Страница 61 из 98
В наших опытах над влиянием усиливающего нерва на ток крови в аорте животное приготовлялось к соединению с прибором следующим образом.
Неподвижность животного обыкновенно достигалась путем отравления кураре (обстоятельство, которым мы впоследствии воспользуемся в рассуждениях о натуре усиливающего нерва). Затем перевязывались все ветви безымянной артерии. В подключичную правую (для соединения с измерителем кровяного тока) и в какую-либо из сонных артерий (для соединений с пружинным манометром, имеющим записывать сердечные волны также на бесконечной бумаге) ввязывается стеклянная канюля. Точно так же перевязываются все ветви верхней полой вены, а в правую яремную вставляется канюля. Наорту (конечно, при вскрытой грудной полости) в промежутке между отходом безысонной артерии и левой подключичной, а также на нижнюю полую вену накладываются известные лигатурные петли с палочкой. Когда животное посредством вышеупомянутых канюль будет соединено с прибором, то петли затягиваются и крови дается свободный путь в прибор. Теперь вся кровь из аорты через подключичную правую артерию входит в измеритель кровяного тока и возвращается из него в правое сердце через правую яремную вену, совершенно минуя весь остальной большой круг кровообрацения.
Одно обстоятельство из обстановки этих опытов заслуживает особенного внимания. В опыте кровь нормального животного должна постоянно протекать через искусственные сосуды. Не будет ли свертывание крови чрезвычайно вредить удаче всей изложенной постановки опыта? Известно, что Stromuhr, вставленный на пути артерии или вены, чрезвычайно много теряет в своем достоинстве именно благодаря этому обстоятельству. При наших опытах это зло свертывания счастливым образом почти исключено. Дело в том, что кровь, движущаяся только через сердце и легкие, почему-то теряет способность свертывания и тем больше, чем дольше движется при этом условии. Факт, заслуживающий подробного изучения!
Итак, во время опыта на бесконечной бумаге пишутся одно под другим: время (в секундах), объемы выбрасываемой сердцем крови, сердечные удары и ритм.
На основании этих данных простыми вычислениями определяются как объем крови, выбрасываемой одним сердечным сокращением, так и объем крови, выбрасываемой в одну секунду. Из кривых опыта путем измерения и счета составлены ниже приводимые таблицы.
Эти таблицы содержат шесть столбцов чисел: 1) «Время c начала действия измерителя кровяного тока, в минутах»; 2) «Время наполнения обоих цилиндров одного за другим, в секундах»; 3) «Число сердечных ударов за время наполнения обоих цилиндров»; 4) «Продолжительность сердечного удара, в секундах"; 5) «Объем крови, выбрасываемой одним сердечным ударом, в куб. см», и 6) «Объем кровит выбрасываемой за 1 секунду».
О п ы т I. Собака весом 13 кг. Справа перерезаны: на шее n. vagus и n. laryngeus inferior, в грудной полости ansa Vieussenii и еще раз правый n. vagus перед отходом легочных ветвей, слева на шее n. vagus и n. laryngeus inferior. Раздражаются чисто усиливающая ветвь (самая толстая внутренняя ветвь n. vagus) и чисто ускоряющая (одна из наружных ветвей, именно - нижняя).
Приводим среднюю часть опыта как наиболее демонстративную.
О п ы т II. Собака весом 25 кг. Вначале раздражались различные легочные нервы в расчете получить какое-либо влияние их на легочные сосуды. В конце, когда деятельность сердца чрезвычайно упала, был испробован усиливающий нерв сердца. Этот конец опыта здесь и приводится. Перерезки нервов, как в первом опыте.
Совершенно тот же результат дали и последующие раздражения усиливающей ветеи.
В обоих опытах при раздражении усиливающей ветви резко увеличивается как объем крови каждого отдельного удара, так и секундный, именно - в первом опыте оба объема на 33% первоначальной величины, во втором - объем удара возрос на 440 %, а секундный на 600 %. Огромная количественная разница в действии усиливающего нерва в обоих опытах имеет свое основание в том, что в первом - усиливающий нерв действует на сердце еще довольно сильно (15-я минута с тех пор, как сердце соединено с прибором), во втором - сердце крайне ослаблено, оно работает, и нервы впервые начали раздражать только в 36-ю минуту, считая с момента соединения сердца с прибором. Нужно же заметить, что сердца, соединенные с прибором, быстро утомляются. Мы никогда не видали, чтобы они работали более 40-50 минут, если не раздражается усиливающий нерв. Понятно, что эффект усиливающего нерва на слабом сердце выразится резче, чем на сильно бьющимся, потому что в последнем случае сердце ближе к максимальной работе и дает естественно меньший прирост работы под влиянием усиливающего нерва.
В первом опыте раздражение усиливающего нерва не сопровождается никакими изменениями ритма, обусловленными этим раздражением, ритм изменяется сам по себе, постоянно замедляясь с течением опыта. Во втором - к усиливающему нерву примешаны ускоряющие волокна. Отсюда понятны в этом последнем опыте непараллельный ход и различие величины прироста объемов секундного и каждого удара. Так как не только объем каждого удара стал больше, но и само число ударов увеличилось, то естественно, что секундный объем возрос сильнее, чем поударный.
Чи Чистое же ускорение, обусловленное раздражением чистых ускоряющих ветвей, как показывает первый опыт, не только не увеличивает, а, наоборот, скорее уменьшает кровяной ток, уменьшает сердечную работу. Этот факт повторялся почти постоянно и в первых наших манометрических опытах, описанных в диссертации. Не раз даже как в старых, так и в новых опытах раздражение чистых ускоряющих ветвей, особенно на ослабленных сердцах, вело к окончательной остановке сердца. Говоря короче, чистый ускоряющий нерв истощает сердце. Наоборот, усиливающий нерв не дает ничего подобного, указывающего на последовательное истощение сердца после периода усиленной работы. Наш второй опыт представляет яркий пример этого. Сердце. которое быстро шло к концу своей деятельности, вследствие раздражения усиливающего нерва, исполнило большее число ударов и весьма увеличенного размера. Раздражение было повторено четыре раза в продолжение 17 минут, причем в промежутках между раздражениями кровяной ток далеко не упадал до той величины, какую он представлял до первого раздражения усиливающего нерва. И кроме того, опыт был прерван нами самими в периоде вполне оправившейся деятельности сердца и при полном функционировании усиливающего нерва.
Описанные опыты с измерением кровяного тока в аорте заслуживают еще внимания и потому, что в них был совершенно устранен весь большой круг кровообращения, а следовательно исключена и возможность какого-нибудь случайного и побочного влияния состояния его сосудов на результат наших опытов.
Для завершения этих опытов над усиливающим нервом остается еще испробовать действие нерва на вполне изолированном (от обоих кругов) теплокровном сердце по способу, исполненному по моему предложению и под моим руководством прошлый год доктором Чистовичем. К этим опытам я надеюсь приступить в скором времени.
Ле Лейпцигские опыты имели для меще специальную важность и потому, что я получал таким образом случай воочию убедить профессора Людвига, что ранняя работа Вулдриджа из его лаборатории, пришедшая скорее к отрицательному результату относительно существования усиливающего нерва, была просто неудачной по постановке.
Все остальные нижеприводимые опыты сделаны в лаборатории профессора С. П. Боткина.
Оканчивая отдел о влиянии усиливающего нерва на давление и скорость движения крови, прибавлю еще, что путем манометрыческих опытов мною установлено действие усиливающего нерва и на собаках с невскрытой грудной полостью, т. е., следовательно, на совершенно нормальном сердце, а также указано существование усиливающего нерва и у кошек.