Забирая Еву

В кабинете помимо меня сидело еще двое парней. Довольно— таки симпатичные, юморные ребята. Познакомиться толком я не успела, так как весь день была занята работой в прошлом отделе, завершая дела. А сюда я подъехала глубоким вечером, когда отдел был практически пустым.

Мой новый шеф требовал броситься в омут с головой. То, что он поручил мне – мало выполнимо. Но я, не привыкшая пасовать перед трудностями, с легкостью согласилась на данную авантюру. Вот только уже через час после приезда на адрес должника, я поняла, что есть и для меня невыполнимые задачи.

Первый звоночек был, когда входная дверь должницы захлопнулась передо мной с громким стуком, защемив при этом мою правую ногу. Больше она не открыла, сколько бы я не стучала, и не требовала впустить нас.

Работник из торгующей, все это время прячущийся в своей газельке, наконец— то появился у дома.

— Ничего удивительного, — произнес равнодушно, подкуривая сигарету.

— Уже были подобные случаи?

Мужчина удивленно посмотрел на меня.

— Странно, что старший вас одну отправил. К этой мадам только со спецназом. Да и то... — замолкает он, закидывая в рот несколько семечек.

— Что «и то»?

— В прошлый раз, когда мы изымали костюмы из ее магазина, она творила жуткие вещи, — выплевывая кожуру, усмехается мужчина. — Ребят из спецназа кипятком облила, пока пристав вещи описывала, а одному из парней ее дочка ногти в ладонь вонзила.

От услышанного дрожь пробегает.

Решаю перенести действия. Лишиться волос или быть ошпаренной кипятком совсем не хочется. Попрощавшись с ним, возвращаюсь в отдел.

Едва успев зайти в кабинет, услышала звонок своего телефона.

— Ева Сергеевна, зайдите, — суровый голос шефа, доносящийся из трубки, заставил вздрогнуть.

Я совсем забыла, что так и не отчиталась перед ним. Поправив макияж и приведя себя в порядок, взяла ежедневник и направилась в приемную. Под ложечкой неприятно засосало. Ощущение приближающейся бури не покидало меня.

В приемной все на том же месте. Нина приветливо кивнула, заметив меня. Удивленная столь неожиданной дружелюбностью, замерла на месте.

— Заходи, чего застыла? Только у него Кай.

— Кай?

Нина устало вздохнула.

— Харченко Николай Германович — заместитель главного судебного пристава, — произнесла нараспев.

Я уже слышала эту фамилию, хотя никогда не сталкивалась с заместителем лично. Но все еще не могла понять, почему они так его зовут.

— А почему Кай?

— Ох, из какого леса ты вылезла, деточка? – она закатила глаза. — Ладно, потом зайди, я тебе расскажу.

Я вдруг вспомнила недавний случай в прошлом отделе. Один из наших приставов сдавал аттестацию и ему «повезло» по— особенному. Впервые за многие годы, среди членов комиссии оказался вышеупомянутый Харченко Николай Германович. Так вот, парень вернулся в отдел поседевшим. Сдать— то сдал. Но, с его слов, во время экзекуции трижды хотел пойти и написать заявление по собственному желанию, только бы прекратить эти психологические пытки. Николай Германович — мужчина с наводящей ужас репутацией. Легенд о нем куча. И все они одна страшнее другой. Вот уж, Ева, везет, так везет.

Собравшись с духом, стучусь в дверь и открываю ее.

— Входите, — суровый голос шефа теперь кажется мне писклявым мяуканьем котенка.

Захожу в кабинет. Егор Анатольевич сидит на своем месте. Рядом с ним господин Харченко.

Перед мужчиной на столе небольшая чашечка с кофе. Поза расслабленная, лицо сосредоточенно. Мазнув по мне ленивым взглядом, тут же теряет интерес. А меня лихорадит. Несмотря на лощеную внешность и спокойное выражение лица, понимаю, что это обман. Хищник он. Матерый, знающий чего хочет. Ему лет сорок, но так и не скажешь. Выглядит моложе.

— Со мной сейчас связался директор торгующей организации. Вы не произвели арест? – холодный тон моего начальника отрывает от созерцания Кая.

— Не произвела, — выпаливаю так легко и непринужденно, что Егор Анатольевич теряется от моей наглости.

— Ева Сергеевна, — его тон не повышается ни на один децибел. Но мне нестерпимо хочется зажать уши руками, чтобы не слышать разочарования в его голосе. — Вам было дано простое поручение. Вы не оставляете мне выбора, — и снова этот ровный, холодный тон. Так говорить может только очень уверенный в себе человек.

Кай, все это время изучающий что— то в своем телефоне, устало вздыхает.

Тишина, воцарившаяся между нами затягивается. Под взглядом шефа мне не по себе.

— Егор, чего ты с ней носишься? Заявление на стол и поручи это кому— нибудь толковому. Что я должен сказать управляющему банка? У нас все сроки по Калининой вышли, — не отрывая глаз от телефона, говорит произносит Кай. Шеф не спускает с меня тяжелого взгляда.

— Пишите заявление, дела передадите Илье ...

От услышанного ком поперек горла встал. Он увольняет меня? Ну уж нет, так просто я не сдамся!

— Я слышала о том, что в вашем отделе в первую очередь ценится профессионализм. Но тот факт, что вы даже не сообщили мне о возможности пользоваться услугами спецназа, заставляет усомниться в методах вашего руководства. Отправив меня одну, вы просто посмеялись надо мной. И если это и есть верх профессионализма, я и сама не хочу работать под руководством такого человека! – произношу абсолютно спокойным голосом. И, не дав возможности что— либо ответить, выхожу из кабинета, не забыв от души хлопнуть дверью на прощание.

Грохот стоял на весь отдел. Что ж, теперь уж точно, только заявление меня спасет, а то и по статье уволят.

Нина пялится на меня огромными от удивления глазами. А я на нее смотрю. В моих глаза застывают слезы.

— Так, подожди, — бурчит она, вдруг вскакивая с места. Схвати трубку телефона, набирает чей— то номер.

— Наташа, зайди, пожалуйста. Подмени меня на пятнадцать минут.

Через несколько секунд в приемную забегает миниатюрная брюнетка с коротеньким каре и большими очками на глазах.

— Посиди. Если шеф меня искать будет, скажешь, что я в архиве.

Нина поворачивается ко мне, и не дав возразить хватает под локоть, уводя по коридору. Толкнув одну из дверей, затаскивает меня внутрь. Осмотревшись, понимаю, что это кухня.

— Что случилось? – указывая мне на стул у окна, спрашивает Нина.

— А тебе интересно? Или это риторический вопрос, — ухмыляюсь горько, но послушно приседаю. Не знаю почему, но решаю довериться ей. Все равно ведь хуже не будет. Да и Нина — первый человек из отдела, проявивший ко мне хоть чуточку дружелюбия.

— Ты чего мелешь? Конечно, интересно, — она подходит к холодильнику и, открыв его, берет с дверцы какой— то пузырек. Открывает крышку, капает жидкость в стакан.

— Меня только что уволили.

Она кивает в ответ, словно давно ожидала такого исхода.

— За что? – протягивает стакан, в котором, по всей видимости, лекарство.

— Пей и рассказывай.

Послушно осушив бокал, ставлю его на стол.

— Я не смогла произвести арест имущества Калининой. Она мне даже дверь не открыла. А этот...тоже мне начальник. Хоть бы словом обмолвился про спецназ... У нас— то, в районных отделах, свои приставы из суда, их и берем в помощь, если что. У вас таких нет.

— А Юлька чего не рассказала тебе о Калининой? У нас про эту мадам байки ходят в отделе.

Бывшая сотрудница отдела, на место которой я сюда пришла повела себя по— скотски.

— Она мне вообще ни слова не говорила! – восклицаю, чувствуя непомерную обиду на всех в радиусе четвертого этажа. Кроме внезапно подобревшей Нины, конечно.

— Вот выдра... – цедит сквозь зубы девушка. — Она уходила от нас со скандалом. Шеф ее поганой метлой гнал. Видимо, решила пакость на прощание сделать. Не думаю, что Егор Анатольевич знает о том, что она так поступила с тобой. Почему ему не сказала?

— Не привыкла жаловаться, — шмыгаю носом. Да и не уверена, что на шефа подействовали бы мои слова.

— Калинина хоть не набросилась на тебя?

— Нет, ерунда, — отмахиваюсь, вытирая слезы. Потекшая тушь остается черными разводами на руке.