Страница 34 из 124
— Совершенно верно, — кивнул капитан, — в письме использованы субатомные технологии, затрагивающие хронополе. А эта штука в теле Антона на неё реагирует. Дело в том, что перемещения во времени сопровождаются искажениями поля. Наши учёные предполагают, что переправить тебя домой или к нам можно, создав такой же контур наведения, который перебросил тебя сюда. Это связано с минимальным временем, на которое «Ящик Пандоры» не успевает отреагировать. В поезде Кобб пытался транслоцировать тебя при помощи «плазмы», но у него было устройство, нейтрализующее влияние «Ящика Пандоры». Главное, чтоб импульс искажения поля был как можно короче. Мы вычислили примерную длительность этого импульса и наиболее оптимальное время для транслокации — начало мая, по новому стилю, следующего года. Место — в районе станиц Ильинская и Успенская на Дону. Не хочу тебя пугать, Антон, но логика времени такова, что тебе придётся отправиться на Дон, в Ледяной поход, вместе с Романом Васильевичем. Там мы настроим контур и перекинем тебя обратно.
— Ледяной… поход? — приподнял бровь Роман. — Почему «ледяной»?
— Его так назовут позже, — ответил Прилуцкий. — Я не имею права рассказывать вам о том, что будет. Таковы наши приказы.
— Говорил папа, учи историю, — вздохнул Тоха. — Знал бы, что сюда попаду, всё б изучил. И про Первую мировую, и про Ледяной поход.
— Наша задача — переправить тебя к нам, извлечь из твоего тела эту штуку и вернуть тебя домой.
— А вы уверены, что правы на сто процентов? — хмуро произнёс Тоха. — В том, что я пройду через этот ваш контур и останусь жив.
— Понимаю твои опасения, Антон, но и обманывать не хочу. Не знаю. Наши физики уверены. Ты ж попал сюда из-за сбоя в контуре наведения. И хоть сбой был искусственный, мы не выявили каких-то особых параметров в импульсе.
Тоха к чаю так и не притронулся. Напрягают серьёзные проблемы с возвращением.
А хочет ли он вернуться? Программер задумался. Сложный вопрос. С одной стороны, сейчас страшное и трудное время, а он среди врагов грядущей новой власти. Впереди война. Жестокая, гражданская. С другой стороны, здесь у него Настя. Самая любимая девушка на свете. У него ещё никогда ни к кому не было таких чувств, как к юной княжне. Верный друг Роман Голицын, который мало того, что спас из плена, но и помог худо-бедно освоиться в этом жутком времени. Василий Фёдорович помог с работой, не зная, кому помогает. Просто поверил сыну. Там, в его времени, всё тихо и спокойно. По сравнению с этим. Красота. Но там нет Насти. Вот чёрт! Ну почему всё так?
— Антон.
— А? Да. Что?
— У тебя ещё остались ко мне вопросы?
— Да. Сегодня ночью, когда я уже лежал в кровати, мне в шею что-то вонзилось. Боль быстро прошла. Я пощупал. Ни шишки, ни раны, ни чего. Никаких следов.
Прилуцкий переглянулся с напарником.
— Скорее всего, колебания хронополя. Мы попробуем это выяснить. Мы ведём видеозапись и постоянно измеряем параметры хронополя.
«Чёрт! — мысленно выругался Тоха. — Как я мог забыть⁈ Я же под колпаком!».
— Как видеозапись?
— Вот так. Извини, Антон. Это наша работа. А что такое?
— Да нет, ничего.
— Ладно. Ещё есть вопросы?
Тоха пожал плечами:
— Что такое это ваше хронополе, хроносрезы, ветви?
— Я тебе расскажу, — ответил Роман. — Весьма занятная вещь. Мне господин Прилуцкий ещё в Харькове объяснил.
Капитан кивнул Ромычу и снова спросил:
— Ещё вопросы?
— Да вроде нет, — снова пожал плечами программер.
— Хорошо. Готов отправиться в Новочеркасск?
Тоха грустно усмехнулся:
— А что, у меня есть выбор?
— Нет. Даже если останешься здесь, тебя рано или поздно достанут амеры.
— А в моём времени они меня не достанут? Они же переправили меня сюда.
— И там могут. Но это уже наша забота. В твоём хроносрезе нам проще работать.
Тоха тупо посмотрел на остывающую чашку с чаем. В голове пустота.
— Согласен. Когда отправляться?
— Тебе нужно быть в Новочеркасске не позже начала января.
Программер кивнул.
— Ян, можешь зайти ко мне на работу и сказать Тугушеву, что я сегодня не приду?
— Не вопрос. Можешь уже вообще не ходить. Тебе надо собираться.
— Как-то неудобно.
Тут встрял Максутов.
— Неудобно на потолке спать. Одеяло падает. Антон, ты — гость в этом времени, и тебе пора домой.
— Хорошо. Передайте, что я увольняюсь.
— Ну тогда, — Прилуцкий встал, и с ним поднялись все остальные, — не смею больше отнимать ваше время, господа. Рад был познакомиться. И последнее. Больше это касается тебя Антон, но тем не менее. Возможно, на вас попытаются выйти американцы. Возможно даже, в нашем обличье. Поэтому, — Прилуцкий на пару секунд запнулся, — общаться будете только со мной, либо с Олегом. Чтобы вы нас узнали при общении, вот такой пароль.
Ян положил правую руку на левую сторону груди и дважды поскрёб указательным и средним пальцем чёрную ткань бушлата.
— Запомнили.
Присутствующие подтвердили, что запомнили.
— Ян, — Максутов легонько ткнул локтём напарника, — письмо.
— Ах да, — Прилуцкий протянул руку, и Олег отдал ему папку. — Антон, у меня сообщение от твоего отца. Отдать не могу. Посмотри, послушай и верни.
Из папки достал тонкую, около двух миллиметров толщиной, пластинку формата А4 и протянул программеру. Тот взял девайс.
На пластинке появился стоп-кадр с изображением отца и иконкой воспроизведения внизу картинки.
— Это твой папа? — Настя чуть прижалась к нему.
— Да.
— Пойдёмте, господа, — предложил Василий Фёдорович. — Оставим Антона Дмитриевича.
— Мы должны остаться, — сказал Прилуцкий.
— Хорошо, — отозвался Тоха. — Насть, останься тоже.
Когда Роман с родителями вышли, попаданец нажал на изображение треугольника. Картинка ожила.
— Здравствуй, сынок. Извини, всё как-то сумбурно. Сегодня пришли господа из Хронослужбы и сказали, что ты сегодня отправился в прошлое и ты там уже около четырёх месяцев. Да ещё в такое жуткое время, — отец покачал головой. — Ты, сынок, там… не лезь на рожон. Это не твоя война. Господин Прилуцкий, обещал сделать всё, чтоб вытащить тебя оттуда. Я им верю. Они многое могут. Верь и ты. Береги себя, сынок. Мы с мамой тебя ждём.
Запись остановилась.
У Тохи защипало в глазах. К горлу подкрался предательский комок. Настя взяла его под руку и, прижавшись, погладила по руке. Программер положил пластинку на столик и, зажмурившись, потёр глаза.