Страница 11 из 16
Парень приходил в восторг, когда в ресторане официант не обслуживал его в течение часа, а, подойдя, хамил.
– Как это прекрасно! – говорил француз, – люди не боятся потерять работу в этой стране.
Волнующий политический митинг
Однажды, приехав в очередной раз в Россию, приятель остановился у Алесиного брата, в квартире этажом ниже нашей.
В шесть утра раздался стук в дверь.
Открыв, мы увидели взволнованного Жан-Мишеля.
– Вы тут спите и врете, что в стране нет свободы и демократии. А я всю ночь наблюдал в окно политический митинг. Люди жгли костры, кричали что-то в мегафон. Было полно милиции!
В доме, где мы жили, находился большой универмаг. Волнующим политическим митингом была очередь за коврами. Люди записывали номера на руках, а затем выкрикивали их в мегафон.
Действительно, жгли костры. Была милиция.
Кусок винограда
Жан-Мишель плохо понимал по-русски.
Как-то раз он сидел у нас дома и смотрел телевизор. Выступал Брежнев. Мы были на кухне.
Вдруг появился Жан-Мишель и в недоумении сообщил, что Генсек в своей речи зациклился на «куске винограда».
Куском винограда оказалась «высокая награда» – Золотая Звезда героя Советского Союза, которую Брежнев вручал советскому космонавту.
Любовь русской девушки
Кончилось тем, что Жан-Мишель поверил в горячую любовь русской девушки и женился.
После совместной борьбы за ее выезд на Запад молодожены наконец благополучно встретились в аэропорту Руасси.
Девушка пожелала взять отдельное такси.
С тех пор Жан-Мишель ее никогда не видел.
Спор народов
В городе Бресте я зашел в привокзальный сортир.
И провел внутри по крайней мере пару часов, с увлечением изучая оставленные там надписи.
Евреи-эмигранты, навсегда покидая страну, формулировали на стенах укромного места кое-какие мысли о русских и России.
Коренное население давало тут же отпор, изливая все, что накипело на душе. Следующие эмигранты комментировали тексты, провоцируя продолжение диалога. И так далее.
Наконец кто-то, обмакнув кисть в ведро с зеленой краской, размашисто написал поверх всего аршинными буквами: «Жидяра хуева», – как бы подведя итог спору двух великих народов.
Ударили по рукам
Мой друг Эдик Лозанский в 1977 году решил покинуть пределы Отечества и переселиться в Америку.
Его тесть был в то время главнокомандующим Киевского военного округа. Под его водительством советские полки в 68-м году вошли в Прагу.
Тесть попросил Эдика развестись, подождать пару месяцев, пока он получит повышение и очередную новенькую звезду. После чего жена Эдика, Таня, по военному плану беспрепятственно соединится с мужем.
Ударили по рукам. Эдик эмигрировал. Генерал действительно повысился до главнокомандующего гражданской обороны СССР и, поглаживая свежие погоны, переселился в Москву.
Вызвав Таню, отец сказал, что он ее никогда не выпустит, чтобы она забыла мужа, и что у него есть на примете симпатичный молодой майор. Таня, истинная дочь генерала, категорически сказала «нет» и, проявив свой железный характер, начала борьбу за воссоединение семьи.
Скрытый и опасный враг
Я, чувствуя ответственность перед другом и сочувствуя Тане, старался помочь и морально поддержать ее по мере сил и возможностей.
Как-то Таня пришла ко мне в студию и рассказала, что папа в беседе проявил необыкновенную осведомленность о всех ее друзьях. Он сообщил, что самым вредным из друзей является художник, у которого мастерская на площади Маяковского.
– Это скрытый и опасный враг, – заключил он. – Мы до него скоро доберемся.
Ближайшим другом отца-полководца был тогдашний шеф КГБ Федорчук.
Я постарался на пару месяцев исчезнуть из города.
Еду в Мадрид брать за ж… Долорес Ибаррури
Эдик, оказавшись на Западе, организовал борьбу за освобождение жены.
Однажды в моей квартире раздался звонок. Сняв трубку, я услышал голос хорошо, по всей видимости, поддавшего друга.
– Гришутка, – сказал он, – еду в Мадрид брать за жопу Долорес Ибаррури. Передай генералу, что я не перестану гадить вашей стране до тех пор, пока он не выпустит Татьяну.
Я хранил гробовое молчание.
На следующий день телефон перестал подавать признаки жизни.
Антисоветское отродье
Мы жили в то время вместе с Алесиным отцом.
Инвалид на костылях, с одной ногой, мой тесть осуществлял контакты с внешним миром, включая издательства, исключительно посредством телефона.
Позвонив от соседей в районный телефонный узел и не получив вразумительного ответа, он на всякий случай проклял в очередной раз советскую власть, у которой ничего не работает.
Мы с женой отправились к начальнику московского телефонного узла качать права.
Войдя в кабинет, мы поинтересовались у телефонного босса, что случилось с нашим аппаратом, не забыв упомянуть отца-инвалида, участника Великой Отечественной войны.
Справившись с удивлением, что у антисоветского отродья бывают отцы, он сообщил:
– Телефон отключен. На шесть месяцев. В соответствии с законом, предусматривающим применение подобной меры за ведение телефонных разговоров, носящих антисоветский или антиобщественный характер.
Например, вы толкнули кого-нибудь на улице
– Вы что, незаконно подслушиваете телефонные разговоры граждан? – спросили мы.
– Ничего подобного, – парировал начальник. – О характере телефонных разговоров можно судить по социальному поведению человека. Например, вы толкнули кого-нибудь на улице или вышли отсюда и встретились с иностранными журналистами, чтобы рассказать о содержании нашей беседы. Учтите, это всего лишь превентивная мера.
Ровно через шесть месяцев к нам пришел мастер с телефонной станции и сказал:
– Народ жалуется, что не может к вам дозвониться.
Развинтил аппарат, для вида подергал какие-то провода, и телефон зазвонил.
Жена врага СССР
Отчаявшись после нескольких лет борьбы и угроз КГБ вроде: «Татьяна Ивановна, мы вас отпустим лишь тогда, когда вы состаритесь и никому не будете нужны», Таня решилась на бессрочную голодовку.
Смерть или свобода!
Имея опыт длительного голодания, я старался помочь советом и подбросить соответствующую литературу.
На 25-й день Татьяне стало худо. Нужно было найти врача. Мой приятель, диссидент Володя Тольц, посоветовал Елену Боннэр, врача по образованию. В квартире Елену Боннэр встретила пришедшая навестить захворавшую дочь обеспокоенная Танина мама, Маргарита Ивановна. Милая, знающая врач очень понравилась ей.
Генеральша не могла предположить, что перед ней жена внутреннего врага СССР номер один.
Боевое сердце генерала
На 33-й день генералу доложили, что в результате пропагандистского антисоветского трюка, организованного враждебными силами, он может лишиться дочери.
Боевое сердце генерала-отца дрогнуло.
Он послал своего проверенного доктора, по всей видимости члена КПСС, который подтвердил, что чадо вот-вот умрет.
Пожертвовав своим продвижением по службе, покоритель Праги совершил гуманный поступок и отпустил Таню с ребенком к мужу.
Когда в России наступили новые времена, генерал организовал совместное коммерческое предприятие с фирмой «Кольт». Он также ездил в Прагу торжественно просить прощения у Дубчека. «Би-би-си» снимало трогательную сцену.