Страница 43 из 44
— То есть это не прощальная вечеринка?
— Прощальная, — подлец так и напрашивался, усмехаясь, — прощальная для твоей мечты проходить практику не у меня в компании.
— Разве в случае развода ты не потеряешь компанию? — хваталась за крохи разума, боясь утонуть в этом круговороте чувств. Сжимала руки, комкая ткань дорогого пиджака, изо всех сил цепляясь за Тимура, будто он был единственным якорем, способным удержать меня на месте.
— Мира, я же говорил. Я еще не все фишки использовал, — впечатывал в себя, не оставляя ни миллиметра «между», заставляя забывать о преграде в виде одежды и чужих взглядах, на которых мне впервые было по-настоящему наплевать. Коснулся губ, мягко накрывая их сверху. Уже без дикого отчаяния, просто как ритуал, к которому можно без зазрения совести обращаться каждый день. — Так это значит да?
Он не ждал ответа. Просто наклонился и губами сорвал всего две буквы. Две, а не три. Линия наконец-то обрела пробелы. Короткие, рваные и лишь временами разрывающие черту на несколько частей, они были подобны хлипкому доверию, которое прокладывало мост, висящий над разверзавшейся пропастью. И пусть это лишь первый настоящий шажок вперед, но стало легче. Всё будто снова возвращалось на круги своя.
И только где-то сиротливо грустил мост Понте Веккьо, так и не получивший от нас должного внимания.
Эпилог
Пять лет спустя
Запыхавшись после долгой тренировки, я вихрем влетела в гостиную и громко крикнула:
— Лена, собирайся скорее! У тебя первая пара уже через тридцать минут.
Сверху послышались торопливые шажки, а вскоре спустилась и сама Лена. Пока она одевалась, я на скорую руку сделала два бутерброда и мелко порезала салат, складывая его в кейс для еды. И ведь еще вчера я точно помнила, во сколько нужно вернуться, когда разбудить Лену и что подготовить для ее первого дня на факультете журналистики, согласно кивала Тимуру и тщательно убеждала, что все будет на мази. А в результате сама опоздала по всем фронтам и еще умудрилась перепутать один зал с другим и прийти не на фитнес, а на танцы, длящиеся полтора часа.
— А где братец прохлаждается? — скрывая зевок, Лена уместилась на стуле и вяло принялась жевать бутерброд, кривя рот от этого безобразия.
Ну да, готовить я так и не научилась, хотя с голоду никто не помирал. Хотя…не будь у нас Нины, приходящей три раза в неделю и готовящей на убой, проблемы бы явно не заставили себя ждать.
— Он же Славика в больницу повез. Тот из-за режущихся зубов уже третью ночь нормально спать не может.
— Да уж, он у вас зубастый, как акула, — фыркнула себе под нос, чудом не подавившись, — и, к сожалению, характером пошел вовсе не в тебя.
— Поверь, лучше так. Будь он моей копией, мы бы повесились, причем дружно и всей компанией.
— Врешь ты все, — беззлобно хмыкнула, убирая второй бутерброд в сумку, — ты просто душка по сравнению с ним.
Не удержавшись, я хохотнула, активно кивая головой, мол, охотно верю. Тут же вспомнился наш медовый месяц. Я тогда все-таки уломала Тимура на прыжок с парашютом в Монтерей-Бэй. Посадка пришлась точно на берег океана, в котором новоиспеченный муж меня чуть не утопил, рассказывая сказки о своих поседевших волосах и парах лет жизни, явно потерянных из-за одного безрассудного поступка. Ну, хихикала я недолго, он же потом в отместку записал нас на десять экскурсий, прекрасно зная, что я от скуки ноги раньше времени вперед протяну. А потом еще хлеще — потребовал заканчивать с клубом и работой официантки в принципе, потому что ему, видите ли, плохо спится каждую ночь, когда я заступаю на смену. Да и негоже охране следить не за поведением клиентов, а за моей безопасностью. Оказывается, Витя и Игорь не по доброте душевной рядом со мной околачивались.
А виноват-то кто? Конечно, только я.
— Поторопись, — отвлеклась на часы, бегущие вперед со скоростью света, — Сергей уже давно ждет.
— А удачи пожелать? А друзей хороших нагадать? — недовольно заканючила, поджав губы. — А вдруг обижать будут?
Ну вот же чертяга. Веревки вьет на пару с Раевским. Когда Слава подрастет, эта семейка меня точно с ума сведет.
— Ты сама кого хочешь обидишь, — слабо усмехнулась, встав с места и обняв за плечи, — ни пуха ни пера.
— К черту! — довольно заулыбалась, больше не став тянуть, накинула пальто и вышла из дома.
Было видно, что нервничала, но я в ней ни на секунду не сомневалась — если что не устроит, она терпеть не будет. Выскажет все, что на душе, и дальше спокойненько пойдет. Прям как я однажды в туалете какого-то жутко дорогого ресторана. Знала бы заранее, не по потемкам бы шла, надеясь, что не выгонят, а с разгона бы внутрь влетела. Сама бы, наверное, в одного вредного засранца вцепилась.
Кстати, о засранцах…
— Почему дверь открыта? — звякнул ключами.
— Лена недавно уходила, — пожала плечами и понизила голос, заметив, что сын тихо дремлет на руках, — как все прошло?
— Нормально. Сказали массаж десен делать, щетку помягче купить и гель перед сном наносить. Уже почти все зубы прорезались, так что дальше будет проще, — стянул верхнюю одежду и рухнул на диван, чудом не потревожив Славу, — устала?
— Это я должна спрашивать.
Вот уж что-что, а как родитель Тимур превзошел все мои ожидания. Несмотря на тонны работы в компании, он умудрялся пару раз в неделю полностью брать на себя сына, тем самым помогая мне не свихнуться и не утонуть в подгузниках да пеленках. Хотя я явно привираю, дело совсем не так. Схема другая: пока Тимур сюсюкается со Славой и читает ему книжки, я порчу свое зрение за бумажной волокитой, которую мой дражайший муж с легкостью спихивает на меня. Не то, чтобы я была против, так хоть немного получается мозги напрячь, но временами это доходит до абсурда, потому что я все еще ни черта в этом не разбираюсь. И косячу чуть ли не каждый день.
— Чур сегодня сын на мне, — насмешливо заявил, а такое чувство, будто припечатал.
Я простонала, сдерживая желание вытрясти из него всю душу. Ехидно бросила в ответ.
— Тогда и готовка на тебе.
Раевский натурально возмутился, чуть качнувшись влево, отчего маленький комочек в его руках задергался и сонно поморгал глазками.
— Мамочка, — все еще неосознанно обвел меня взглядом, — а кем был папа до того, как встретил тебя?
Слава любил спрашивать абсолютно обо всем, причем временами даже мы не поспевали за его мыслями. Ребенку через месяц три годика исполнится, а в голове уже такие вопросы, от которых и у нас мозг кипел.
Но Тимур, как всегда, в своем репертуаре.
— Я был миллиардером, сынок, — хриплый голос не скрывал смеха.
— А сейчас ты кто?
— Миллионер.
— Это как?
— Это на три нуля меньше.
Я усмехнулась. Что же, гол засчитан.
Сын, конечно, ничего не понял, но виду не подал.
— А почему так получилось? — вяло двигал маленькими губами, вперившись в меня своими серыми глазками.
— А потому что мама была слишком вредная, — саркастично протянул Тимур, кривя губы в полуулыбке.
Я вздохнула и подошла к кофеварке, чтобы отвлечься и заодно разговор оборвать. Муж страсть как любил апеллировать этой темой и всегда с насмешкой следил за моими пунцовыми щеками. Уж сколько раз я говорила: «Если бы знала», — все без толку.
Мне никто не рассказал, что Раевский и правда потеряет права на компанию, а потом будет покупать ее заново. История простая, как мир. Был миллиардер, и нет миллиардера.
А виноват кто? Ответ очевиден.
— Мама хорошая, — возразил Слава, выпятив губы и надув пухлые щечки.
— Она хорошая только с тобой, — наигранно возмутился муж, с лукавством поглядывая в мою сторону и не переставая играться с короткими, черными прядками сына. Откровенно подыгрывал, строя из себя обиженного.
— Неправда. С тобой тоже. Мама любит папу, — хлопнул кулачком по отцовской груди с таким видом, что страшно спорить.
— Да? — блеск в глазах заставил напрячься. Мужчина хмыкнул себе под нос и хрипло усмехнулся. — Да кто твою маму знает. У нее семь пятниц на неделе. Может, уже и не любит?