Страница 7 из 20
Глава 2 Пр-р-росто свалили!
Отогнать бестий — не самая сложная задача. Они и так, из-за ежедневных обстрелов, старались близко не лезть. А уж когда работал ревун, и светили прожектора — и подавно. Главное было выйти ночью, а не днём. При свете солнца эффект не такой бомбический.
Мы уходили, нагруженные припасами, и, конечно, при оружии. А чтобы наша группа без происшествий добралась до гряды, отделявшей Алтарное от моря — были сделаны два плота. Их тащили не мы, а специально нанятые Кукушкиным люди. Плот — всё-таки штука тяжёлая.
Оказавшись на воде, мы ещё какое-то время шестами удерживали плоты на месте. Надо было проследить, как доберутся до Алтарного наши носильщики. Ведь бестии процессию-таки заметили. И, совершенно предсказуемо, проявили недюжинный интерес.
Пришлось даже пальнуть в них из винтовки, прибив самого прыткого самца. В результате интерес ожидаемо сдулся, а грузчики благополучно добрались до города. Там их уже прикрывала группа от Вити и защитники стены. Ну а пока всё это происходило, мы с Мелким готовились к тому, чтобы путешествовать с комфортом. Успели набрать камней и начерпать песка для будущего кострища.
Связки сушняка, несколько поленьев и угли мы принесли с собой. Этого должно было хватить до гор. Можно было погреться остаток этой ночи, а потом ещё и всю следующую. А для освещения решили использовать фонари и масло, захваченные у работорговцев.
Чтобы осветить как можно больше пространства, на плоты установили длинные шесты. К их-то верхушкам и прикрепили фонари. Конечно, могли бы обойтись и без них: всё равно ночью не собирались спешить. Но вскоре должен был быть брод. А там нас наверняка ждали бы бестии.
Плот, на котором плыли я, Мелкий, Кострома с Дунаем, Чемодан и Пилигрим, оказался перегружен. Сидел значительно ниже, чем второй, с остальным отрядом. А всё потому, что, помимо нас шестерых, на него забились питомцы.
Хромая была с Пилигримом. Её трое детей, Шрам, Дама и Пышка — с Дунаем, Костромой и Чемом. Ну и до кучи здесь был мой Русый. Хотя, чтобы перевернуть плот — с головой хватило бы его одного. Пришлось нам до брода перекидывать часть припасов на первый плот. Где, под внимательным приглядом Хир-Си и трёх его жён, плыли Пустырник и Пресня.
Толерантностью чернокожая братия не страдала. И отлично помнила, чем недавно промышляли Пресня и Пустырник. Поэтому спуску им не давали. Приглядывали по всей строгости, заставляя бывших работорговцев зеленеть от злости. Но жалеть их, само собой, никто не собирался.
К моменту, когда плоты достигли брода, я успел утрамбовать мокрый песок и начать укладывать на эту подушку камни. А здесь пришлось прерваться, внимательно оглядываясь по сторонам. Вообще я надеялся, что обойдётся без нападений… Но моим надеждам не суждено было сбыться. Стоило нам достигнуть мелководья, как на южном берегу замелькали тени горных бестий.
Несколько зверюг, воспылав аппетитом, решили поплыть нам наперерез. Однако пули быстро прервали эти грязные гастрономические домогательства.
После чего бестии поплыли не наперерез нам, а вместе с нами. В смысле, по течению реки. По-хорошему, надо было выловить и разделать эти туши… Увы! Иногда лучше поступиться добычей, причём ради собственного спокойствия и благополучия.
Решись мы тащить эти туши за собой в поход — они бы просто сгнили по пути. И мясо, и шкуры. Ведь засолить их мы бы не смогли. Как минимум, потому что не имели полезной привычки: всюду носить с собой два-три килограмма соли.
Остальные бестии кинулись в воду слишком поздно, чтобы нас перехватить. А плыли мы там, где на ногах зверьё идти не могло. После этого течение ускорялось, и начинался пологий, не слишком страшный для нас, но неприятный для бестий перекат. А дальше до самого утра опасных мест не было.
Зато было время расслабиться, наслаждаясь жизнью. Чем обитатели двух плотов и занялись. Растянули навесы из ткани, а я запалил костерок и поставил воду кипятиться. Дунай и Чемодан встали на вёсла — то есть, на шесты. На втором плоту Хир-Си с жёнами сразу завалился под навес и больше из-под него не вылезал. А Пресня и Пустырник пытались повторить наше кострище, завистливо поглядывая то на нас, то на навес — и иногда подруливая шестами.
В общем, если бы не незнакомая планета вокруг, и не рыскающие по берегу стаи бестий — это была бы просто расслабляющая речная прогулка…
Никогда! Слышите? Никогда! Ни при каких обстоятельствах, путешествуя по неизученной планете, в плохо знакомых водах, нельзя забывать, что планета — не изучена, а воды — плохо знакомы!..
И, уж тем более, нельзя забывать о тех мерзавцах, с которыми уже доводилось встречаться в этой реке…
Мы исплавали реку выше Алтарного по течению, ни разу не встретив там опасностей. Ни разу! После того, как моя группа разобралась с одной из них… И надо было быть нелогичным тупоголовым бараном, чтобы забыть об этом.
Да, признаю! Бе-е-е-е… Бе-е-е…
Река в том месте, куда мы доплыли под утро, делала плавный изгиб. Водная гладь расширялась, берега становились пологими, а глубина увеличивалась. Течение почти встало, поэтому приходилось грести, так как шесты не доставали до дна. Вёсла у нас были простые, примитивные, а скорость — низкая…
И оттого ещё удивительнее было необычное поведение первого плота. Он подпрыгнул! Не меньше, чем на двадцать сантиметров над водой!.. А затем неожиданно ускорился, пролетев ещё метров сорок вперёд.
Крича что-то не слишком цензурное, Пустырник схватился за брёвна. А Пресня и вовсе оказался в воде. Из-под тента вылетел, аки чёрный демон Африки, разбуженный Хир-Си, сжимая в руке копьё.
А я успел заметить длинный хвост с гребнем, мелькнувший в воде…
Если где-то на реке сидела крокодилла, будьте уверены: где-то на реке есть ещё, как минимум, одна!.. И только чудом мы ещё не знали, что она живёт практически под боком у города. Впрочем, вниз по течению никто особо не сплавлялся. А если где-то там и пропали один-два неудачника, то это вряд ли бы связали с рекой.
— Гребите! Скорее! — крикнул я, подхватывая запасное весло, чтобы помочь Дунаю и Чемодану. — К Пресне, быстрее!
— А может, к берегу? Себя надо спасать!.. — слёзно возмутился Чем.
— Гребите, кому говорю!.. — расстроился я такому проявлению махрового эгоизма.