Запутанное озлобленное сердце

Так что, да, я испытала облегчение от ее отъезда. Мое хрупкое сердце не выдерживало напряжения между нами.

Джейми вернулся в дом и заключил меня в свои крепкие и успокаивающие объятия, хотя я понимала, что он больше искал утешение во мне.

Я целовала его плечо и ласкала его спину, пытаясь успокоить.

Через некоторое время он поднял голову. Под невыносимой печалью скрывалась покорная усталость.

Накануне вечером мы обсуждали возможность отказаться от дома. Мы не могли самостоятельно оплачивать аренду и решили найти квартиру поменьше. Это означало, что нужно собирать вещи.

Лорна собрала свои, которые она оставила после отъезда в колледж и которые хотела бы сохранить. Она сказала, что все остальное мы можем раздать.

Но больше всего беспокоило, что нужно перебрать вещи Скай и решить, что оставить, а что отдать на пожертвование.

Лорна отказалась, а я не хотела, чтобы Джейми пришлось это делать, поэтому вызвалась сама. И хотела побыстрее покончить с этим.

— Парни принесли коробки. — Джейми указал на столовую, где лежала куча упаковочных коробок. Его товарищи по команде оказали ему огромную поддержку во всем этом кошмаре. — Я начну здесь.

Дом сдавался с мебелью, поэтому нужно собрать только безделушки и одежду.

— Помни, нам придется многое отдать на пожертвование. Мы не сможем взять все с собой. Я пойду наверх и начну.

На его лице промелькнула печаль, но он успел взять ее под контроль. Кивнув, крепко поцеловал меня в губы, пробормотал хриплое «спасибо» и отправился на кухню, чтобы начать сборы с нее.

Занеся несколько коробок наверх, я замешкалась у двери спальни Скай. Мы не заходили туда после того, как обыскали ее ванную в поисках улик, указывающих на ее смерть. Сделав глубокий дрожащий вдох, я выпрямила плечи и вошла в комнату. Бросив коробки, я щелкнула выключателем.

В комнате пахло ею. Духами Gucci, которыми она пользовалась.

Слезы затуманили мои глаза, и я глубоко вздохнула и сделала дрожащий выдох. В голове пронеслись воспоминания о том, как я нашла Скай на кровати. Я никогда от них не избавлюсь. Я понимала, что мне придется найти способ сосуществовать с ними в моей голове.

Борясь с тошнотой, я начала с ванной. Почти все, что там оставалось, можно выбросить. Оттуда я перешла к обуви и одежде. Я пыталась отбросить все эмоции. Чтобы ни один из предметов не ассоциировался с воспоминаниями, я собирала коробки для пожертвований, наполненные прекрасными вещами Скай.

На самой высокой полке стояли короба с безделушками, шляпные коробки и шкатулки с украшениями. Я достала их все и начала перебирать. Так я провела несколько часов, откладывая вещи, которые, как мне казалось, Лорна может захотеть оставить себе.

Взяв табуретку от туалетного столика, я встала на нее, чтобы убедиться, что ничего не пропустила в шкафу, и обнаружила в самой глубине большую коробку из-под обуви. Я потянула ее вниз, но от тяжести она вывалилась у меня из рук, и на ковер один за другим посыпались большие блокноты.

Пока я удивленно смотрела на них, я услышала, как Джейми окриком снизу спросил, в порядке ли я.

Я ответила утвердительно и опустилась на колени, собирая блокноты в кожаных переплетах. Их было восемь. Страницы исписанные почерком Скай.

Она вела дневники.

Я даже и не подозревала.

Я посмотрела на дверь, размышляя, что делать. Я не должна читать их. Нужно отнести их Джейми и спросить его.

Я задрожала от адреналина. Внутри этих дневников были возможные ответы. Почему Скай принимала антидепрессанты? Что привело ее к алкоголю и наркотикам? Все дело в генетической предрасположенности к зависимостям или тут другая причина?

В моем нутре шевельнулось чувство, которое возникает, когда ты знаешь, что то, что делаешь – под запретом, но я принялась перелистывать дневники, пытаясь найти последнюю запись.

Она была сделана за несколько дней до смерти.

То, что я обнаружила, заставило меня перелистать дневники, возвращаясь через ее слова на четыре с половиной года назад.

Запись была датирована ноябрем, когда мне исполнилось двенадцать лет.

В этой записи ее почерк был неровным. Вместо красивого почерка в большинстве ее заметок, здесь он был колючим и каким-то бешеным. Подробная запись о том, как Скай ходила на встречу с влиятельным голливудским продюсером Фостером Стедманом. Как он пытался склонить ее к сексу в обмен на продвижение в карьере. Как она отказалась.

И как он все равно взял то, что хотел, и изнасиловал ее на полу своего кабинета.

Из моих глаз непрерывным потоком хлынули слезы, и я пыталась подавить рыдания, читая дальше, впитывая ее боль, унижение и стыд на протяжении многих месяцев. Как ничтожно и отвратительно она чувствовала себя из-за собственного молчания. Страх потерять карьеру, если она заговорит. Потерять деньги, необходимые ей для воспитания Лорны и Джейми. Как она испытывала отвращение, когда смотрелась в зеркало, и как алкоголь и кокаин заставляли ее забыться на некоторое время.

После реабилитации записи изменились. Ненависть к себе ослабла. Она рассказала Шеридан о том, что произошло, и Шеридан убедила ее пойти на терапию, о которой мы даже не узнали. Терапия помогла.

До больничного сериала. Сюжета об изнасиловании. Он вернул Скай в то место, куда Фостер Стедман загнал ее четыре года назад.

Сильно дрожа, я отбросила последний дневник и поплелась в ванную, где проблевалась. Пока я извергала свою печаль и желчь, ярость, вина и горе боролись за то, чтобы захлестнуть меня.

Мы не знали.

Никто из нас не знал.

Значит, Фостер Стедман стал настоящей причиной исчезновения моей прекрасной Скай.

Я прислонилась спиной к стене ванной, вздрагивая так сильно, что моя спина ударялась о кафель. Шок. Думаю, я была в шоке.

В таком виде меня и нашел Джейми.

Когда он опустился рядом со мной, я уставилась на него, на его обеспокоенные глаза и нахмуренные брови, и меня охватил ужас.

Если я отдам Джейми эти дневники... потеряю ли я и его?

ГЛАВА 12

Месяц спустя

ДЖЕЙМИ

Двадцать один год

Я мало чего боялся в жизни. После смерти Скай понял, что единственный мой страх – потеря Джейн и Лорны. Каким-то образом я убедил себя, что не боюсь тюрьмы. Да, я боялся потерять пять-семь лет жизни с Джейн. Я беспокоился о своем будущем и карьере, когда выйду на свободу.

И только когда я оказался в тюремной камере, меня охватил страх. Я провел в государственной тюрьме всего неделю, а какие-то больные извращенные ублюдки, ходили по коридорам, разглядывали меня, как будто я не человек, а просто ходячее говорящее отверстие, в которое они могли кое-что засунуть.

— Ты слишком красив для этого места, сынок, — предупредил меня байкер в кафетерии в первый же день. — Найди себе какую-нибудь защиту, иначе долго не протянешь.

Это могло напоминать сюжет плохого тюремного фильма, только все было по-настоящему. Это происходило. Со мной.

И я все время чувствовал себя чертовски испуганным, хоть и притворялся, что это не так.

Войдя в комнату для свиданий и увидев Джейн, сидящую за плексигласом кабинки для посетителей, я впервые за неделю почувствовал, что мои ноги коснулись земли. Лежа ночью в своей камере, я скучал по ней так же сильно, как и по ощущению отсутствия страха.

Мне было неприятно, что она видит меня в таком состоянии.

Джейн грустно улыбнулась мне, и эта милая ямочка на ее щеке облегчила боль в груди, когда я сел напротив нее и потянулся к трубке.

— Привет, малыш, — сказала она, прижимая ладонь к толстому барьеру.

Я положил свою руку поверх ее, желая почувствовать ее кожу.

— Доу.

Она взволнованно вздохнула.

— Как ты?

— Я в порядке, — солгал я.

— Джейми. — Джейн слишком хорошо меня знала.