Страница 78 из 84
Часть 2 Глава 13
Июль 1252 года
Сидя в седле, смотрю с вершины холма вниз на дорогу, где бесконечной лентой движется войсковая колонна. Она ползет вокруг склона, пересекает по наведенному мосту голубую полоску реки и пропадает за поворотом, огибая высунувшийся в поле сосновый клин.
Рядом со мной вся моя небольшая свита. Калида и Куранбаса также молча смотрят вниз на проходящие войска, а вот за спиной я слышу негромкий треп моих полковников.
Скрипят длинные боевые фургоны, катятся вслед за ними лафеты баллист и повозки с пусковыми установками. Лес высоких пик сменяется вскинутыми на плечо алебардами и торчащими из-за спин арбалетами.
Если отбросить эти отличия, то в остальном все эти подразделения выглядят одинаково. Тут я добился полной стандартизации снаряжения. Длинный ниже колен тегиляй из плотного, простеганного войлока и льняной ткани в несколько слоев. На голове и плечах кольчужный койф, поверху железный или бронзовый шлем. Наплечники, наручи и налокотники по большей части уже из железа. Поножи только у пикинеров и алебардщиков, на стрелках я решил сэкономить по мелочи. Эта защита показала себя достаточно эффективной и в тоже время недорогой, позволяющей мне облачить в нее всю мою пехоту и конницу.
Мимо меня проходит рота за ротой, бригада за бригадой. Обгоняя их и поднимая клубы пыли, проносятся кавалерийские сотни. Это торопятся запоздавшие отряды Андрея Старицкого и Жидислава Ингваревича Бежецкого. Княжеские дружины остальных князей Союза идут западнее через Ржев и Вязьму прямо на Москву, не заходя в Тверь.
Все русское войско движется к Коломне с трех сторон. Мои бригады и Тверское ополчение с севера, Великокняжеские полки с востока, а Смоленские и Полоцкие дружины с запада. Встретить Орду у Коломны — это мое выстраданное решение. С величайшим трудом я продавил его на совете с Великим князем Андреем и в княжей палате Союза городов. Протащил сквозь Тверскую боярскую думу и собрание Новгородской господы!
Подумав об это, я вспомнил, как приехал во Владимир в декабре прошлого года. Требовалось решить массу насущных вопросов по совместным действиям. Это был не первый совет с Великим князем и его воеводами, и я уже был морально готов к тому, что подобное мероприятие потребует от меня немереного терпения и выдержки. На всех предыдущих собраниях каждое мое предложение встречалось в штыки, к каждому слову цеплялись и встречали недоверием. Иногда у меня даже складывалось впечатление, что это не я предлагаю руку помощи князю Андрею, а совсем наоборот. Этот самоубийственно-негативный настрой Владимирских бояр меня сильно удивлял, и сознаюсь, порой я даже задавался вопросом, а так ли уж мне нужен Владимирский князь и его полки. Может лучше взять всю ношу на свои плечи, чем толкать вперед тех, кто воевать не хочет. Если бы дело касалось только военного аспекта, то, наверное, я бы плюнул и послал их к черту, но меня останавливало понимание, что без этих твердолобых бояр и их мягкотелого князя придать грядущему столкновению с Ордой общерусский характер вряд ли удастся. Не поднимутся новгородцы, не решатся встать против хана союзные князья, и даже тверской городовой полк не захочет покидать стен Твери. А действительно зачем⁈ Ведь монголы идут разбираться с Владимирским князем, нам-то зачем соваться⁈ Ну посадят Александра вместо Андрея, ну разграбят в очередной раз Низовские земли, ведь не нас же!
К моему великому сожалению, князь Святослав Всеволодович, с кем мы вместе стояли под Зубцовым, уже слег от болезни, и я знал, что в начале февраля он умрет. Это была большая и крайне несвоевременная утрата. Этот спокойный, очень разумный и уравновешенный человек мог бы повлиять на своего племянника. Ему и все Владимиро-Суздальское войско можно было спокойно доверить, но увы, не срослось!
В общем, когда я вошел под низкие своды боярской палаты, то почувствовал, словно я откатился лет на десять назад. Длинная лавка вдоль стены, собольи шубы, бобровые воротники и горлатные шапки. Торчащие лопатой бороды, а из-под насупленных бровей смотрят на меня недоверчиво-придирчивые глаза.
Я уже немного отвык от такого. В Твери у меня шубы на заседания носят только самые отмороженные, а так в моде уже давно аккуратно стриженые бороды и расшитые золотом кафтаны.
Ну да ладно, это далеко не самая большая проблема. Я приехал, дабы убедить Андрея по весне выдвинуться на юг и встретить врага у Коломны. Место там мне хорошо знакомо по январю тридцать восьмого года, и честно скажу, лучшего и искать не надо.
Так я им и заявил.
— Если встанем у Коломны, то перекроем Орде путь как к Твери, так и к Владимиру.
Тут сразу и началось.
— Вот почему он тут! Хочет нашими спинами Тверь свою прикрыть! — Вскочил Акинфий Ворон и развернулся даже не к князю, а к боярам. — Почто нам людей гнать на юг, Коломну Рязанскую защищать! Рязанщина вся и так в разорении стоит!
Бояре поддакивающе загудели, и тут я понял, на какую кнопку надо жать. Встретив глаза Андрея, вцепляюсь в них взглядом.
— А что, князь! Давно ли Ворон так высоко взлетел, что стал указывать тебе что делать и какие решения принимать⁈
В глубине глаз Великого князя блеснула злая искра.
— Чем выше взлетел, тем больнее падать! — Произнес он так, что его услышали даже на дальнем конце лавки.
Бояре затихли, а я уже понял, куда надо давить, и продолжил.
— Бояре твои за животы свои и добро радеют и не понимают, что ты не просто князь Владимирский, ты Великий князь и старший в роду. На тебя все смотрят! Коли ты только за свой угол встанешь, так и остальные. Каждый за свой кусок тока будет драться!
На лицо Андрея легли жесткие складки, и я догадался, что попал в цель. В полной тишине мои слова упали, как последняя капля.
— Поход на Коломну покажет тебе, кто из родни твоей готов за право твое постоять, а кто не прочь и Александра дождаться!
Этот мой, вроде бы, нехитрый довод сразу же поменял настрой Великого князя. Уступать старшему брату он не собирался.
Крики на дороге возвращают меня из воспоминаний, и я вижу, как один из фургонов, перекосившись набок, остановился, блокируя всю колонну прямо перед мостом.
Болтовня у меня за спиной разом стихла, и повернув голову к полковникам, я задаю короткий вопрос.
— Чей⁈ — Голос мой спокойный, но парни знают, что это еще ничего не значит, и Ерш, немного замявшись, признается.
— Мой это! Третья бригада!