Страница 61 из 85
Кирилл услышал шаги Илоны, но у двери она остановилась. Перед его мысленным взором возник балетный класс и грозный окрик преподавателя начинающим танцовщикам: «Выпрямили спины, втянули животы, подтянули ягодицы! И… раз… два… три…»
Вот так и Илона, задержавшись перед дверью, выпрямила спину, подтянула живот, ягодицы и, пробормотав: «Раз-два-три», изящной походкой вошла в комнату с подносом в руках.
Поставила его на столик, улыбнулась гостю, разлила кофе. Мелентьев наблюдал за ней со странным двойственным чувством: все ее движения были красивы, но настолько ненатуральны, что порой казались карикатурными…
Тонкие струйки пара проплывали перед Кириллом, словно упрашивая пригубить изысканный напиток. Он взял золотистую фарфоровую чашку и сделал глоток.
— Великолепно!
— Меня научили этому рецепту в Сирии.
— Никогда не бывал!
— А я там с мужем прожила почти год! — уточнила она. — Вообще, мы с ним много путешествовали… Почти всю Европу объездили. Жили в Риме, Париже, Лондоне… Сейчас опять собираемся на несколько лет в Женеву.
— Если не ошибаюсь, до замужества вы были заместителем главного редактора журнала «Огни Москвы»?
— Совершенно верно.
— Вы не жалеете, что, выйдя замуж, были вынуждены оставить редакцию?
— Никаких сожалений по этому поводу я не испытывала! Вообразите на минуту, если сможете, застойные времена…
— Возникает ассоциация со спертым воздухом!
— Точно! А Европа — это неограниченное воздушное пространство! Это была другая планета… Так что скучать по пыльному кабинету мне было недосуг. Потом, как говорится, времена круто изменились… Однако, к счастью, новое начальство по достоинству, что бывает очень редко, оценило бескомпромиссность Эдуарда. В то время, как большинство тележурналистов застойной эпохи были отправлены кто на пенсию, кто на другую работу, Эдика назначили руководителем отделения в Париже. — Заметив опустевшую чашку детектива, Илона, сверкнув массивным золотым браслетом, потянулась к кофейнику. — Еще? — метнула она из-под челки острый взгляд на Кирилла.
— С удовольствием!
— А насчет моей карьеры… — продолжила она, — что о ней жалеть? Уверена, после всех преобразований, может, меня и назначили бы главным редактором, да все равно через год-другой сняли бы! Вы же сами видите, какая идет чехарда во всех редакциях. И потом, — она вынула из пачки темно-коричневую сигарету. Кирилл поднес зажигалку. — И потом, — выдыхая струйку дыма, задумчиво проговорила она, — для женщины, как не крути, не убегай, не отвергай… главное в жизни — замужество. Ну, есть, конечно, исключения, — неопределенно взмахнула она кистью руки. — Однако, как оказалось, я к ним не принадлежу. Поэтому очень довольна, что в свое время вышла замуж. Ну, что такое женщина в сорок лет без мужа? — вопросительно пожала она плечами. — Бывшие любовники, поднакачав мышцы живота в спортклубах, бегают за молоденькими. Новые любовники — либо неудачники за пятьдесят, стремящиеся устроиться за спиной обеспеченной женщины, либо молодые, которым нужна финансовая поддержка. Есть, конечно, «антиквары», — рассмеялась она, явно поддразнивая Кирилла. — Их я сравниваю с любителями старинных, хорошо отреставрированных автомобилей. Они вступают в серьезные отношения с женщинами за сорок, но к ним я отношусь с долей непонимания и даже какой-то брезгливой недоверчивости.
Кирилл улыбался. Он не скрывал удовольствия от спектакля, разыгрываемого специально для него одной из заметных женщин столичного бомонда Илоной Крыловой.
«Очаровательно! С претензией на утонченную грусть и философское отношение к возрасту… Но только с претензией! Ей хочется моего возмущения, горячего прикосновения к руке в попытке убедить, что она-то молода и хороша собою… Дама явно скучает и дает это понять. — Кирилл оценивающе оглядел ее. — Если под костюмом окажется упругое, пахнущее свежестью от «LANCOME» тело, то… разве я против?»
Мелентьев встал, зашел за спинку кресла и сжал плечи Илоны. Она не ожидала такого броска, да и хотела, как ей казалось, другого. Комплиментов от синеглазого молодого человека, поцелуя в запястья рук, предложения встретиться… А потом… ну, может быть… А, может, и нет!
Но Кирилл уже вынул ее из кресла. Илона растерянно смотрела на него. Чувство достоинства замужней дамы совершенно невовремя, как она понимала, вдруг заговорило в ней. Она уже довольно резко дернула плечом, чтобы освободиться от захвата, как губы Кирилла коснулись ее шеи… Все поплыло перед глазами… Она пыталась что-то произнести, но с ее губ сорвался только тихий протяжный стон.
Мелентьев подхватил ее и, выйдя в коридор, безошибочно нашел дверь спальни. Его забавлял ее ужас и усилившееся постанывание: «На супружеской постели! На освященном верностью месте! Никогда!» Он положил ее и рассмеялся. «Судя по твоим голодным глазам, муж все время отговаривается работой. И уж, конечно, не раз в твое отсутствие заставлял вздрагивать застоявшуюся, заплесневевшую супружескую кровать от озорного адюльтера».
Илона думала, что просто возненавидит себя за минутную слабость, но, постепенно приходя в себя, она ощутила наслаждение и радость от того, что так легко поддалась безумию. Она прижалась к Кириллу и принялась осыпать его бесчисленными поцелуями…
Кирилл потянулся и, скользнув рукой по ее спине, сказал:
— Неплохо бы еще кофе!
Она подскочила, накинула пеньюар и помчалась исполнять его желание.
Когда Мелентьев вышел в гостиную, то нашел сверкающую улыбкой Илону и накрытый стол, на котором кофе отводилась лишь скромная роль десерта.
— И когда же в Женеву? — лакомясь канапе с паюсной икрой, уточнил детектив.
— Скоро! Через два месяца! — ответила Илона и озорно рассмеялась.
«Прямо на глазах похорошела! — не мог не отметить Кирилл. — Больше двадцати пяти и не дашь. Глянец светского приличия ей явно не к лицу. Она загнала свою живость и стала эффектно бесцветной. На таких смотрят, но не хотят!»
— И давно так разъезжаете с мужем?
— Лет десять.
— Да! — словно припомнил Мелентьев. — Эдуард ведь до тебя был женат?
— Осведомлен! — кокетливо изогнула губы Илона.
— Профессия!
— Я не в претензии!
— Мне говорили, его первая жена была твоей подругой?
— Мир не без добрых людей, — иронично усмехнулась Крылова. — Да, мы были дружны с Галиной.
— И в аварию попали вместе? — заметив ее недовольный взгляд, детектив как можно более беспечно добавил: — Говорят!
— Да, вместе! — сухо бросила она, поднялась с кресла и вышла.
Вернулась с бутылкой минеральной воды.
— Послушай, почему тебя это интересует? — строго посмотрела она на Мелентьева. — Разве это имеет отношение к убийству Жаклин? Или…
— Вот именно, или! — рассмеялся Кирилл и взял из ее рук бутылку. — Садись! Просто мне хотелось узнать немного о тебе.
Илона пожала плечами, но взгляд ее просветлел.
— Знаешь, как бывает, дружили вместе Галина, Эдик, я и мой тогдашний друг. Поехали на уик-энд за город… и тут случилась эта нелепейшая авария. Вину почему-то свалили на Эдика. Он был в трансе. Галина умерла в сельской больнице от потери крови… Я пыталась помочь… — Илона запнулась от тяжелого воспоминания. — Нашла хорошего адвоката, и все стало на свои места. Ведь если бы Эдик был виноват, погибли бы все, находившиеся в машине, а не одна Галя. Грузовик вильнул и врезался в кабину прямо с ее стороны… Эдик был ужасно подавлен смертью Галины. А тут следствие, угроза быть осужденным, конец карьере… Я должна была поддержать его, быть рядом. Так мы и остались вместе.
— Кстати, как я могу увидеть Эдуарда?
— Зачем? — удивилась Илона.
— Ты забыла, что я детектив, который ведет расследование, — поцеловал ее в запястье Кирилл.
— Действительно, забыла, чему обязана радости встречи с тобой. И это единственное, за что я могу быть благодарной Жаклин.
— Кстати, ты хоть отдаленно представляла, что собиралась написать о тебе и твоем муже Рахманина?
— Думаю, она написала бы что-то о бывших увлечениях Эдуарда и не преминула бы намекнуть, что он в свое время, был без ума от нее… А обо мне? — Илона постукивала красным ноготком по подлокотнику кресла. — Наверное, тоже о каких-нибудь давних романах…