Страница 82 из 84
— Баллисты готовы к бою, господин консул!
— Молодец, Федор Исаич! — Хвалю командора, не забывая напомнить, что я помню имена всех своих бойцов. — Приказ не забыл⁈ На легкие заряды не размениваемся! По сигналу вваливаем сразу тяжелыми!
Тот довольно щерится мне в ответ
— Нее! Как можно, господин консул!
Усмехнувшись, гоню Луну дальше к выстроенным шеренгам владимиро-суздальского полка.
Этих мужиков я помню еще по битве с литвой. Народ суровый и упертый. Их воевода тоже в первом ряду, и подъехав к нему, я говорю уже без тени улыбки.
— Скоро тьма ордынская попрет на вас, Стоян Жидиславич, так что вы уж держитесь!
Встретив мой взгляд, воевода огладил бороду, не снимая кольчужной варежки.
— Нам не привыкать! На том стояли и стоять будем!
— Добро! — Поднимаю взгляд и окидываю весь строй. — Помните мужики! За вами Земля русская! Ежели вы не сдюжите, то кто ж тогда сдюжит⁈
Суровые, бородатые лица ответили мне замороженной в их глазах решимостью, и я еще раз уверился в своей правоте.
«Все-таки верно я поступил, что владимирцев в первую линию поставил. Новгородцы, хоть и вооружены получше, но они народ порыва. Ватага! У них как пойдет, могут и горы свернуть, а могут и на мелочи споткнуться, а мне на передке нужно упорство. Вот такое как у этих мужиков, железное и непробиваемое!»
Разворачиваю кобылу в центр и скачу вдоль выстроенных фургонов и ротных порядков пикинеров и алебардщиков.
Думая взбодрить бойцов, ору во весь голос привычный клич.
— Твеерь!
— Твеерь! — Радостно ревет мне в ответ мне десять тысяч луженых глоток, и тут же этот рев подхватывает стоящее на левом фланге тверское ополчение.
— Твеерь!
Несется мне вслед, и я скачу, не останавливаясь. За своих я спокоен, там во всем видится привычные выкованные годами порядок и дисциплина.
Правлю кобылу к шеренгам тверского полка и останавливаюсь перед тысяцким.
— Ну как, Лугота Истомич, поджилки-то не дрожат⁈ — Поднимаю взгляд на строй. — Что скажете, тверичи⁈ Не тушуетесь⁈
Я знаю своих тверских, как облупленных, и ничто их не взбодрит лучше задетого самолюбия. Прищуренный взгляд Луготы только подтверждает мне это.
— Ты бы, Фрязин, за своими следил, а мы как-нибудь сами разберемся! Вот коли оступимся, тоды и спрашивай!
— Лады! — Скалюсь ему в ответ и вздыбливаю кобылу. — После победы посмотрим!
Отсюда скачу уже мимо конных порядков дружины Ярослава к месту своей оборудованной ставки. Она находится почти на вершине холма, так чтобы сигнальную мачту было видно отовсюду.
Осадив Луну, спрыгиваю на землю и бросаю поводья Прохору. Первый же взгляд на другую сторону равнины.
«Мать вашу…!» — Не удержавшись, мысленно крою монгол и всех их матерей.
Вся линия горизонта занята степными всадниками. Я знаю, они специально растянули строй, чтобы нам казалось, будто их неисчислимое множество. Эдакая психологическая атака, и надо сказать, впечатление действительно производит.
Не имей я точных данных о количестве монгольского войска, мог и задуматься. Но письмо Турсалана Хаши подтвердила мне и разведка. Три полных тумена, пять-шесть тысяч в отряде Неврюя, плюс дружина Александра около полутора тысяч, да еще войска Нижегородского и Муромского князей. Это тысячи полторы, в основном насильно набранной пехоты. Итого, по максимуму около тридцати девяти тысяч.
«А у меня, — мысленно прикидываю в очередной раз свои силы, — три полка моей пехоты, это без малого одиннадцать тысяч. Три тысячи владимирцев, две с половиной — тверской полк, около двух — новгородцы. Это — восемнадцать с половиной тысяч пехоты! А конницы⁈ Два полка конных стрелков — это тысяча. Столько же у князя Андрея. У всех союзных князей и того меньше — сотен семьсот. У Ярослав и Якуна чуть больше. Выходит, всего три с половиной тысячи. Не густо!»
— Двадцать две против тридцати девяти! — Тяжело вздохнув, гоню прочь мрачные мысли. — Зато у нас позиция превосходная и артиллерия! Так что еще неизвестно, чьи ставки выше!
От подсчетов меня отрывает голос Соболя.
— Вон смотри, как я и говорил. Слева у них воины этого, как его…
— Бельгутея! — Подсказываю ему имя монгольского темника.
— Во-во, его! — Поддакивает Ванька. — В центре Урянхадай, а с другого края Ширемун значит.
Молча киваю. Имена монгольских полководцев, которые Соболь так и не научился правильно выговаривать, я ему сам дал. Про них написал мне Турслан Хаши, а разведке Соболя нужно было только выяснить, кто и где движется. В обычае монгольского войска не перестраиваться перед битвой, чтобы не возникло путаницы. Все подразделения заранее распределяются так, чтобы к месту битвы выйти в предписанном порядке.
«Значит, три тумена в поле, — иронизирую про себя, — а главный злодей Неврюй, как водится, в засаде! Ладно! Пока все идет по плану, и это уже хорошо!»
Отрываю глаза от строящегося монгольского войска и, повернувшись назад, окидываю взглядом ставку и стоящий выше по холму мой личный резерв.
Калида, Соболь, десяток конных курьеров, чуть выше плотные шеренги пехотной бригады, а за развалинами Коломенского кремля скрыты от глаз два полка конных стрелков под командованием Куранбасы.
«Ну, вот и все! — Как бы делаю последнюю отметку. — С богом!»
Словно согласовав со мной начало, по всей равнине пронесся монгольский боевой клич.
— Уррааагх! — Грозный рев полетел по полю, отражаясь от лесной стены и обрушиваясь на русские полки.
«Нет, криком нас не испугаешь!» — Отмечаю, что в атаку пошла только первая волна, не больше трех тысяч.
Понятно, что это даже не атака, а скорее разведка боем, вдруг мы ничему не научились и так же, как когда-то на Калке, бросим в ответ всю свою конницу.
«Шишь вам!» — Злорадно наблюдаю за приближающейся линией всадников.