Страница 73 из 84
— Раз! Время пошло, Жидислав! Когда я загну десятый палец, тебя будет уже не спасти. Два! Три!
От ужаса подбородок князя затрясся, и он выдавил из себя.
— Мстислав Торопецкий…
На следующем имени он споткнулся, и я загнул еще палец.
Четыре! Пять!
— Василий Сухой, Всеволод Святославич Смоленский! — Лихорадочно заторопился князь, но я неумолимо продолжаю.
— Шесть! Семь!
— Ярослав! Еще Ярослав Всеволодович! — Истерично выкрикнул Жидислав, и я понял, что это все.
Бросаю ему спасительную бутылочку, и тот, срывая трясущимися руками пробку, жадно высасывает все без остатка.
Смотрю на его дергающийся кадык, и мне становится немного жаль старика. Конечно, никакой это был не яд и не противоядие. Просто горький настой трав, но говорить князю об этом я не собираюсь. Я не садист, и мучения даже нравственные мне удовольствия не доставляют. Жесткие условия заставляют меня действовать жестко, но не более того. Сказать старику сейчас, что его обманули, взяли на понт, по-моему, уже чересчур.
Отвожу взгляд от Жидислава и думаю о том, что сбылись самые худшие мои опасения.
«Он назвал пятерых! Значит завтра за выдвижение Александра проголосуют пятеро из девяти членов палаты. Это большинство, и он сможет выставить свою кандидатуру против моей. Конечно, это далеко не победа, но это неминуемый раскол с неизвестным результатом. Мне это надо⁈ Нет! Значит нужно действовать на упреждение!»
Приемная горница в кремле. Я сижу на лавке и жду. Ярослав уже спит, но у меня особое право приходить в любое время, и все слуги в тереме это знают, и потому вопросов не задают.
Вышел ближний княжий слуга Афанасий и, выслушав мое желание увидеться с князем прямо сейчас, тяжело вздохнул. Хотел что-то спросить, но еще раз глянув на меня, понял, что ответа не будет, и ушел докладывать Ярославу.
Ждать пришлось долго. Прошло не менее получаса, прежде чем я услышал шаркающие шаги. Вскоре появился Афанасий со свечой в руке и поставил ее на стол. За ним вошел Ярослав. Его взгляд красноречивее слов прокричал — какого черта⁈
Выждав, пока слуга закроет за собой дверь, я обратился к князю.
— Прошу тебя, княже, не суди меня строго, но дела таковы, что утром может быть уже слишком поздно.
— Хорошо, я слушаю тебя, консул. — Он плотнее закутался в парчовый халат и присел на лавку.
Я же остался стоять и, глядя князю прямо в глаза, начал говорить.
— Я не буду тебя, княже, ни в чем убеждать, или отговаривать. Ты князь, и тебе лишь одному решать, как поступить. Я лишь расскажу тебе одну притчу.
Ярослав не отводит глаз и не удивляется. Мы оба понимает, о чем идет речь.
Секундная пауза, и я продолжаю:
— Будучи уже на смертном одре, один очень знаменитый император завещал свою корону младшему сыну Андрею. Его главный советник и душеприказчик удивленно переспросил его, почему Андрею, ведь твой старший сын Александр. Он и силен, и красив, и превосходный воин. Армия любит его и готова идти за ним в новые славные походы.
Выслушав своего помощника, император грустно улыбнулся и ответил. Вчера я видел, как каменотес набирал в мешок камни. Он хотел унести как можно больше, но мешок лопнул, и все камни высыпались на землю. Глядя на него тогда, меня озарило прозрение. Я всю жизнь воевал и покорил пол мира, а теперь пришла пора подумать, как эту ношу удержать.
Я замолкаю, а Ярослав, поднявшись, задает всего один вопрос.
— Это все?
Наши глаза встречаются, и я вижу, что мы поняли друг друга. Склоняю голову в почтительном поклоне.
— Да, это все, что я хотел сказать тебе, князь!
Ни слова больше не говоря, Ярослав уходит, оставляя меня с надеждой, что мне таки удалось его убедить.
Над Тверью уже стоит глубокая ночь, и цоканье копыт наших лошадей разносится по улицам гулким эхом.
— Этот! — Остановив коня у дубовых ворот, Калида ткнул в них камчой. — Это терем Смоленского князя.
Оценив высокий забор и торчащие из-за него черепичные крыши, усмехаюсь.
— Обстоятельно отстроился князь Всеволод в Твери! Видно, что человек наперед смотрит.
Куранбаса скалится мне в ответ, а Калида, спрыгнув с коня, гулко стучит в ворота. Из-за забора тут же яростно забрехали собаки, и вскоре в приоткрытой калитке показалось заспанное лицо.
— Кто⁈ Чего надо⁈
Вижу, Калида хочет повторить уже раз использованный аргумент, и опережаю его.
— Скажи Всеволоду Святославичу, что консул хочет поговорить с ним прямо сейчас.
Калитка вновь захлопнулась, а вскоре в оконце на втором этаже загорелся свет. Еще через пять минут послышалась вспыхнувшая в доме суета, и ворота распахнулись.
Оставляю своих друзей у крыльца и захожу в дом один. Дворовый ведет меня через коридор и отворяет передо мной дверь в горницу.
Оттуда лучится яркий свет, и слышится знакомый голос.
— Заходи, консул, уж коли пришел!
Делаю шаг через порог и вижу сидящего на лавке Всеволода. Поверх ночной рубахи он успел накинуть кафтан и даже сунуть босые ноги в сапоги.
— Рад тебя видеть, князь! — Склоняю голову в поклоне, а Всеволод тяжело вздыхает.
— Не скажу тебе того же, консул! Ночь-полночь, а ты как тать в темноте бродишь⁈ Что за спешка такая⁈
Не обращая внимания на его бурчание, изображаю на лице участливую серьезность.
— Да вот тороплюсь от ошибки тебя уберечь, князь!
По тому как взлетели вверх косматые брови хозяина дома, понимаю, что он уже догадался, по какому поводу я примчался среди ночи.
— Это что ж за беда такая, из-за которой сам консул Твери не спит⁈ — Князь пытается бравировать, но я вижу, что он на взводе, и хожу сразу с козырей.
— Кому беда, а кому может и нет! Я тебе сейчас слово свое скажу, а ты можешь не отвечать. Просто выслушай и не перебивай!
Мы смотрим друг на друга глаза в глаза, и я начинаю так, словно пролог уже сказан.
— Ярослав Всеволович завтра брата не поддержит! Жидислав Старый тоже! Как впрочем и Мстислав Хмурый. — Говорю твердо и убедительно, хотя ни в чем не уверен. Знаю только, что проверить мои слова Всеволод уже не успеет, и играю на этом.