоб впустили.
Никита вздохнул,– вы пока то не расслабляйтесь, здесь еще много чего не понятного и как бы вашего дружка то по морозу откапывать не пришлось, что бы совсем – то успокоить, а я сам увечный не справлюсь.
Петр нахмурился, явно ему не хотелось копать могилу снова, а Борис хоть и в восторг не пришел, все равно сказал,– надо так надо, если что говори, когда мы пойдем, а то, я то понимаю, что мы долго так не выживем. – Да и без тебя мы эту зиму точно не переживем, уж много чего завелось непонятного. – А пока держи рыбку, мы хорошо сегодня половили, да сразу там же и почистили, так что ее сразу можешь на сковородку кидать,– и Борис протянул Никите связку крупной рыбы, вдетую на короткую проволоку кольцом.
– Спасибо,– Никита отнес рыбу на терраску да пошел к кладбищу, а Борис с Петром еще долго опасливо и с надеждой смотрели ему вслед.
К самому кладбищу Никита подходить не стал и так все ясно, покойники беспокойники, хорошо хоть зима, да они лежат мирно, только духи очень злые здесь, Никита чувствовал столько злых взглядов, что лучше здесь не задерживаться, но и слабость нельзя им показывать, тогда точно не дадут уйти отсюда живым. Духи они такие, не боишься их они и не лезут, а чуть показал страх, так они вцепляются в человека и пьют этот страх вместе с жизненными силами, как вино, выпивая досуха, до смерти. Он стал быстро рубить дрова и укладывать на сани. Наполнив возок, затянул поленья веревкой чтоб по дороге не рассыпались и неторопливо пошел обратно, больше всего мечтая рвануть как можно быстрее, страшно здесь и это ему, приученному к нежити, а каково тут обычным людям то ходить. Только втянул сани во двор, уже вечерело, как услышал истошный женский визг от начала села, от тех опрятных домов, про которые забыл спросить старика.
– Вот память то дырявая стала,– подумал Никита и побежал на крик.
Ну как побежал, похромал, как смог, там уже толпились другие селяне, окружившие вопящую женщину.
– Что случилось то,– протолкался в толпу, Никита.
Женщина перестала кричать, и быстро стала визгливо рассказывать,– меня там как кто схватил, за сердце больно, оглянулась никого, страшно, а оно непонятное хватает.
– Люська уймись, снова озорничала, – рядом с ней оказался дядька Мефодий,– скока тебе говорить, когда убираешься к зеркалам не подходи.
Никита застонал про себя,– какие еще зеркала, только в этом заброшенном селе ему зачарованных зеркал не хватало, с магией которых иногда и опытные колдуны справится не могут.
– Да не подходила я к зеркалам, там, у дверей меня хватать начало, и холодно так,– махала руками женщина,– визгливо и непонятно быстро крича.
– Умолкни дура,– прикрикнул Мефодий,– голова раскалывается от твоих визгов, жива и здорова, коль кричишь так оглашено.
– Иди к себе в дом и успокойся, а я вон с человеком поговорю,– строго сказал Мефодий,– и быстро все разошлись, ничаго здесь топтаться, вечеряет уже, давайте бегом по домам и не вылазить никуда из дома пока все не успокоится.
Он махнул рукой Никите, пригласив его в дом.
– Люська кредитница, дура, вечно, что ни будь, творит, не будет больше ей халтурки в тех домах,– сердито бормотал Мефодий.
– Да что это за дома, и какая там халтурка,– спросил Никита, прерывая словесный поток Мефодия.
– Да эти дома выбрали городские бизнесмены, мать их, они там перевалочный пункт организовали и что – то типа гостиницы, но ночуют в них редко,– стал быстро рассказывать Мефодий, не забывая поглядывать в окно. – Бизнес у них, зимой они, каких-то богатеев на охоту- рыбалку возят через нас, но в другую сторону, у нас то беспокойно. – А летом тоже и еще туристов водят группами, есть такие дурные, сталкерами себя называют, ходят по заброшенным деревням, для адреналину, те им ужасы всякие про это место рассказывают, а мы пока они ходят, прячемся, вроде как дома нашит брошенные, а обстановка и дух сохранилась. – А за этими домами присматриваем, я договариваюсь, я же местный, а не бродяга, а они мужики эти мне продукты привозят, водку, да так иногда и денег подкидывают, а я слежу и печи подтапливаю, чтоб дома не корежило. – Старший я за домами приглядывать получается, вот и слежу и ответственность на мне только, слежу еще что бы там убирались всегда к приезду и дома прогревали, ты вот завтра утром протопись и все, и в это сторону не ходи. – К тому говорю, что б не знали, что ты еще здесь живешь, я ведь говорю, что нас здесь совсем немного обитает. – А кто знает их возможности, они ведь к власти близко, пригонят летом бульдозер, да сровняют здесь все у чертям собачьим, вот тогда и будет точно мертвое село.
– Да понял я все,– остановил Никита Мефодия,– завтра никому не показываюсь и что дом жилой тоже скрываю, печь топлю по темноте чтобы не заметили, так?
Старик успокоился, кивнул Никите, что тот его понял правильно и продолжил рассказ про дома.
– В ентих домах мы убираемся по очереди, вернее я приглядываю, чтоб значит, двор от снега чистили и дрова носили, воду, а Люська в доме уборку делает, полы там моет и пыль трет. – Чтоб значит к приезду гостей свежо было и чисто. – В тех домах тоже не спокойно, давно уже, а Люська еще в зеркало насмотрится, а потом ей кошмары снятся, зеркало там старинное большое в рост, дура, у нас и так чертовщины хватает. – А уж как она сейчас выглядит, так и свого мужика пугает, а он к ей привык, знает ведь сама как выглядит, а все равно смотрится, все надеется, что похорошеет вдруг, дура, одним словом. – Ты Никитка посмотри завтра там с утра пораньше, хорошо, ты там работать не будешь, а продуктовая твоя доля тебе пойдет за нечисть, мы ж понимаем, без тебя мы не выживем. – Они после двенадцати приедут, не раньше, ты уж будь ласков, с утра глянь, что да как, я там сам буду печи топить, и двери тебе все открою, хорошо.
У Никиты много еще вопросов было, но старик замахал руками,– темно уже, ты давай домой беги, а то тебе еще мимо энтого дома идти, завтра все скажу.
Никита тоже глянул в окно и домой, только быстро попрощался, и в путь, точно на улице темно уже, а сегодня еще смурно, тучи тяжелые все укутали, даже от луны слабого отсвета нет. Когда в городе живешь, забываешь, что бывает так темно, а уж в таком страшноватом селе и подавно, мрак просто ощутимо давит, и он зашагал быстрее, скорее тепло в свой дом под защиту. Около странного дома притормозил немного, посмотрел на черные окна, показалось, что кто на него смотрит оттуда, тяжело с ненавистью, и звуки оттуда идут странные, как будто ходит кто, говорит что-то, бубнит, вроде ведь и далеко, как услышишь то с дороги. А все равно такое чувство есть, и поневоле шаги ускоряешь пройти быстрее, миновать скорее этот дом. Никита только в свой дом успел вбежать, как снова мертвяк Стас пришел, и снова всю ночь нарезал круги вокруг дома. Это он нового жильца в селе почуял и решил измором взять, раз другие не поддаются, но пусть лучше тут ходит. Никита и поужинал, и уснул под мерный хруст снега вокруг дома.
– Это не дело, придется мертвяка выкапывать, да убивать, иначе покоя не будет, найдет он себе жертву и тогда еще труднее справиться с ним будет,– решил он очень рано утром, жаря свежую рыбу и подкидывая дров в печь. -Но хоть с голоду не дадут помереть, вот уже рыбки подкинули, там может, что за эти дома отдадут, так и проживу, если вся нежить местная меня раньше не прикончит,– размышлял он пока завтракал. – Так сегодня днем не забыть не топить печь и что ни будь успеть сделать в тех домах до двенадцати часов, прям Золушка, только что дневная,– рассмеялся Никита.