Стрелок

Я скольжу вперёд, выкладываясь по полной, улавливаю дыхание смерти позади и поспешно пытаюсь придумать какой-то план. Взлететь по стене наверх? А дальше что? Попытаться оторваться? Как?

Окно!

Как такового окна уже нет, стекло вынесло в момент детонации моих ракет, но сам оконный проём, покрытый копотью и сажей, до сих пор стоит. Искры почти догнали меня, поэтому времени на дальнейшие размышления не остаётся. Доверившись чутью, я ныряю в отверстие. Прямо в воздухе пытаюсь сгруппироваться, чтобы не зацепиться за края проёма ни башкой, ни ногами.

Я влетаю внутрь постройки, ровно туда, куда ухнули все засевшие на крыше враги, а позади меня задорно свистит безносая. Стена за моей спиной не взрывается. Каменная кладка обращается трухлявой пылью в десятке мест. Впереди появляются обломки арматуры, досок и куски крыши.

Слева вблизи замечаю раненого зориксианца, чьи лепестки на голове оторвало, открывая истекающую кровью плоть. Он привалился спиной к груде камней и вкалывает себе целебную смесь. Гирлянда чьих-то внутренностей свисает с разрушенной колонны в ближнем углу. Справа у дальней стены копошится двемши, пытаясь достать из обломков своего окровавленного товарища. Прямо на моём пути вырастает ещё один головастик с чем-то, что похоже на автомат с барабанным магазином.

Прежде, чем он вскидывает оружие и открывает огонь, улыбчивая старуха с косой догоняет меня и даёт дружеский пинок под зад. Багровые мошки опасности, горевшие всё это время, на миг полыхают ослепительно-ярко.

Пытаюсь увернуться и краем глаза цепляю, как две фиолетовые искры вместо спины прошивают совсем иные места. Секундная вспышка энергии, и сознание почти меркнет. Массив туманности, мой кинетический щит, не успевает даже вякнуть, его мгновенно пробивает насквозь. Левый бок и всю правую руку от плеча и ниже растягивает на атомы. Боль такая, что хочется откусить себе язык и захлебнуться кровью.

Тело как-то реагирует на атаку и неминуемую опасность, но в течение нескольких секунд перед глазами стоит только алая пелена. Собственный пронзительный крик мешает ориентироваться в пространстве и распознать новую угрозу. Укол не регистрирую, лишь его болеутоляющий эффект. Мягкая волна проносится от шеи к ногам, и багровая дымка рассеивается.

Каким-то образом я до сих пор стою на ногах, более того, двигаюсь вперёд и наискосок, обходя по краю автоматчика. Он торопливо разворачивается вслед за мной и стреляет.

Войд, это грёбаный Войд. Как он нахрен выжил?

Его оружие уже стучит, выбрасывая вовне свои боеприпасы. Противник запаздывает. Эскадиевые иглы чуть длиннее пальца, а автомат стреляет именно ими, с глухим звуком впиваются в стену разрушенного здания. Там, где меня нет, вот уже как две-три секунды.

Пытаюсь выхватить револьвер правой рукой и понимаю, что её нет. Совсем. Обрубок плеча заканчивается короткой культёй в растрескавшейся броне. Металл, будто пролежал сотни лет, пока не истлел. Ничуть не лучше ситуация с левого бока. Вижу борозду, где пурпурная искра пробила доспех, дезинтегрировала часть рёбер, почку, селезёнку и кусок желудка. То, что я до сих пор стою на ногах, а не вырубился от болевого шока — это целиком заслуга высокой Стойкости, Хладнокровия и Выносливости.

Эффект от шприца постепенно затухает, зато Динамическая регенерация только начинает набирать обороты. Чувствую те сами «всплески», обещанные мне описанием способности. Это похоже на равномерное биение сердца. Ц-ц-удар! Ц-ц-удар! Каждый такой удар сопровождается всплеском живительной энергии. Не вижу, но ощущаю, как останавливается кровотечение, как жгуты жил, мышц и сухожилий стягиваются друг с другом, как медленно, но верно нарастают рёбра.

Обмудок-Войд, оскалившись пастью полной тонких длинных зубов, ведёт автоматом вслед за мной, оставляя в стене ровный частокол эскадиевых кольев. Он уверен, что вот-вот запишет раненного Кваза на свой счёт, но я шутить не в настроении.

Одним Глайдом пролетаю под вскинутым оружием, а за мной остаётся кровавая колея. На такой скорости лезвие на обухе топора пробивает вражеский нагрудник, как фольгу, выпускает Войду кишки и с чавканьем покидает свою уютную тёплую норку. Двемши только-только регистрирует дикую боль, открывает рот для крика, а полумесяц томагавка уже врубается ему за ухом с диким хрустом.

Вновь фиксирую предупреждение об опасности, перехватываю топорищем горло врага и с силой дёргаю его вправо, закрываясь от неизвестной угрозы. Зориксианец с оторванными лепестками на башке выбросил в мою сторону кипящий сгусток белоснежной энергии. Уже-не-очень-живой-щит принимает аркану в себя — его нутро выгорает, оставляя оплывший костяк.

А я перестаю играть честно.

Сдвоенные Струны Пустоты на такой дистанции рассекают мертвеца от пяток до макушки, пластают живчика-зориксианца, каменные обломки, стену позади и уносятся прочь.

Помня о последней паре выживших бойцов, резко смещаюсь в сторону, поворачиваюсь к ним и усилием останавливаю готовую сорваться смертоносную способность. Тот Кваз, что пытался раскопать собрата валяется со стрелой в виске, а его контуженный напарник догорает под фокусированным потоком пламени Гидеона. Увы, тоже Войд, а то Пиромант мог бы получить заветный ранг.

— Тай? Бекка? — вместо нормального голоса изо рта вырывается какое-то хриплое карканье.

— О боже! — всплёскивает руками заглянувшая внутрь помещения Нако и бросается ко мне, доставая на ходу новый шприц.

— В порядке, — привалившись к разрушенной колонне, выдыхаю я.

— Даже не начинай! — шипит полицейская, вкалывая новый целебный коктейль.

— Тай пошёл на прорыв, — отвечает Мэтт. — Там ещё один очаг сопротивления обнаружили. — Девора прикрывает его и ребят Хаджара.

— Пошли, поможем им.

— Но!.. — вскидывается Иктоми.

— Не спорь, — командую тоном, не оставляющим места для возражения.

Машинально подхватываю валяющийся чуть в стороне игольчатый автомат и прячу в кольцо.

— Нако, прикрываешь Мэтта. Работаете издали.

— А?..

— Я тоже. Не кучкуемся.

Чувствуя, как с каждым шагом приходит в себя тело, выбираюсь на улицу и ищу ближайшую высокую постройку. Таковая обнаруживается в полусотне метров на другой стороне улицы. Трёхэтажный дом с симпатичной террасой на крыше.

Только сейчас чирикает восстановившийся кинетический щит.

Пересекаю дорогу и подобравшись к стене, активирую Глайд. За один миг меня возносит на самый верх. Приземлившись на террасу, фокусирую внимание на шуме стрельбы. Его источник в нескольких сотнях метрах на запад. Торопливо вытаскиваю левой рукой винтовку и бегу к краю крыши, выходящему на ту сторону.

Серое Веретено даже без правой ладони можно было бы положить на сгиб локтя, да только тот до сих пор не отрос. Поэтому приходится опустить ствол винтовки на деревянные перила ограждения. В любом случае, на этой позиции я долго не задержусь.

Приникнув в окуляру, высматриваю картину боя. В нескольких местах замечаю вражеские мёртвые тела. Тай активно рубится с каким-то крепким малым, вокруг которого скачет тройка металлических зверей. Активно мешают Николаю, прыгают на него, клацая зубами, пытаются свалить и ухватить за руки-ноги.

В другой точке Ребекка долбит по мозгам девушке-двемши, но та стойко принимает чужие атаки и хлещет барьер Саванта плетью из чистой рубиновой энергии. Какая-то способность.

В конце улочки Сардар и его товарищ еле-еле вдвоём сдерживают одного накачанного Кваза с парными топорами.

Ловлю раздутую макушку новой подружки Деворы в прицел, прожимаю свой типичный набор усилений, и всаживаю двенадцать пуль — четыре Дуплета — прямо в яблочко. О барьер врага они стучат одним сплошным потоком с миллисекундной задержкой. Двемши пытается шустро сместиться, но я беру упреждение, и последние три пули ловят её на полушаге. Фонтан мозгов окрашивает ближайшую стену, и коза валится, как подкошенная.

Веду стволом к нашим союзничкам. Вражеский Кваз уже замахивается топором на того жадного типа с козлиной бородкой, что хотел побольше трофеев, когда я кладу свежий магазин прямо в цель. Шершни жалят громилу в глаз, и, покачнувшись, он заваливается на спину.