Страница 43 из 53
— Почему это мы — малые? — поинтересовались у него.
— Сам ты малый!.. — возмутились спортсмены.
В Эдика полетел бесхозный носок — из тех, что скопились в раздевалке (и наполняли её незабываемым ароматом). Ковальски увернулся от него. Схватился за бок.
— Мы не малые — мы верховцевские, — произнёс я.
Сперва подумал, что меня не услышали. Но тут же понял, что ошибся: на меня посмотрели все — в том числе и Эдик, морщивший от боли лицо. Мальчишки притихли.
— Как ты нас назвал? — сказал Лежик.
— Верховцевские.
Олег ухмыльнулся и покосился на приоткрытую дверь в спортзал. Будто проверил, не подслушивал ли кто наши разговоры. Почесал подбородок.
— Клёво звучит, — заявил Ковальски.
Дейнеко кивнул — всё с тем же скучающим видом. Он будто нехотя достал из-под лавки ботинки. Перевернул их и потряс, словно избавлялся от неизвестно как попавшего в уличную обувь зимой песка.
— Неплохо, — согласился Васильев. — «Верховцевские» — мне нравится. Лишь бы только Денис Петрович Верховцев не решил, что мы тут свою банду организовали. Сами знаете, парни, как он относится… ко всему такому. Разгонит нас к чёртовой бабушке. Он может. Кто потом из меня чемпиона Советского Союза по самбо сделает?
Он усмехнулся — будто пояснил, что сказал шутку.
«На „союз“ ты не ездил, — мысленно сказал я Лежику. — А вот область выигрывал дважды. И едва не победил на „республике“ — не хватило настойчивости, как сказал о том случае Верховцев».
— Не ссы, — сказал Слава.
Он застегнул сумку, уселся на лавку. Прижался спиной к двери шкафчика. Рассеяно поглядывал то на меня, то на Васильева, то на других всё еще не переодевшихся самбистов. Поглаживал свою шапку, будто живого ручного кролика.
— Нас и на сориках так иногда называли, — сказал Эдик. — Да и какая у нас банда? Мы команда — Петрович сам об этом говорил. А раз так, то у нас должно быть своё название. Как у тех же хоккеистов или футболистов. А так… сразу всем понятно, кто мы такие и откуда. Так что тренера самоназвание нашей секции точно не разозлит — я так думаю.
— Он нормально это воспримет, — сказал я.
Мысленно добавил: «В моей прошлой жизни Петрович не разозлился. Хотя, в прошлый раз мы верховцевскими стали уже во времена перестройки. Да и не сами себя мы тогда таким именем окрестили».
— Ну что, верховцевские? — сказал Васильев. — Кто завтра пойдёт вместе с Михой беседовать со Шпуниными приятелями? Только учтите: там у вас будет возможность и о ножичек порезаться. Эдя вон говорит, что не все новые Шпунины кореша дружат с головой. У тех парней будут ножи. А может и арматурины. Повеселимся. Кто с нами?
Мальчишки переглядывались, усмехались, шутили.
Кто-то обронил:
— У моей сестры завтра день рождения…
Услышал я и такую фразу:
— Блин, а я в кино собирался…
— Все пойдут, — тихо сказал Слава Дейнеко.
Он отложил на скамью шапку — поправил шнурки на ботинках.
Никто ему не возразил. Мальчишки закивали головами и вразнобой заверили, что придут. Хотя уверенности в принятом решении я на их лицах не заметил. Я поблагодарил парней. Не поленился — подошёл к каждому, пожал серьёзным и чуть смущённым мальчишкам руки. Самбисты продолжили переодевание. Но прислушивались к моим разговорам с Лежиком и с Ковальски. Я снова, но уже вкратце описал ожидаемые мной завтра события. Не назвал имя и фамилию Вовчика: не хотел, чтобы рыжий заранее узнал, как самбисты завтра будут его спасать. Объяснил, что на «моего друга» нападут неподалёку от «Ленинского». Послушал рассуждения Олега Васильева на тему «как правильно общаться со шпаной». Похожие лекции я от него уже слышал, но в другой жизни. Тогда негласный предводитель «третьей» группы втолковывал «правила общения» с «бандитами» не Мише Солнцеву, а двум юным борцам: Павлику Солнцеву и Валере Кругликову.
Договорился с самбистами, что встречусь с ними завтра: «в восемнадцать пятнадцать около Дворца спорта».
Очень надеялся, что «верховцевские» меня не подведут.
Из раздевалки я вышел последним.
В коридоре меня дожидалась только Зоя Каховская.
— Вовчик? — спросила она.
Схватила меня за рукав.
Я кивнул.
— Завтра?
— Да.
Каховская вздохнула.
— Мальчишки говорили, что помогут тебе, — сказала она.
— Они помогут, — сказал я. — Даже не сомневаюсь в этом.
— Я тоже пойду с вами, — заявила Зоя.
Я снова кивнул.
Сказал:
— Обязательно. У тебя завтра будет особая роль.
— Какая?
— Очень важная. Завтра тебе всё объясню.
Каховская взяла меня под руку, шмыгнула носом.
— Миша, я боюсь. За Вову.
Девочка плаксиво скривила губы.
— Всё будет хорошо, Зоя, — сказал я. — Ничего плохого с нашим Вовчиком не случится.
В среду девятого января мы собрались в квартире Солнцевых вчетвером. Валера Кругликов и Света Зотова не приехали. Валерка редко приезжал к Павлику перед треней (с сегодняшнего дня начинались занятия у младшей группы самбистов). А Зотова заявила ещё утром (позвонившему ей домой Вовчику), что у неё «дела». «Дама сердца» не объяснила своему «рыцарю», какие у неё «дела». Поэтому Вовчик до полудня вымещал своё раздражение на окружающих. Паша Солнцев за утро трижды на него обиделся (долго ни он, ни я обижаться не умели). А вот Зоя Каховская будто бы не замечала язвительных замечаний рыжего мальчика, охотно выполняла его просьбы, немного грустной улыбкой отвечала на его не всегда смешные шутки. Вовчик удивился непривычному поведению Каховской. И нашёл ему объяснение.
Он вдруг позабыл о собственных обидах, сказал:
— Да чё ты переживаешь? Скоро вернётся твой батя. Всего-то три дня его ждать осталось. Сама же говорила: в субботу явится. Лучше представь, Зойка, чё он тебе из Москвы притаранит!
Каховская взъерошила Вовчику волосы на макушке — рыжий отшатнулся, удивлённо вытаращил глаза, покосился на меня (будто спрашивал, почему так странно вела себя наша подруга).
— Конечно, вернётся, — сказала девочка. — И обязательно что-нибудь привезёт. Я даже знаю, что: много-много шоколадных конфет. С тёмной начинкой и с орехами! Мы все вместе их съедим. Обязательно!
Зоя вздохнула.
Вовчик нерешительно прикоснулся к её плечу, заглянул в заблестевшие глаза девочки.
— Успокойся, Зойка, — сказал он.
И повторил мои вчерашние слова:
— Всё будет хорошо.
Зоя настояла, чтобы мы с ней сегодня сопроводили Вовчика от квартиры Солнцевых до его дома. Потом мы побродили с Каховской по двору пятиэтажки, где проживали Сомовы. И следом за беспечно шагавшим по тротуару Вовчиком прогулялись к Дворцу спорта. Я подобные предосторожности считал излишними. Но уступил Зоиным уговорам. «Свору» Шпуни мы по пути к «Ленинскому» не встретили. Рыжий боксёр преспокойно добрался до цели своего путешествия (он поздоровался и перекинулся фразами со всеми встречными), не заметил нашу слежку. А вот Валера Кругликов и Паша Солнцев нас поприветствовали: помахали нам руками. Мальчишки встречались перед тренировками на автобусной остановке. Они поинтересовались, что мы «забыли» сегодня около Дворца спорта. Мы наплели своим юным приятелям, что «просто проходили мимо».
Но от «Ленинского» мы не ушли — поднялись по широким припорошенным снегом ступеням, зашли внутрь здания. Погрелись, полюбовались на стенды с наградами. Я в очередной раз поведал Зое истории самых «ценных» призов (добытых юными воспитанниками Петровича на «республике»). На этот раз дольше всего Каховская разглядывала кубок, полученный Лежиком на декабрьских соревнованиях. Она вздохнула и заявила, что тоже могла получить «такой же» — «если бы не та девка». Я заверил Зою, что у неё весной, в мае, снова будет возможность добыть золотую медаль. Спрогнозировал, что Васильев там опять победит. «Но вот на областных, — сказал я. — Олег в этом году пролетит, как фанера над Парижем». Каховская снова стребовала у меня обещание, что уже в эту в пятницу мы возобновим «индивидуальные занятия» у неё в гостиной.