Страница 37 из 85
— Я тебе обещаю все выяснить. А пока жду ответа!
Ее ресницы дрогнули.
— Какого?
Кирилл усмехнулся.
— Где и с кем ты была вчера вечером?
— А! Это! — в свою очередь усмехнулась она. — Но ведь я уже ответила капитану.
— Мне бы хотелось услышать исчерпывающий ответ.
— Пожалуйста! Только мне придется повторить то же самое: вчера вечером я была дома, одна! Надо же! — всплеснула она руками. — Каждый вечер я бываю куда-то приглашена, а именно вчера осталась дома. Чувствовала себя отвратительно…
— Кто может подтвердить?
— Никто!
— А горничная, телохранитель? — с тонкой усмешкой подсказал ей детектив.
Светлана игриво покачала головой и ответила:
— Нет! Как ты заметил, квартира большая. Комната горничной в противоположном конце от выхода. Комната охранника — рядом, но вполне можно выйти, чтобы он не заметил. Так что если я скажу, что они могли бы подтвердить мое алиби, ты все равно не поверишь.
— Значит, ты ввела капитана в заблуждение?
— Ах, оставь! — Светлана поднялась и взяла с тумбочки сигареты.
— Но неужели ты допускаешь мысль, — обернулась она к Мелентьеву, — что я могла убить Жаклин? Зачем бы тогда я пускала ее на свою дачу? Ведь я не смогу после этого жить на ней, и продать ее будет практически невозможно! Дом, где произошло убийство! — поежилась она.
«Что для тебя какая-та дача! — мысленно возразил ей сыщик. — Ты таких дач можешь штук сто купить и не заметить».
— Наоборот, это даже привлечет покупателей, которые предпочитают дома с хорошей родословной, — заметил он.
Светлана досадливо поморщилась.
— А предположений, кто бы мог убить Рахманину, у тебя, конечно, нет?
— Угадал! — сверкнули в улыбке ее безукоризненные зубы.
Она села на диван и жестом пригласила Мелентьева подсесть к ней. Диван был маленький, и их колени соприкоснулись.
— Вообще-то, я — невезучая женщина, — вздохнула Светлана.
— Действительно! — устремив на нее искрящийся насмешкой взгляд, охотно согласился Кирилл.
— Да-да! Не иронизируй! Я вышла замуж за человека на тридцать лет старше меня. И семь лет была вынуждена вести почти монашеский образ жизни. Нет, он не был импотентом, боже упаси, но мне было двадцать два, а ему пятьдесят два. Он имел отличную форму для своего возраста, но не для моего! Изредка приезжал Олег. Обычно мы встречались с ним в Париже. Но я всякий раз ужасно боялась. Ведь если бы муж узнал, что я ему изменяю, он бы тут же развелся. А мне, вкусившей жизнь с миллионером, другая была бы уже невыносимой. Так что получать удовольствие от близости с Олегом, какое я получала раньше, у меня не выходило. Я ни на минуту не могла забыть о грозящей мне опасности. Став вдовой, я была вынуждена еще целый год хранить верность своему супругу, чтобы не возникло недоразумений со вступлением в наследство. Мало ли что… И вот, когда я, наконец, получив свободу и деньги, приехала к своему возлюбленному, его буквально через несколько дней убивают… — ее зеленые глаза затуманились, она опустила голову, пытаясь отогнать подступившие слезы.
— Прости за любопытство, — мягко произнес Кирилл, — вы с Олегом не собирались пожениться?
— Нет! Потому что того уже не было… Причем ни разу…
— Чего не было?
— Того отрыва от действительности…
Она взяла с нижней полки столика бутылку виски и налила себе еще.
— Страшно! Нелепо до ужаса! — устремив неподвижный взгляд в угол комнаты, тихим голосом говорила она. — Олег — сильный, яркий, безжалостный, талантливый на грани гениальности… убит! Погиб! Я опять одна! — Она медленно перевела свой взгляд на Кирилла и тяжело усмехнулась: — Я с тобой откровенна, как с врачом или духовником…
— С детективом следует быть откровенной, — иронически и в то же время нравоучительно заметил Мелентьев. — Только никто не хочет!
Светлана повернулась к нему всем телом.
— Я! Я хочу быть откровенной: мне плохо… очень плохо… — прошептала она. Поднялась и движением руки подняла Кирилла.
— Что же делать? — глядя ему в глаза, спросила она. — Что же делать, если мы так зависимы друг от друга? Бежим от этой зависимости и не можем без нее!
Изящная рука скользнула по темным волосам Мелентьева.
— Мне нужно забыться… оторваться от действительности… Как раньше… с Олегом… Поможешь? — ласково и насмешливо сверкнули зеленые глаза, а губы осторожно, словно пробуя что-то неизведанное, коснулись губ Кирилла. Слегка отклонившись, полуприкрыв веки, она распознавала новый вкус… Улыбнулась. И продолжила поцелуй.
Кирилл понял, что просто обязан помочь бедной женщине. Вырвать ее из действительности. Хотя была опасность, что вырвать так просто, может, и не удастся… Слишком, по-видимому, тяжело отрывалась мадам от земли.
Кровать в спальне, как и вся обстановка, тоже оказалась антикварной.
— У меня такое ощущение, что мы занимаемся любовью в музее, — пробормотал он.
Светлана рассмеялась.
— Пусть экскурсанты нам позавидуют!
Экскурсантам действительно оказалось чему завидовать.
— Не провожай! — взглянув на нее, улыбнулся сыщик и вышел из спальни, а она все лежала на кровати, будучи не в состоянии двинуть даже рукой.
Мелентьев же, выехав за пределы мини-городка, притаился с другой стороны ограды. Как он и ожидал, минут через двадцать появился водитель мадам Ферри, сел в машину и направился к Маргарите Метляковой, то ли родственнице, то ли близкой подруге Жаклин Рахманиной.
Телефонная трубка выскользнула из руки Валерии. Несколько минут она находилась в состоянии шока, устремив глаза в одну точку. Потом шумно вздохнула и с трудом добралась до дивана. Сердце бешено колотилось. Она положила руку на грудь, тщетно пытаясь унять его.
— Как все быстро! Неожиданно! — еще не отдавая себе полностью отчета в произошедшем, прошептала Валерия.
И вдруг страх накинул на нее свою холодную, липкую сеть.
— Господи, господи… — быстро задвигались ее губы. — Я же соучастница убийства!
Она непроизвольно оглянулась по сторонам и зажала рот рукой.
«Что же теперь делать? Номер ячейки! — Валерия бросилась в прихожую и достала из сумки клочок бумаги с цифрами. — Срочно! Срочно нужно расплатиться с Виктором, чтобы он не звонил, не искал, не угрожал!»
Прошла в спальню, вынула из сейфа доллары, отсчитала нужную сумму, потянулась за конвертом и спохватилась.
«С ума сошла!»
С трудом натянула на дрожащие руки перчатки, взяла большой платок, тщательно вытерла все купюры и уложила их в конверт. Глянула на себя в зеркало и ужаснулась.
«С таким лицом на улицу выходить нельзя! Нужно взять себя в руки!»
Налила полную рюмку водки, резко выдохнула и, запрокинув голову, выпила залпом.
«Так, теперь — одеться и на метро доехать до Курского вокзала!»
Выбрав старое темное платье, с трудом застегнула молнию, перехватила пышные волосы заколкой, надела очки.
«Нет, не пойдет! Не дай Бог, меня узнают в метро! На такси тоже опасно. Но не пешком же! А придется!»
На цыпочках прокралась в прихожую, чтобы не заметила Валентина Сергеевна, домработница, и выскользнула за дверь.
Покрывшись потом от непривычно быстрой ходьбы — страх гнал ее похлеще кнута — дошла до Курского вокзала. Нырнула в толпу. Отыскала нужную ячейку, торопливо набрала код, поставила сумку, захлопнула дверцу, смешала цифровой набор, осторожно оглянулась и, стараясь идти спокойным шагом, ушла.
Очутившись в нескольких кварталах от вокзала, Валерия вздохнула полной грудью. В первое мгновение даже почувствовала необыкновенную легкость. Удивилась, чего это она так испугалась? «Кто найдет этого Виктора? Он уже, вне всякого сомнения, где-нибудь далеко от Москвы, а деньги возьмет его доверенный человек. Так что милиции придется спрятать дело об убийстве гражданки Рахманиной в долгий ящик».
Валерия расправила плечи, привычно вскинула голову, сделала несколько шагов и сникла.
«Господи, как я это все выдержу! Несомненно, подозрение первым делом падет на меня. Ведь вторая глава должна была выйти в следующем номере журнала. А вдруг Жаклин уже передала материал? Вряд ли! Она так торопилась сделать нам гадость, что, едва написав, тут же относила дискету. Скорей всего она лишь начала вторую главу обо мне. Но даже если предположить худший вариант, что ее все-таки напечатают, хорошо сыгранное недоумение по поводу явной лжи произведет должное впечатление, когда не будет в живых пасквилянта. Вот же дрянь! Дрянь! — не замечая, куда идет, погрузилась в мысли Валерия. — А все равно неприятно! Ужасно! — Она остановилась перед церковью, хотела войти и не посмела. Только устремила на сверкающий крест горячий взгляд. — Ну что? Что же мне нужно было сделать? Я искала выход: ездила унижаться к ней. Просила. Умоляла. Она же только насмехалась и грозила. Я была вынуждена пойти на это во имя сына, во имя сохранения чести фамилии Бахаревых. И так эта мразь опорочила знаменитый род своими грязными публикациями. Да только за то, чтобы… нет, не отомстить, а наказать, ее нужно было раз десять убить! Ну да! Да! — с ожесточением говорила она с невидимым собеседником — своей так поздно возроптавшей совестью. — Я писала в книгах, что нельзя преступать невидимой черты, которая с невероятной четкостью отделяет добро от зла. Но жизнь меня убедила в необходимости защищать своих близких, когда им грозит опасность. И лучшего средства, чем убийство, мне найти не удалось… Да что я, в самом деле? Свершилось! Что говорить, что думать? А вот думать-то как раз и надо! — со странной кривой усмешкой остановилась она у скамейки. — Алиби у меня стопроцентное. Отпечатки своих пальцев я нигде не оставила. А Жаклин могли убить и с целью грабежа, ведь всем известно, что это дача швейцарской миллионерши. Значит, нужно успокоиться, вычеркнуть из памяти «У Лукоморья» и все воспринимать с естественным удивлением. Я же писатель! Мне ничего не стоит от одного персонажа перейти к другому. Итак, — словно уговаривая саму себя, говорила Валерия, — из заказчицы я вновь превращаюсь в известную писательницу. Все! Ничего не было! Конечно, не было, ведь я просто не способна на такой шаг! — неожиданно искренне подумала она. — Дурной сон какой-то! — но тут же спина сгорбилась от невидимой, невыносимой тяжести. — Я! Я? Я это сделала!»