Смерть

— Зачем?

— Мы смертные. Нам их не достать и не ударить в ответ, но вот комом в горле встать можем. Да так, что каждому поплохеет. Разве стоит от такого отказываться?

В глазах Старосты появились маленькие угольки жизни. Я протянул ему руку:

— Вставайте. Именно сейчас, когда высшие ждут наших слез, пусть подавятся нашей гордостью.

Староста поднялся, он все еще был убит своим горем, но в глазах потихоньку тлели новые угли гнева. Он посмотрел на нас:

— Я благодарю вас за…

Я его перебил:

— Вам сейчас не до бродяг. Мы уходим. Вы, как будет возможность, отблагодарите Старосту Варгора. Да пусть дороги к чужим бедам никогда не приведут нас сюда вновь. Прощайте.

Я и Танисса поклонились Старосте. Он склонил немного голову и ответил:

— Старосте Варгору я отвечу, когда время будет. И о юнце его позабочусь. Доброй дороги, герои. Пусть путь ваш будет долог и долек. Не возвращаетесь. Прощайте.

Мы развернулись и отправились прочь. Нас ждала дорога.

Мир честных, чище и приятнее

Снова лес и дорога.

Дорога. Лес. Солнце. Мы шли вперед. Долгое время в тишине. Думая каждый о своем.

Я снова и снова проговорил в голове все слова, вспомнил движение, обратил больше внимание на эмоции. Но снова уперся в страшное условие. История началась до моего прихода и мне не дали права изменить финал. Значит ли это, что в будущем лучше совсем не знать историй? Или в тот самый раз, когда мне дадут шанс, я все упущу из рук? Ощущение своей уникальности давило на меня, жажда величия гнала вперед, но я искал иной путь. Я не знал, где иная тропа, куда она приведет. Но знал, что лишь встав над своими сиюминутными желаниями, ты сам начинаешь выбирать путь! Так в метаниях, зная выход, я блуждал в своей голове, боясь самостоятельно сделать выбор.

Танисса слушала звуки леса, ища малейшее отклонение, что принесет неприятности. Смотрела на птиц, на деревья вдоль дороги, ища готовых к нападению бандитов. Но вся эта деятельность была для её разума столь проста и банальна, что сознание вернулось в воспоминания. Домой.

Мать заставила Сестер встать на колени. Отобрала все, что у них было. Голые и беззащитные они слышали свит хлыста. Звон удара. Скрип зубов, сжимаемые до крови в упрямом желании сдержать крик. После каждого удара следовал вопрос:

— Почему вы убили эльфов?

Сестрам казалось, что они уже ответили сотни вариантов, но понимание, что они должны сказать не приходило, а признаваться в незнании никто не желал:

— Они — наши враги, что подошли близко…

Свист хлыста и удар прервали речь. Снова одно слово:

— ЛОЖЬ!

Хлыст второй раз ударил по спинам:

— Почему вы убили эльфов?

Сестры чувствовали свой предел. Часы наказания казались вечностью. Край. Ужас от не знания, что сделает с ними Мать, если они не найдут ответ. Танисса посмотрела на сестру. Та сжала кулаки и решила встать. Ей потребовались секунды на то, что раньше она делала мгновенно. Сил сдержать боль уже не осталось, во дворе дома Джандарка раздался крик. Она выпрямилась и встала между Таниссой и Матерью, глядя ей в глаза. Мать улыбнулась хищно:

— Уверена?

Свернула хлыст и повязала на конце узелок:

— Может, стоит лучше подумать?

Сестра, глядя в глаза Матери, произнесла стальным голосом:

— Хватит! Их смерти для тебя ничего не значат. Это я была там в лесу. Я видела, что могу убить. Я их убила! Тебе не изменить принятое мной решение! Поздно!

Мать медленно подошла к Сестре:

— Готова? Нести наказание за свое решение?

Сестра, глядя в глаза:

— Не имеет значения наказание. Когда для палача не имеет значения за что наказывать.

Мать повернулась к дому и пошла внутрь. На пороге остановилась и в пол оборота сказала:

— Слепа и упряма.

Сестры смотрели вслед Матери. Её слова бессмысленны. Кому они были сказаны? Может, Мать говорила о себе. Сестры не понимали, зачем они сказаны. Из дома вышел отец и положил на землю перед девушками одежду и лечебные мази с бинтами. Развернулся и молча пошел назад в дом. Танисса смотря вслед, не выдержала:

— Что? Что произошло?!

Отец на секунду остановился, но не обернулся, не ответил. Просто продолжил путь и скрылся в глубине дома. Танисса посмотрела на сестру:

— Что происходит?

Сестра взяла мазь и принялась обрабатывать раны Таниссе:

— Мы ошиблись. Наши родители давно уже не те "Рыцари Богини", о которых гласят легенды. Они устали. Их слова и действия содержат все больше ошибок. Чем дальше, тем меньше смысла в их словах и поступках. Пришла пора забрать наше по праву, а не ждать милости.

Танисса смотрела перед собой в пол:

— А если, это мы ошибаемся?

— Мы можем ошибиться только один раз. Когда мы умрем!

Такой девиз устроил Сестер. Их сила, их воля требовали признания. Их ослепила гордость.

Танисса обработала раны Сестры. Они помогли друг другу одеться и отправились спать. Им требовалось накопить сил, так или иначе, завтра они станут воинами.

Тот же дом, тот же день.

Дальняя комната большого дома. Элайда здесь жила после смерти всей своей семьи. Жила после свадьбы и после рождения дочерей. Две девочки, близнецы. Такие похожие снаружи и совершенно разные внутри. Долгое время. Все их детство Элайда боролась со своей сутью. С кровью рода Джандарка. Она мечтала, что они покинут семью и проклятый род прервётся. Но этого не случилось. Дети, слушая рассказы о героях, о подвигах, мечтали повторить и превзойти своих родителей. Элайда сделала их обучение невыносимо сложным, порой наступала на горло своей любви, становясь для дочерей палачом, но она ошиблась. Они не испугались, не сбежали и не отвернулись. Они перестали бояться. Перестали сомневаться. И теперь, момент, которого она так боялась, был неизбежен. Они придут и получат силой звания воина. Новое поколение Джандарка идет к своему испытанию. В комнату вошел супруг:

— Снова. Так жестока. Пытаешься их сломать. Заставить сбежать. Ты — глава рода. Их мать! Почему не прикажешь?

Элайда посмотрела на мужа:

— Когда тебе отец приказал бросить меня, ты его даже слушать не стал. Подземного монстра пошел убивать в одиночку.

Сторм подошел и обнял Элайду:

— Ты — самое прекрасное, что было в моей жизни. Ради тебя я сделаю, что угодно.

Супруги заключили друг друга в крепкие объятья. Элайда тихо заговорила:

— Я не справилась. Думаю, завтра они потребуют признать их. Прольется кровь. Что делать?

Сторм улыбнулся и посмотрел супруге в глаза:

— Ничего. Мы уже побеждали в спорах с судьбой. Но здесь, с первого дня зная, что им уготовано, мы своими действиями только сделали хуже. Теперь им от судьбы не уйти.

Элайда закрыла глаза, и по щеке побежала одинокая слеза:

— Я не смогу быть рядом. Я ведь должна что-то сделать, а не стоять в стороне. У меня не хватит решимости встать рядом с ними, не хватит духу пойти против них.

Сторм аккуратно убрал рукой слезу:

— Это был наш долг. Тогда! Стоя в крови того монстра, мы знали одно-единственное верное решение. Но нам не хватило смелости сделать должное тогда. Как не хватает безумия сделать сейчас. Теперь это долг наших дочерей. Мы можем стоять у них на пути и погибнуть. Или сбежать.

Элайда помнила ужасный день, когда её решили убить, когда она не решилась отомстить. Она не справилась тогда с испытанием от Богини. Она не смогла сбить сейчас дочерей с этого пути. Не смогла напугать:

— Как только они хоть на миг перестанут нас бояться, мы признаем их. Отдадим им оружие и исчезнем в бесконечных глубинах. Мы уже не заслужим милость Богини, но может хоть заслужим забвения.

Сторм провел рукой по волосам Элайды:

— Жить в семье Джандарка невыносимо. Не было и дня, когда я не хотел бы с тобой сбежать в неизвестность, подальше от знаний. Знать всю ту правду, что открыта Джандарка… Ужасно тяжело и порою мерзко… Но я готов пойти за тобой, куда скажешь, моя возлюбленная Элайда.