Страница 135 из 137
В самом деле, лишь малая часть замеченных явлений, фактов, намеков природы разрабатывается методически и планомерно научными исследованиями. Гораздо большее число пока лежит втуне, может быть, храня в себе возможности самых заманчивых взлетов науки. Привлечение внимания к этим или еще не использованным, или забытым возможностям — задача научно-фантастической литературы. Только в таком смысле поиска в стороне от главных линий научных исследований можно понимать “опережение” науки фантастикой.
Однако придется разочаровать писателей. Для того чтобы идти в научную фантастику этим путем, надо быть ученым, стоящим на переднем крае исследований, широкообразованным в области истории науки и накопленных ею фактов. Следовательно, надо работать сразу в двух областях, то есть находиться в наш век узких специализации в самом невыгодном положении.
Теперь, когда мы начали яснее представлять себе устройство мозга, работу мысли и памяти, мы подошли к раскрытию процесса отражения мира в сознании человека, так гениально предугаданного основоположниками марксистской диалектической философии. Тем же закономерностям подлежит, конечно, и процесс “фантазирования”. Поэтому, если писатели в своих фантастических предвидениях в самом деле опережает науку, то он может это сделать, лишь исходя из каких-то определенных познаний.
И чтобы не получилось повторных гениальных открытий, вроде вторичного открытия — дифференциального исчисления одесским сапожником в начале нашего века, познания писателя должны быть на уровне переднего края современной науки. Иными словами, это достижимо тогда, когда сам питатель ученый.
Вот почему научная фантастика и фантастика вообще не может состязаться с наукой в объяснении и овладении законами природы и общества. В этом смысле можно говорить о примате науки над фантазией.
ДВОЙСТВЕННОСТЬ ПРОЦЕССА РАЗВИТИЯ НАУКИ
Наука неоднородна и представляет собой процесс, развивающийся, как и все в мире, противоречиво.
Часть ученых, наделенных могучим и живым воображением, “фантазирует” в науке, двигается в ней как бы бросками. Другая часть, консервативная, аналитическая, движется в области открытии очень медленно, но прочно отвоевывая у природы неведомое. Такие ученые сдерживают и проверяют фантазирующих “скороходов”. Если бы соотношение обеих частей было равным, то мы имели бы диалектически сбалансированное противоречие и быстрое движение вперед. Однако консервативная часть ученых гораздо многочисленнее, особенно в науках описательных, где воображение меньше значит, чем в физике или математике.
По аналогии с механизмом наследственности сдерживание фантазирования в науке совершенно необходимо, для того чтобы наука не превратилась в бесформенную массу теоретических спекуляций, а сохранила свою сущность — проверку опытом, искусственное воспроизведение природных процессов и овладение ими.
Но в совершенно равной степени (и в этом диалектика развития науки) стимуляция научных фантазий определяет темп научного прогресса. Но только когда “фантазирующая” часть ученых обладает столь же высокой (и лучше, даже еще более высокой) “закалкой” серьезной подготовки и дисциплиной мышления, как и “тормозящая” консервативная часть.
Пока все же число подобных ученых в любом научном коллективе невелико, что и вызвало известное замечание Эйнштейна: “Воображение важнее, чем знание!” Следует поправить Эйнштейна, что хотя его воображение и привело к открытию фундаментального закона соотношения массы и энергии, частичное овладение этим явлением природы потребовало чудовищного труда миллионов людей и громадных материальных затрат, пока мы не пришли к созданию ядерной энергетики.
В бурном разрастании дерева науки есть и другая аналогия с природными процессами, именно с процессом органической эволюции. История развития жизни на Земле показывает нам неисчислимое множество различных ответвлений на пути общего усовершенствования и приспособления организма к физическим, фазовым условиям биосферы нашей планеты. Каждое из этих ответвлений в общем ходе эволюции становилось своеобразным тупиком, задержкой общего прогресса вследствие приспособления к местным и частным условиям существования.
Иными словами, разрешение бесчисленных противоречий, возникающих в ходе развития жизни, шло вначале путем частичного приспособления в данном месте и времени. Новое продвижение вперед на пути общего прогресса достигается новым, как бы обходным путем, ведущим не к приспособлению, а к преодолению местных, временных условий. Однако и оно при дальнейшем развитии обречено на новый “тупик”, пока не возникнет другой обход вновь возникшего противоречия.
Все великое “дерево” развития жизни демонстрирует Диалектический закон необходимости, проявляющийся через сумму случайностей. Необходимостью здесь являются общее усовершенствование организма, повышение его энергетики как биологической машины, усиление защитных устройств и увеличение долговечности. Случайностями — частные приспособления (частные для исторического пути огромной длительности). В ходе своего развития наука встречает также бесчисленное множество тупиков, не разрешимых для формально-логического, дедуктивного метода мышления. Эти “тупики” преодолеваются обходным, зачастую совершенно неожиданным путем, с помощью диалектического мышления, которое мы нередко путаем с индуктивным методом.
После обхода “тупика” вновь возникшая идея, теория, метод становятся ведущими, пока, логически продолженные и развитые, они не приходят к новому “тупику”. Часто преодоление нового тупика совершается путем возврата к старому, брошенному методу или гипотезе, которые на новом уровне достижений науки становятся опять ведущими — до очередного тупика. Описанный ход развития науки находится в полном соответствии с законами диалектики. Я остановился на нем лишь для наглядной иллюстрации того, Как много для прогресса науки значит “обходное” движение через смежные области знания или оставленные, ранее сочтенные невозможными пути.