Страница 66 из 87
Мой ангалин нежно лизнул меня и улыбнулся:
― С-с-спи, шаари, нам нуж-ж-жно много с-с-сил.
Под его мерное дыхание и шум прибоя у скал, я всё-таки уснула.
«Чёрная медуза».
Дайк лежал на койке в маленькой каюте и пялился на дверь. Уже пятые сутки Ают не выпускал его. Ещё саднили сбитые о твёрдые челюсти членов команды и капитана кулаки, и тянуло плечо, но парня это не беспокоило. «Кари рассказывала, как Аютан запер её в этой же каюте в первое плаванье на "Медузе", а теперь и я в таком же положении...»― и он усмехнулся, заложив руки за голову.
В дверь несколько раз стукнули, но Дайк ничего не ответил. Послышалось лязганье замка и, пригнув голову, вошёл капитан:
― Выходи.
Дайк съехидничал:
― Уже?! Мы далеко в море?!
― Далеко. От Даго до Рваного мыса при таком ветре доберёмся быстро, дня за три, и будем их ждать. Ждать столько, сколько понадобится.
Дайк молниеносно спрыгнул с койки, но Ают успел выскочить и почти закрыть дверь.
― Мы их бросили!!! Ты понимаешь?! Мы бросили Кари! Одну! На Севере! Ты бросил!!!
Дайк ломился в дверь, а Ают, уперевшись ногами, еле-еле сдерживал мощный натиск: «Во, здоровый! А по виду никак не скажешь, лекарь-лекарем! Хорошую дверь поставили, не зря переплатил». Капитан толкал изо всех сил, но под ударами Дайка, дерево начало трещать.
На грохот прибежали Тиль, Данко и Тощий Солан, который был «тощим» не в прямом смысле. На самом деле Сол был самым крупным и сильным из всей команды, и выполнял наиболее тяжёлую работу. «Тощим» его прозвали за невероятную «щедрость». Он тратил деньги с немыслимой скоростью, поэтому их у него никогда и не было. Его кожаный мешочек для хранения наличности почти всегда был пуст, то есть тощ. Капитан даже не помнил, кто и когда дал Солану такое прозвище, но оно приклеилось намертво, и здоровяк на него давно не обижался.
Совместными усилиями мужчинам удалось сломить сопротивление парня, и Ают опять повесил на каюту замок.
― Куда ты собрался, Дайк?! Даго уже скрылся за горизонтом!― капитан немного злорадно рассмеялся.― Ты же не ангалин, который легко доберётся вплавь! Да и кархароны попадаются! Будешь сидеть под замком, пока не угомонишься!
Он развернулся, чтобы уйти и даже успел сделать несколько шагов в сторону лестницы на палубу, однако вернулся и ткнулся лбом в тёмное дерево. В каюте было тихо.
― Дайк, Дайк...― ответа капитан не услышал.― Мы будем держать выбранный курс. Кари приказала ― я выполнил. Посмотришь, когда она вернётся ― спасибо скажет.
― С чего ты взял, что она вернётся?― голос за дверью дрожал.
― Она не одна, с ней Макс и они нас догонят, вот увидишь...
― Ты уверен?!
Ают вздохнул и погладил дверь, будто пытаясь успокоить парня:
― Кари ― богиня и всё сможет. Мы должны ждать их, Дайк... Ждать...
В каюте послышались шаги и какие-то звуки, похожие на всхлипы:
― Да какая она богиня... Девчонка... Просто девчонка из другого мира, вот и всё...
Ают ещё немного постоял, бряцая ключами:
― Я сейчас открою, и делай что хочешь... Можешь в море прыгнуть, держать не буду. Я обещал Кари и всё что мог, сделал. Не хочу больше держать тебя взаперти,― он вставил ключ, замок щёлкнул, но дверь не открыл.― Кстати, может сначала это чудовище в трюме посмотришь? Тиль к нему подходить боится, вся шхуна уже провоняла, даже лошади шарахаются. И Бумер воет, и не ест ничего...
В каюте послышался плеск воды у умывальника, а потом дверь резко распахнулась. Бледное лицо с трёхдневной щетиной, красные глаза, мокрые волосы, но вид парня выражал спокойствие и решимость:
― Ают, прости... Я забыл, что должен думать не только о своих чувствах. Мы будем ждать, ждать их возвращения.
Капитан кивнул и улыбнулся:
― Вот и отлично!
Где-то в Северном море…
Я постепенно привыкала к морю. Макс сказал, что придерживаясь такого темпа, мы будем у Рваного мыса дней через семь-восемь. Погода благоприятствовала, а кархаронов мы видели пока лишь несколько раз и то очень далеко. В этой части моря было много островов и на ночь удавалось доплыть до места очередной стоянки.
Меня очень мучила жажда, а от солёной воды и ветра кожа на лице начала трескаться и местами облазить. А вот мой червяк на щеке чувствовал себя прекрасно. Он настолько прилип, что я даже иногда забывала о нём, только иногда ощущалось, как он глубоко в тканях шевелит своими щупальцами.
В сравнении с общими, абсолютно не человеческими, условиями, питались мы неплохо. Один раз Максу удалось даже какую-то морскую птицу поймать, и я с наслаждением вгрызлась в горячее, пусть и несолёное мясо. Кипятила воду я уже на раз и в различных объёмах, дышала над паром для обогрева и собирала дождевую воду, для этих целей мой ангалинчик добыл несколько подходящих раковин. По ночам я засыпала в крепких объятиях своего друга, под его нежное шипение и успокоительные поглаживания.
Чем дальше на юго-запад мы продвигались, тем становилось теплее, однако меня это не спасало от мучений. Когда до мыса оставалось около двух суток пути, мы попали в сильное течение. Макс очень обрадовался и, спросив меня о самочувствии, решил на ночь не останавливаться. Водный поток был узким, но очень быстрым и, что важно, стремился в нужном нам направлении. Таким образом, Макс надеялся сэкономить силы и время, пока течение не свернуло в другую сторону.
Для меня же эти сутки сплошного движения по морским просторам оказались самыми тяжёлыми. Губы уже настолько потрескались, что во рту ощущался стойкий металлический привкус. А это было плохо, очень плохо. Сжимая их насколько можно, я держалась за ремни в надежде, что кровь не попадёт в воду. Ещё одного червя, да ещё и во рту, я бы уже не вынесла.
К рассвету мои силы закончились, совсем. Несколько раз я почти заснула, прямо на ходу, и чуть не захлебнулась. Естественно, пока кашляла, рот был открыт и, стирая одной рукой солёные брызги, заметила, что перчатки лимма в крови ― на губе образовалась глубокая кровоточащая трещина.
Я покрутила головой по сторонам. Как назло, в поле видимости не было ни одного острова, даже малюсенького. Кругом бескрайнее море, восходящие солнца и волны с белыми барашками... Течение ещё несло нас, и я решила пока ничего не говорить Максу, деваться-то всё равно некуда.
Через несколько часов, когда я уже совсем не чувствовала рук и боялась случайно разжать пальцы, поток начал ослабевать и Макс, резко ударив хвостом, рванул в сторону.
― С-с-сворачивает! Оно с-с-сворачивает!― прокричал он, слегка обернувшись, и дальше мы поплыли уже своим ходом.
А еще через некоторое время объявились кархароны. Четыре высоких, острых плавника с длинными парными отростками по бокам показались позади. Они были ещё очень далеко, но я не сомневалась, что плывут они за нами. Я подёргала ремень:
― Кархароны, Макс! Кархароны!!!
Макс глянул вдаль, потом на меня и, конечно, всё заметил.
― Прости, Максик...― со слезами на глазах, я кусала окровавленные губы. Он ничего не ответил, а только резко рванул вперёд.
Эту гонку за жизнь я не забуду никогда. И хотя было очень страшно, в первую очередь думалось о том, как глупо и трагично всё закончится, что все усилия напрасны и что мой удивительный, любимый друг погибнет, спасая меня. Погода была великолепна, на небе ни облачка, светила почти в зените, лёгкое волнение и... несущаяся позади ужасная смерть.
Макс несколько раз оглянулся, а потом остановился. Я сползла с него и повисла в воде как поплавок. Он выхватил длинный меч из-за спины и грустно улыбнулся:
― Мы сделали вс-с-сё, что с-с-смогли...
Я бросилась к другу на шею:
― Макс! Макс! Уплывай! Оставь меня! Без меня ты выживешь! Мне уже не страшно! Не страшно...
Кархароны приближались, и я уже чётко различала их огромные, тёмные силуэты.
― Мы умрём вмес-с-сте, Кари!― его голос даже не дрогнул, а зелёные глаза сверкали решимостью. Так просто сдаваться он точно не собирался.