Страница 53 из 124
Названный Афанасием адрес обнаружили, как бы это сказали в Тохино время, в спальном районе города. Серый обшарпанный трёхэтажный дом. Ушли с улицы во двор и постучали в дверь рядом с подъездной.
Тишина. Постучали ещё раз. Громче.
Дверь открыла миловидная женщина лет сорока пяти на вид. В тёплом светло-коричневом полушубке и сером пуховом платке на голове. В глазах страх. Она тоже не признала Голицыных.
— Здравствуй, Серафима. Нас к тебе отправил твой муж, Афанасий.
Женщина поправила выбившуюся из-под платка светлую прядь. Роман приподнял папаху.
— Не узнаёшь?
— Ваше сиятельство! — женщина всплеснула руками. — Роман Василич, батюшка! Проходите, проходите.
Они вошли внутрь и спустились вниз. Небольшая квартирка оказалась в подвале трёхэтажного дома. Два окна под самым потолком пропускают небольшой свет. Комната всего одна, плюс тесная кухонька.
Серафима тут же засуетилась, Роман и Тоха сходили за дровами, растопили печь. Настя вызвалась помочь в Серафиме по хозяйству, чего-нибудь приготовить из того, что есть у них и у хозяев.
Под вечер появился Афанасий.
Как пояснил Ромыч, Афанасий служил истопником у Голенищевых. Он и его супруга, Серафима, прекрасно знают Романа, хоть и признали не сразу. Настю видели, когда ей было всего лет десять. Афанасий восхищался, какой красавицей стала Анастасия Васильевна, и уже при муже. Поругал власть. Сейчас здесь правят Советы, все места в которых постепенно занимают большевики. Центральная рада пытается прибрать к рукам Харьковщину, но пока не получается. Киев далеко.
Наконец заговорили по делу.
Оказалось, Голенищевы уехали чуть меньше месяца назад. Уехали все, в том числе и Даша. От Голицыных никаких известий. Они ждали-ждали, так и не дождались.
После скромного ужина Роман предложил программеру выйти подышать на улицу. Тоха набросил полушубок, прихватил шапку. Ромыч надел шинель. Вышли во двор.
Уже совсем темно. Мокрый снег прекратился, подморозило, и грязь чуть схватилась льдом. На небольшом морозце под ногами похрустывает.
— Предлагаю разделиться, — сказал Роман, — я отправляюсь в Новочеркасск. Ты берёшь Настю, и едете в Севастополь. Я дам адрес, где могут остановиться Голенищевы. Оставишь у них Настю и приезжай в Новочеркасск. Адрес тоже дам. Мне Зарецкий оставил. Как думаешь?
Тоха поначалу опешил.
— Хочешь, чтоб я поехал с Настей один? Через районы, кишащие бандами?
— Какими бандами, Антон? Максимум — дезертиры. Но их уже не так много. Скорее всего, встретите Красную Гвардию. Но вы ведь под видом крестьян. Вас не должны тронуть.
— Да я фильмы смотрел. На Украине в это время столько банд было. Чуть ли не каждое село — самостийная республика со своими вооружёнными силами в виде банды. О Махно или Петлюре вообще молчу.
Ромыч посмотрел на затянутое тучами чёрное небо.
— Тебе виднее, ты же из будущего. Но я должен срочно быть в Новочеркасске. Тебе нужно доставить Настю в Севастополь.
— А почему не взять её с собой? В Новочеркасск?
— Антон, там формируется армия. Уйдём, и что станется с Настей? В Севастополе она хоть под присмотром будет. Да, она уже взрослая, замужняя женщина, пусть и не венчаная, но очень молода. И жизни не знает.
Программер вздохнул, напялив шапку, которую до сих пор держал в руке.
— Да всё я понимаю, Ром. Просто… страшно немного, — признался он. — Кстати, — вспомнил Тоха, — и Прилуцкий мне категорически не рекомендовал провожать Настю в Севастополь. Думаю, он считает, что со мной может что-то случиться. Но другого выбора тоже не вижу. Если тебе нужно срочно рвать когти в Новочеркасск, то я должен проводить Настю. К тому же, я её… — он запнулся, — муж.
Слишком непривычно звучит для программера это слово. Там, в его времени, Верка иногда намекала на ЗАГС, но он делал вид, что намёков не понимает.
А теперь. Он — муж?
«Да, блин! — с гордостью подумал Тоха. — Я — муж княжны Голицыной!» и спросил:
— Когда выдвигаемся?
Ромыч помолчал пару секунд и ответил:
— Ни к чему здесь задерживаться. Утром и пойдём.
Хрустнула подмёрзшая земля. Во двор вошли трое. Двое в солдатской форме с винтовками на ремнях. Третий в типичном комиссарском «прикиде» — кожаная куртка, поясной ремень с двумя плечевыми, кожаная фуражка, галифе и сапоги гармошкой. У одного из солдат в руках керосиновая лампа.
— Вот чёрт! — тихо выругался Роман, — Афанасий говорил, патруль сюда почти не заходит.
— Закон подлости, мля, — прошипел Тоха.
— Добрый вечер, граждане, — поздоровался «кожаный». — Кто такие будете?
— Рядовой сто шестьдесят восьмого Острожского полка, — ответил поручик. — Бывший рядовой. Вот с братом домой еду.
— А документики у вас есть?
Роман полез в карман за документами. Патрульные подошли ближе. Солдат поднял лампу, чтобы лучше разглядеть лица.
— Что-то рожи ваши мне знакомы, — проговорил старший. — Мы не могли где-то встречаться?
В следующий миг и «кожаный», и Роман, и Тоха признали друг друга. Тот самый подпрапорщик сорок первого Селенгинского полка, которого Тоха «опустил» перед солдатами. Тогда «кожаный» был председателем солдатского комитета. Даже фамилию вспомнил. Голохватов.
— Хватай их, братцы! — заорал бывший подпрапорщик. — Офицерьё!
Время словно замедлилось. Голохватов тянется к кобуре, солдаты стаскивают с плеч «винтари». Тот, что с лампой, привычным движением ставит светильник на землю. Программер суёт руку в карман и, выхватив нож, выщёлкивает лезвие.
Роман уже ударил Голохватова в нос и в пах. Рванулся к солдату с лампой.
Тоха бросается на второго. Тот уже снял с плеча винтовку и бьёт сбоку прикладом. Тоха успевает заблокировать руку в начале движения и втыкает нож в живот мужика. Выдёргивает клинок и замечает как Роман, выбив винтовку, оплеухой отправляет второго солдата прямо в объятия Тохи. Программер, обхватив сзади падающее тело, дважды бьёт ножом в живот.
Солдат дёрнулся и затих. Тоха вытащил лезвие из раны.
— Дай, — попросил Ромыч.
Программер протянул поручику нож. Тот, взяв оружие, подошёл к скорчившемуся на земле Голохватову и перерезал бывшему подпрапорщику горло.
— Вот же ж блин, а? — выдохнул Тоха. — Как не вовремя!
Он уже не удивился, что легко убил человека. В драке. Ножом.