Страница 15 из 16
Не зная, кто хозяин мастерской, дама-режиссер в моем присутствии громко сказала оператору:
– Снимай так, чтобы эти гнусные картины ни в коем случае не попали в кадр.
Общественность так и осталась непроинформированной.
Обновленные принципы
В феврале 1987 года художники решили организовать выставку «Художник и современность» в выставочном зале на Каширке.
Были приглашены те, кто по тем или иным причинам не соответствовал принципам социалистического реализма и не мог показывать свои работы ранее.
В то же время Горбачев, желая продемонстрировать всему миру «добрую волю» и обновленные коммунистические принципы, организовал помпезную конференцию в Москве, так называемый «Форум за безъядерный мир».
Наприглашал выдающихся деятелей политики, религии и искусства.
Откликнувшись на призыв, среди прочих приехали Фридрих Дюрренматт, Макс Фриш, Йоко Оно и Милош Форман.
Мы постарались через знакомых переводчиков оповестить участников конференции о том, что в Москве открывается альтернативная художественная выставка, и лично пригласили вышеназванных мировых знаменитостей на вернисаж.
Заранее договорились, что если власти захотят убрать какие-либо работы, то все художники снимут свои произведения со стен.
Жрицы власти
Как было заведено, когда была готова экспозиция, явились цензоры в виде двух идеологических дамочек из Министерства культуры осуществлять партийный контроль.
Жрицы власти потребовали убрать две работы.
Их партийную нравственность возмутила картина В. Янкилевского «Свет и тьма», в центре которой был изображен мутант с головой, растущей из заднего прохода.
Политическую бдительность шокировала моя картина «Фундаментальный лексикон».
Ценное указание
Оповестив дамочек, что на открытие приглашен весь культурный бомонд с проходящей горбачевской конференции, организаторы-художники отказались снять эти работы.
Стояли насмерть, угрожая международным скандалом: мол, мир узнает, что горбачевская гласность – очередное надувательство и потемкинские деревни.
Надо сказать, культурные бюрократы находились в тот момент в смятении: не хватало ценных указаний сверху. Никто не знал, куда подует ветер в следующую секунду.
В конце концов, ценное указание спустил с министерского олимпа тогдашний министр культуры.
И в Москве открылась первая свободная нецензурированная выставка.
Во-первых, никакой композиции…
На следующий день после открытия художница Нина Сергеева, член партийного бюро секции живописи, с этюдником на плече, в белой хлопчатобумажной кепке прогуливалась по залам выставки.
Увидев меня, строго спросила:
– А где ваши работы?
Я показал на «Фундаментальный лексикон».
– Очень плохо! – сказала Нина. – Во-первых, никакой композиции. Во-вторых, белое к фону не найдено. В-третьих, вот вы тут сидите и ничего не знаете, а я объездила весь мир. Это вчерашний день искусства. Это все уже давно было на Западе.
Рабочее слово
Выставка произвела сенсацию в Москве.
В зал на Каширке выстроились длинные очереди испытывающих культурный голод москвичей, просто любопытных и товарищей, желающих посетить и покритиковать.
Районные партийные боссы решили себя обезопасить на случай, если правительство даст обратный ход гласности.
К выставочному залу стали прибывать автобусы, «упакованные» коллективами районных предприятий.
Народ аккуратно высказывал свое бесхитростное рабочее слово на страницах Книги отзывов.
Кое-кто угрожал художникам расправой (цитирую дословно отзыв одной милой трудящейся девушки: «А художника Кабакова я расстреляла бы своими собственными руками из пулемета и размазала бы его по его же белому холсту»).
Странная организация
В 1987 году я посмотрел видеокассету запрещенного в СССР фильма «Кто-то пролетел над гнездом кукушки», который произвел большое впечатление.
Прочитав накануне выставки в газетах, что в Россию на горбачевскую конференцию приезжает Милош Форман, я сказал своей жене, что этому человеку мне хотелось бы показать «Фундаментальный лексикон».
Форман пришел на выставку, и мы познакомились. Кинорежиссер оказался на редкость живым и милым человеком, с которым было легко и интересно беседовать.
Милош выразил желание приобрести с выставки две картины: мой «Фундаментальный лексикон» и работу Андрея Гросицкого.
Для этого на следующий день мы все отправились в организацию со странным названием «Межкнига», которая, среди прочего (вероятно, торговли оружием), ведала экспортом искусства за границу.
Мистер Твистер
«Межкнига» охранялась стражами порядка, как средневековая крепость. На проходной нам преградила путь милиция.
Надо сказать, что их взору предстала весьма подозрительная компания: мы с Андреем – два не вызывающих доверия типа – возмутительные, богемные, «неправильные» художники, переводчица – обыкновенный советский человек и еще недавно опальная в России голливудская звезда Милош Форман.
Одетый с головы до пят в кожу и лисьи меха, с дорогой сигарой во рту, Форман выглядел в затюканной серой зимней Москве маршаковским Мистером Твистером.
Из проходной мы позвонили нужному чиновнику, сообщив, кто находится внизу, и изложив суть дела.
По всей видимости, визит вызвал ведомственный переполох. Товарищи долго совещались между собой и с соответствующими «органами»: прогнать или впустить, разрешить или запретить.
Не обнаружив художественной ценности
Наконец, после полуторачасового ожидания, нас вежливо пригласили проследовать в соответствующую комнату.
Чиновники, следуя полученной инструкции и не желая осложнять международные отношения, разрешили продажу.
Оценка должна была быть произведена Художественным советом Министерства культуры. Совет оценил мою картину в 2 тысячи рублей, не обнаружив особой художественной ценности.
Вторая часть той же картины такого же размера была продана спустя полтора года на первом (и последнем) Московском аукционе Sotheby’s за 416 тысяч долларов.
Я только пописал
Как-то раз в мастерскую постучали.
Открыв, я обнаружил за дверью молодого человека с типично шотландской внешностью.
Пришелец был московским корреспондентом английской газеты «Гардиан». Сказав, что хочет взять интервью, он прошел в студию.
Решив наладить дружеский контакт, корреспондент с ходу вынул флягу с коньяком, сказал, что мы с ним одного поколения и наверняка у нас много общих интересов, например спортивная игра бейсбол.
После коньяка парню захотелось в туалет. Когда он вышел, я показал ему, где можно помыть руки.
– Спасибо, мне не нужно, – ответил шотландец, – я только пописал.
Условные обозначения
Один западный куратор пришел ко мне посоветоваться о составе участников выставки, которую он собирался организовать, и показал список.