Заберу тебя себе

– Тогда удачи.

Кир садится в машину и отъезжает. Он. Меня. Уделал.

– Только прошу, букет мой никуда не выкидывай. Пусть твой любовник знает, какие цветы надо дарить своей женщине, окей?

Выжимает газ и с визгом выезжает.

Глава 4

Зоя.

Дорога до одного загородного дома заняла больше часа. Кто бы знал, как я ненавижу машины, пробки и постоянный запах бензина и выхлопных газов. Тошнит! И в прямом и переносном смысле.

– Будешь водичку, Зойка? – спрашивает Анька.

Я с ней познакомилась около полугода назад на одном конкурсе. С тех пор нет да нет, но она вытаскивает меня на подработки. Часто вот такие вот закрытые мероприятия: благотворительный вечер, день рождения очередного важного человека, открытие фонда и все в таком духе. Мы танцуем какое-нибудь варьете или вариации из классики. Бывает и современный танец.

– Не помешает, – выхватываю бутылку и жадно пью.

Струйки скатываются из уголков губ, пачкая новую футболку. А я все пью и пью. Кажется, в эту жару невозможно напиться. Время шестой час, а солнце шпарит ядрено. Меня будто в пекле полощут.

– Вот засада, – отряхиваю.

Но на ярко-розовой ткани уже темные ручейки.

– Жара!

«А то я не чувствую», – вопит голос у меня внутри. Но я только откидываюсь на спинку сидения. Сил ведь нет. Если к вечеру температура не спадет, не представляю, как танцевать-то.

До конечной точки доезжаем за полчаса до начала нашего выступления. Организатор сего мероприятия чуть кожу нашу взглядом не содрал. Так он, точнее, она, был зол. Ну, сорри, как говорится. Была б моя воля, вообще бы не приехала. Но деньги платят хорошие за несколько минут выступления.

– Сегодня она какая-то взволнованная, – шепчу Аньке.

Так-то это организаторша нормальная. Деньги выплачивает хорошие, ничего в карман себе не откладывает. Да и сами вечера более, чем достойные. Ни пьяного сброда, ни противных и жирных старичков-папиков. Брр… аж в груди закололо.

– Сегодня какой-то важный прием одной дамочки. Говорят, она с мужем переехала из Питера в Москву. Из-за сына. Тот уже несколько лет, как покинул их дворец под Гатчиной и свинтил в столицу.

Потираю ладошки. Вот что мне еще нравится на таких вечерах, так это сплетни про богатеев. Ну а что? У меня жизнь скучна, так хоть в чужую нырнуть.

– Да ладно? Это такой прием в честь переезда? Крутяк!

Окидываю взглядом сад размером с футбольное поле, через который нас проводят, входная дверь – черный выход. Да чтоб у меня дома такая стояла! Потом коридоры, комнаты, столовая. И это только гостевой домик.

Вот… почему некоторым достается все это великолепие с рождения, а кто-то телефон в кредит берет? Почему так все несправедливо? Топнуть ногой хочется и по-детски надуть губки.

– Ты чего застыла, Зойка? Нас живьем сейчас съедят! – Анька психует.

На самом деле нас не штрафовали ни разу, потому что мы девушки дисциплинированные и ответственные. Но такая статья есть. Нас могут оштрафовать. А так как приехала я сюда из-за денег и только, то ноги в руки, Зойка, и бегом за Анькой. Потом погуглю и фотки с вечера посмотрю.

Нас ведут в большую комнату. Наверняка у нее есть неординарное название. Типа чайной или приемной. Фиг этих богатых разберешь. Но мне здесь нравится. Уютненько.

– Вот скажи мне, Анька. Почему у этих богатых такие причуды, а? Взять этот дом. Здесь точно живет их прислуга, повар, дворецкий там. Уверена, и такой здесь имеется. А это, блин, дом по метражу больше моей съемной квартирки раз в десять, может, и больше.

– Да не знаю я, Зойка. – Спешно натягивает белые колготки, – кто-то вот в этом во всем родился, затем его женили или выдали замуж за такого же. У этих людей свой род и свое племя получается. Живут они своей группой и живут. Ну, множится их богатство и множится. Мне до них нет никакого дела.

– А мы беднеем и беднеем. Ты это хочешь сказать? Лучше молчи тогда!

– Нет. То, что богато и изысканно для нас, обычно для них. Но и то, что имеем мы, может быть роскошью для кого-то.

Смотрю вопросительно на Аньку. Она завязывает ленты на пуантах с таким непринужденным видом, будто находится в репетиционном зале, а не в роскошном доме, где даже в воздухе витает не пыль, а золотая пыльца. И так тошно на душе стало. Прям в морской узел завязаться хочется.

Уселась в широкое кресло. Сейчас бы охлаждающий коктейль с ярким зонтиком, а не тесная пачка и натянутая улыбка. Устала… Жара еще эта…

– Девочки, готовы? Через пару минут свое выступление заканчивает пара танцоров, и выходите вы.

Мы снова пересекаем сад. С другой стороны дома большая лужайка с беседками. Там все торжество и проходит. Все в красивых вечерних платьях, шикарными прическами. А мужчины в костюмах.

– Готовы?

Сцена освобождается. Ведущий вечера представляет нас, и мы слышим редкие хлопки.

В груди поселяется объемное чувство, которому нет название. Оно раздувается словно воздушный шарик больше и больше. Только никак не может лопнуть. Давно я его не испытывала. Смесь какой-то тревоги, волнения и опасности. Ноги сводит. А они мне сейчас очень нужны, причем послушные.

Мы с Анькой поднимаемся по ступеням на сцену. Воздух стал горячее, чем был в полдень. Будто в пустыню переместились, где даже легкого ветерка нет.

– Эй, ты чего? – Анька чувствует мое напряжение.

Несколько сотен пар глаз устремлены на нас. Господи, меня сейчас правда стошнит от такого внимания. Какой-то препарируемой лягушкой себя чувствую.

– Все… все хорошо, Ань, – дышу часто. В легкие обжигающий песок попадает и заполняет все альвеолы внутри, вены, артерии, бронхи. Неприятно и болезненно.

– Тогда соберись. Нам Леманны не за красивые глазки деньги платят.

– А за тела, – сорвалось у меня с языка.

– Да ну тебя, – прыскает.

Слышу легкие покашливания и цыканья в нашу сторону. Конечно, они должны смотреть балет, а не скованные движения двух девчонок.

Начинаем танцевать синхронно. Вариация из «Конька-Горбунка», что когда-то давно мы с Милой так и не станцевали. Разругались.

С каждым движением стараюсь избавиться от того напряжения, что взяло меня в плен. Сложно. Эти взгляды в нашу сторону хлеще выступления перед экзаменационной комиссией. Да перед первым моим спектаклем я не чувствовала себя так!

Я превратилась в статуэтку с блошиного рынка. Вроде красивая, утонченная, но продает ее дряхлая старушка. Стащила эту совсем неценную статуэтку из соседней квартиры, когда соседка померла и за пару центов впаривает наивному немцу.

Глазами цепляюсь за одну пару, за другую. Все сливается и плывет, как по волнам катаюсь.

– Если зритель будет недоволен, я больше тебя с собой не возьму, поняла, – шепчет Анька, как только мы оказываемся с ней рядом.

А я и ответить не могу. Язык свой длинный прикусила и проглотила.

– И деньги за выступление будешь мне должна, – улыбается и сквозь зубы проговаривает.

Да что ты молчишь, Зойка? Ответь ей!

Последний раз обвожу наш импровизированный зал взглядом и натыкаюсь на прошибающие глаза одного из гостей. Или он не гость здесь? Черт меня дернул посмотреть влево, в самый край, и задержаться на какие-то доли секунды. Все рушится словно пирамидка.

Его фигуру я узнала сразу. На красивом лице натягивается наглая ухмылка, схожая с оскалом. Кажется, его клыки даже стали острее. Брови взлетели вверх, а голову склонил набок. Оценивает.

Сквозь сердце прошла ядовитая стрела навылет. Меня и правда прострелило. Осталось только вскрикнуть.

Это типа смешно? Что он здесь делает?

Кирилл облокотился на высокий столик и внаглую рассматривает меня. Сантиметр за сантиметром поднимает свой взгляд по моему телу.

Путь этот жжется, в кожу впитывается.

И, конечно же, мое выступление заканчивается падением. Такого позора еще не было. Это все Кир. Он меня своим взглядом и толкнул. В теле дрожь, на коже крупные и мерзкие мурашки, а в душе складывается домиком обида. И негодование.